Продавец счастья: магия кинематографа, или Новые приключения Ское

36

Вадим галантно подал матери плащ. Она просунула руки в рукава.

— Кого-нибудь подвезти до дома? — спросила она, оборачивая голубой струящийся шарф вокруг шеи. — Паша? Вика?

— Паша недалеко живет, — вставил Вадим. — В соседнем доме.

— Я Ника, — тихо сказала девочка.

— Ой, прости, Ника. Конечно Ника, — виновато взглянула на нее Марина Алексеевна, застегивая пальто. — Так тебя подвезти?

— Нет, спасибо, — девочка потупилась. — Я сама дойду.

Она взглянула на Вадима. Тот, поджав губы, смотрел на мать.

«На меня даже не взглянет, когда она рядом», — подумала Ника. Она ждала, когда Марина Алексеевна сдвинется в сторону и ей удастся взять крутку с вешалки.

— Мам, я тоже пешком пойду, — сказал Вадим, бросив быстрый взгляд на Нику.

— Нет, Вадим, — отрезала мать. — Нам с тобой еще кое-куда заехать надо.

— Заедь без меня, — ответил он.

— Надо с тобой. Куртку тебе новую купим, эта уже поизносилась.

— Нормальная у меня куртка. Давай в другой раз, — уговаривал сын.

— Сегодня, Вадим. В другой раз у меня работа, сам знаешь, — она застегнула последнюю пуговицу на плаще и улыбнулась ребятам: — Спасибо за необычный день! Ское, обязательно покажи мне фильм, когда он будет готов, — кокетливо улыбнулась она мальчику. — До встречи!

— До свидания, — сказали Ское, Ника и Паша нестройным хором.

Вадим снова метнул взгляд на Нику, махнул всем рукой:

— Пока!

— Пока, Вадим, — ответил Ское. Паша тоже схватил куртку, попрощался и выскочил в подъезд, вслед за Вадимом и его мамой. Ника подошла к вешалке.

— Я провожу тебя, — услышала она голос Ское за своей спиной. Девочка вспомнила расширенные зрачки друга, когда он заметил, как она его разглядывает. Схватила свою серую, видавшую виды куртку и выскочила в подъезд, бросив Ское через плечо:

— Не надо!

Ника бегом преодолела лестничные пролеты, толкнула подъездную дверь. «Куда я несусь? — думала она. — Не побежит же он за мной. Предложил только потому, что больше некому. Из вежливости».

На улице прошел дождь, который ребята видели в собственном фильме в окне кухни. Лужи стали больше и серее. Небо чуть подернулось белым, но по краям уже по-вечернему желтело. Ника нырнула в арку дома Ское и вышла на улицу Металлургов.

Перешагивая лужи, она все не сбавляла темпа, будто за ней погоня. А ведь погони нет и быть не может. Зачем ему?..

У самого дома Ника обернулась. Ское шел в отдалении. Она подождала, пока он приблизится.

— Зачем ты идешь за мной? — спросила девочка. Она провела носком ботинка по поверхности лужи. Пошла рябь.

— Я же сказал, что провожу, — ответил мальчик.

— Почему не догнал тогда?

— Я так понял, ты не хочешь со мной идти, — сказал Ское и тоже провел ботинком по луже. И тоже пошла рябь.

— Конечно хочу, — горячо проговорила Ника, но осеклась. — То есть я не против совсем, чтобы ты шел со мной. Чтобы мы шли… Я пойду. Пока, — и она поспешно скрылась в подъезде.

Ское постоял немного и тоже собрался было уходить, но тут из окна подъезда высунулась Никина голова.

— Ское! Скорее сюда!

Все ступеньки, ведущие к Никиному этажу, были исписаны стихами: по слову или фразе на каждой. Затем строки ползли к ее двери, последняя строчка лежала рядом с ковриком у порога. Ребята стали читать.

Упали бесцветные крылья,

Ушла в направлении ветра.

Вернешься? О том, что было,

Еще песня не спета.

Кружи придорожной пылью,

Взметни ее ввысь — вместо неба.

Танцуй — безнадежно, бессильно,

Безраздельно и слепо!

На асфальте себя нарисую:

Белый контур, душа — наизнанку.

Увидишь: я тоже танцую

Безответное танго.

Ское молча переступал, стараясь не задеть ботинком ни одного мелового слова. Ника глядела, как он осторожно перешагивает стихи, и тоже шла тихо, почти не касаясь бетонного пола. А ведь через пару дней этих строк не будет, их съест людская обувь. Проглотит, стопчет, спеша пройти.

— О тебе, — еле слышно проговорил Ское, добравшись до порога Никиной квартиры. Ника расслышала, но вместо «Почему?» переспросила:

— Что?

— Тебе, — сказал он.

— Ты же не это сказал, — тихо проговорила девочка. Ское поднял на нее задумчивые глаза и вместо ответа спустился к началу стихотворения, чтобы прочесть его еще раз.