Продавец счастья: магия кинематографа, или Новые приключения Ское

66

Выцветшая темнота в зале сначала затихла, затем зазвучала. Фильм приглушенными красками, приглушенной музыкой — и непонятно, где было больше музыки, в звуке или в картинке, — вливался в зрителей. Глаза блестели в свете экрана.

Ское глядел на лица с тем же интересом, что и на экран. Все сто восемнадцать минут пребывал в каком-то особом мире — неспешном, неярком, но наполненном чем-то. Вдохновением? Поэзией?

Аня поглядывала на Ское, раздумывая, взять его за руку или не стоит. Покажется ему это навязчивым или нет? Решила повременить. Решила посмотреть фильм. Про водителя автобуса, который только и занимается весь фильм тем, что водит автобус. И стихи пишет.

— Классный фильм, — признал Ское, когда ребята вышли из зала.

— Да. Наверное, — проговорила Аня.

— Тебе не понравился?

— Понравился.

— Как будто влили что-то светлое прямо в кровь. Красоту. И она только начала действовать.

— Странные ты вещи говоришь.

— Ты такого не чувствуешь?

— Нет, — Аня мотнула головой, взяла Ское под руку, и они направились к эскалатору. — Какой-то водитель автобуса, который сочиняет стихи и гуляет с собакой. Я такое могу увидеть и в жизни. Зачем в кино ходить?

— Проза как поэзия, поэзия как проза, — ответил Ское.

— Чего? — не поняла девушка. Она положила одну руку на движущиеся перила, а другой продолжала держаться за локоть Ское. Эскалатор медленно спускал ребят. Внизу возле супермаркета мельтешили люди с пакетами.

— Так ты, значит, много знаешь водителей автобусов, сочиняющих стихи и гуляющих с собаками? — усмехнулся Ское.

— Нет. Я вообще их не знаю.

— Дело же не в автобусах и собаках.

— А в чем?

Лесенка ушла из-под ног, ребята синхронно ступили на твердый пол, выложенный бежевыми гладкими плитами.

— В красоте.

— А что красивого? Патерсон не больно-то красив. Да и жена его на любителя.

— Воздух вокруг него красивый, — усмехнулся Ское. Аня посмотрела на мальчика непонимающе, но решила не переспрашивать.

— Проводишь меня до дома? — кокетливо поинтересовалась она.

— Конечно, — сказал Ское и надолго замолчал.

От кинотеатра до Аниного дома было несколько кварталов. Небо серело, Ское глядел на него.

— Что ты там видишь? — спросила Аня, устав от молчания.

— Я там вижу небо.

— Ну и что?

— Ну и все. Я просто смотрю на небо, ничего сверхъестественного.

— Я хотела спросить, зачем ты на него смотришь? — Аня старательно поддерживала разговор. Почему-то после фильма он не клеился.

— Мне просто нравится.

— А я? — Аня погладила косу, опустила глаза.

— Что — ты?

— Я тебе нравлюсь?

Ское посмотрел на нее. Почувствовал наконец ее руку на своем локте. Стало неудобно держать локоть в таком положении.

— Да, — ответил он. Аня улыбнулась, и дальше ребята шли молча.

— Вот мой дом, — девушка показала на ряд окон серой девятиэтажки.

— Что ж…

— Поцелуешь меня?

Она тронула его за руку, не замечая вновь выбившейся из прически прядки. Ее пальцы были прохладными, прядка приплясывала от ветра, задевая ресницы. Ское наклонился к лицу девушки и поцеловал в уголок губ. Вблизи широко распахнутые глаза казались просто огромными.

— Увидимся, — сказал он. Аня улыбнулась и зашла в свой подъезд. Дверь за ней лязгнула, и Ское ушел.