Продавец счастья: магия кинематографа, или Новые приключения Ское

44

— Может, я с тобой?

— Что я — Ника, чтобы ты меня провожал? — язвительно спросил Вадим. — Сам дойду.

— Мы могли бы поговорить.

— О чем?

— О твоей маме.

Вадим молча натянул на себя куртку, застегнулся, повернул ручку двери, посмотрел на Ское. Помедлив немного, произнес:

— Извини за то, что… за эту ситуацию.

— Успокойся, Вадим. Все нормально.

На улице почти стемнело.

Через двор Ское мальчик шел, огибая многочисленные лужи. Солнечный свет весь день играл на крышах домов, застревал в кронах деревьев и поэтому не успевал осушать лужи. Возле одного из подъездов соседнего дома кто-то негромко спорил. Вадим сначала не обратил внимания, но, проходя мимо, вдруг заметил, что один из спорщиков, небольшой лохматый мальчик, — не кто иной, как Паша. Вадим остановился. Что этот мелкий пытается доказать какому-то мужику, на вид не очень трезвому?

— … или позови мамашу сюда, — услышал он скрипучий голос этого мужика. Вадим подошел. Не обращая на него никакого внимания, тот продолжал гнуть свое.

— Тогда с дороги уйди, недомерок, — проговорил он почти ласково, с какой-то отвратительной ноткой в голосе. «Недомерок» смотрел на мужика исподлобья квадратными влажными глазами, ничего не отвечал, держал своей щуплой рукой дверь. Мужик нахмурил брови. — Ты же не хочешь, чтобы как в прошлый раз?

— Ты кто такой? — грубо спросил Вадим у него, подойдя поближе.

— А ты кто такой? — дохнул ему в лицо перегаром мужик. — Не лезь.

— Кто это? — спросил Вадим на этот раз у Паши. Мальчик ничего не ответил, а только глядел с ненавистью на мужика.

— Я его папа, — ответил тот. — Так что не лезь, парень. Семейные дела у нас.

— Шел бы ты отсюда, «папа». Видишь, тебе не рады, — сказал Вадим, встав рядом с Пашей. Тот оторвал взгляд от мужика, удивленно посмотрел на Вадима.

— Ты кто такой вообще?! Убирайся, пока не влетело! — визгливо крикнул «папа». Он уставился тупым взглядом в лицо Вадиму, видимо, ожидая, что тот уйдет.

— Как бы тебе самому не влетело, — усмехнулся Вадим.

— От кого? От тебя, недомерок?

— От меня, недомерок, — ответил Вадим и подошел вплотную к мужику. Тот от неожиданности отпрянул и свалился с лестницы крыльца: сзади притаились ступеньки. Он поднялся на ноги, брюки были в мокрых грязных пятнах, мужик попытался их отряхнуть, но только замарал руки. Потер чумазые ладони друг о друга, обиженно взглянул на сына и пробормотал почти жалобно:

— Ну хоть сотку дай.

— Вали, — процедил Паша. Губы его задрожали.

Мужик смерил его долгим взглядом и поплелся прочь. Паша следил за ним с таким вниманием, будто стоило ему отвести взгляд, и тот сразу же вернется. Мужик скрылся в ближайшей арке. Вадим посмотрел на Пашу: всклокоченный, с поджатыми губами, он все еще сжимал ручку подъездной двери так, что костяшки пальцев побелели.

— Ушел, — сказал Вадим. Паша глянул на него и отпустил ручку. Потоптался, засунул руки в карманы.

— Что ты тут делаешь? — наконец проговорил он, глядя себе под ноги. Ему стало как-то неловко.

— Мимо проходил, — ответил Вадим. Он смотрел сверху вниз на светлые вихры мальчика, непослушно торчащие в разные стороны, как иголки у ежа. «Чтобы отпугивать хищных пьяных мужиков, — невесело усмехнулся про себя Вадим. — Только их этим не испугаешь».

— Как фильм? — поинтересовался Паша, чтобы хоть что-то сказать. Вадим вступился за него, и мальчик не знал, как теперь с этим быть. Ведь они никогда особо не ладили.

— Сняли. Помнишь, ты там главную роль играл? — усмехнулся Вадим.

— Да не об этом я, — буркнул мальчик. Кажется, теперь перед ним прежний Вадим. — Ское говорил, что нужно отдельно диалоги записывать. Когда будем?

— Никогда. Второй главный герой уехал, — хмуро ответил Вадим.

— Кто? Твоя мама? Она уехала? Надолго? — забросал вопросами Паша.

— Надолго, — сказал Вадим. Помолчав немного, добавил: — Возьмем звук с камеры. Он там довольно чистый, — он взглянул на мальчика. — Ладно. Пойду я. Бывай.

— Может, зайдешь? — быстро проговорил Паша. — Мама будет не против.

Мальчик выколупывал ботинком какой-то камешек из щели крыльца и не смотрел на Вадима. Щеки его слегка покраснели, но он продолжал заниматься камешком с таким видом, будто это дело его жизни.

— Спасибо, но нет, — ответил Вадим. Наблюдая за бесполезными действиями мальчугана, он слегка улыбнулся. — Я уже сегодня… нагостился, скажем так.

Паша оторвал наконец взгляд от своего камешка, посмотрел на Вадима.

— Ты только это… — начал он неуверенно. — Не говори никому. Про этого…

— Про отца?

— Нет у меня отца! — вскинулся Паша, волосы на затылке у него встали дыбом.

— Ладно, ладно. Нет у тебя отца, я понял, — согласился он. — А у меня вот матери нет, похоже, — пробубнил себе под нос Вадим, но Паша все равно услышал.

— Как нет? Почему? — и, понизив голос, добавил: — Ты же сказал, что она просто уехала.

— Уехала в командировку, — подтвердил мальчик. — Надолго. Для меня — навсегда. Нет у меня больше матери.

— Ну и дурак.

— Что ты сказал? Она меня бросила, понял?! — взбеленился Вадим.

— Бросила? Просто в командировку уехала. Ты не знаешь, что такое быть брошенным, — Паша сплюнул, развернулся и взялся за ручку двери подъезда.

Вадим молча смотрел, как лохматая макушка скрылась в темном проеме, а тяжелая металлическая дверь, звякнув и скрипнув, затворилась.