Открытый космос, алайский испытательный полигон
Вместе с медиками явился капитан Келли. Помятый, возбуждённый и тоже страдающий от внезапно закончившегося банкета.
— Это надо… того… — бормотал он. — Того… Это…
Зампотех стал что-то искать под навигаторским пультом, где дежурный хранит иногда всякую мелочь.
Я наклонился к реанимированному пульту и погладил его тёплый гелиопластик.
— Ничего на тебя, гада, не действует, — прошипел Млич. Он всё ещё баюкал пострадавшую голову.
— Действует, — утешил я его. — Но не в таких дозах. Я ещё в штрафбате траванулся. Да и сияние…
Келли вылез из-под пульта, прижимая к груди пластбутыль литра на четыре.
— Это что? — спросил я чисто автоматически, не вовремя встретившись с ним глазами.
— Эта… — Келли растерялся и заискал, куда бы спрятать вещдок.
— Спирт, что ли? — опознал я бутыль. — Да пей ты… Только умеренно, ещё не конец.
— А что случилось? — В навигаторскую вломился Неджел на правах самого наглого из пилотов и знающего меня с появления в Ледяном поясе.
Я понимал, что уши сейчас навострили все, кому положено и кому не положено, вплоть до палубной обслуги.
Сказать «сам не понимаю»? Несолидно как-то.
И тут же одёрнул себя — лишняя значимость собственной персоны — это как раз то, за что меня постоянно «били» в эйнитском храме.
И я сказал:
— Не знаю. На момент завершения манёвра мне показалось, что алайские корабли с полигона ушли все. Может, мне вообще это померещилось. Мы ослепли и сориентироваться пока не можем.
Кажется, именно этот ответ удовлетворил Неджела. Он кивнул и вышел.
А потом связисты попросили чуть сместиться векторно, я отдал команду техникам, и на навигационном экране тут же замигала проснувшаяся настройка.
Мы с Мличем кинулись к пульту. Навигационная программа просканировала полигон и…
Один, два… Четыре патрульных. «Райот»…
Алайских кораблей на полигоне не было!
— Смылись, ёшкины дети! — Келли икнул и покрепче обнял бутыль.
Нос у зампотеха сиял, когда он выполнял то, что было положено сделать эвакуированному медиком дежурному. Включал в навигаторской ближнюю связь.
Вызывала «Верона». Там был улыбающийся Рос, изъявивший желание срочно занять своё законное место в огневом кармане.
Его улыбка насторожила меня. Улыбающийся ни с того ни с сего Рос — дело нечастое и нечистое.
Однако додумать эту мысль я не успел — долгая связь тоже заработала.
Тут же с полуслова к нам начал ломиться Мерис, но попал в канал новостей, вызвал наводку, и вместо генеральского голоса динамики пафосно проблеяли:
— «…Э-лай не будет первым развязывать войны. Однако мы не исключаем нанесение упреждающего удара, если наши враги проявят агрессию», — так заявил военный советник, подчеркнув при этом, что Империя не может даже представить, каким масштабным и всеобъемлющим будет ответ Э-лая. Он станет прелюдией к гибели мирового неравновесия сил…
Мы переглянулись. Заявление было сделано в сугубо алайском духе: мол, вы нас не трогайте, а то мы вам та-ак превентивно врежем — тут же и окочуритесь.
— …и Хэдову мать!.. — ворвался в навигаторскую голос Мериса, перекрывая поставленный тенорок диктора.
— Абэ, — отозвался я. — То есть… Доброго времени суток, господин генерал.
— Зараза ты эйнитская! — обрадовал меня Мерис.
— Так точно, — согласился я на всякий случай.
— Это кто из вас придумал шантажировать Гхэгэна эйнитами⁈ — продолжал проверять мощность динамиков генерал.
Млич поморщился и чуть прикрутил бушующее начальство.
И тут же прорезалась картинка с перекошенным от гнева и помех лицом Мериса, небритым и бледным.
— Не могу знать, — ответил я уже генеральскому лицу.
— Что значит — не могу? — возбудилось лицо. — Что ты опять несёшь! Что за бардак у тебя тут творится!
Мерис был не один, но кто с ним, я не мог разглядеть, потому отвечал обтекаемо:
— Сам ничего не понимаю, господин генерал.
— Шлюпка — в ангар, — вполголоса скомандовал Млич.
— Что за шлюпка? — удивился я машинально.
— Рос вернулся. С… Э-э… С гостями из храма, как я понимаю, господин капитан. — Млич, напуганный рёвом Мериса, сразу начал меня навеличивать.
— У тебя что, действительно на борту эйниты? — жилка на виске генерала билась, как ручеёк, прыгая по невидимым мне камням. — Сколько⁈
Я пожал плечами:
— Не в курсе пока.
Келли ввел второй канал, и аккурат напротив морды Мериса проявилась голова Локьё.
Всполошились, начальнички. Сдохни мы здесь, вряд ли добились бы подобного интереса.
— Двенадцать, господин капитан, — тихо подсказал Млич, но Локьё услышал.
— Двенадцать эйнитов?
Я понял, кто это мог быть. Тоо не успокоился. Рос привёз наследника и забрал кого-то из несовершеннолетних. Но двенадцать-то зачем?
— Да там одна молодёжь…
Я осёкся. Понял, что сморозил глупость. Сколько раз мне твердили, что сила может только убывать с возрастом. А на пике психический потенциал как раз у 20−40-летних.
Мерис сделал большие глаза, налил себе из длинной бутылки без надписи и залпом выпил.
— И что? — спросил я.
— Да ничего, — в тон мне отозвался до сих пор молчащий Локьё. — Листнуло так… Что листнуло. Вы не просто продавили причинность: на неё слон наступил. Знаешь, кто такой слон?
Я кивнул. Слонов разводили на соседней с нашей ферме — забавные такие тушки с ушами.
— Двенадцать эйнитов, — пробормотал Локьё, провёл рукою по горлу, словно его что-то душило. — Ладно, — выдавил он. — Теперь отходите к краю полигона и не мешайтесь под ногами. Буду договариваться с алайцами, пока они не в себе. Что удастся потом ратифицировать — непонятно, но шанс нужно использовать. А ты, — он посмотрел на меня пристально. — Сиди тихо. Дёрнешься — придушу.
— Алайцами командует генерал из учебников по хаттской войне, Варигой Гхэгэн, — вставил я.
— А то я не знаю! Брысь, я сказал. Сиди тихо!
Я покосился на Мериса, тот кивнул и налил себе ещё, показывая мне свободной рукой, что убивать он меня будет после, сейчас можно пока отключаться.
Келли резво прихлопнул оба канала, а Млич подмигнул мне затёкшим глазом и вывел на обзорный экран трансляцию из ангара.
Я, наверное, брякнул на автомате что-нибудь нехорошее, потому что прелестное светловолосое создание, которое как раз выбиралось из шлюпки, опираясь на руку Роса, подняло глаза к камерам и уставилось на меня.
Лицо девушки заняло всю обзорную панель в навигаторской — автоматика решила, что это важно, — и я услышал сиплый, сдавленный выдох Млича.
Девушка была не просто красива — она превращала мозг в чердак с голубями. Золотистые волосы, голубые с золотом глаза…
— Эт хто? — пробормотал Келли, уже стоявший в дверях и чуть не пропустивший самое главное в сегодняшнем психозе.
— Это Данúни, — отозвался услышавший нас Рос. — Из джангарского храма. Это она предложила донести до алайского флагмана, что у вас на борту эйниты. Мы тут устроили простенькую комбинацию для алайской разведки. «Верона», она же… — Лейтенант отпустил руку пассажирки и принял ещё одну женскую ладошку, чуть более смуглую. — А это — Кераи.
Точно! Ой, я, ташип! «Верона» — никакой не патрульный, это же крейсер разведчиков!
Экран заняло ещё одно девичье лицо. Млич сжал руками виски, видимо, чтобы нейроны через уши не разбежались.
Эту красотку я знал. Мне такие не нравились — слишком бойкие, самоуверенные, яркие. Она и заноза была под стать блестящим каштановым волосам и губам, похожим на вишню.
Кераи была одной из самых эффектных девушек в храме. А вот блондинку я раньше не видел. Но мог поспорить, что выглядит она покруче.
Однако и это было не всё! Рос принял ещё двух девиц, и только потом пошли парни.
Четыре девчонки, одна симпатичней другой! Мама Тёмная, да что же я с ними делать-то буду? Старшие сержанты уже имеют право выбирать, проходить ли им гормональную терапию, не говоря про лейтенантов! Женщина — вообще проблема на корабле, а… А…
— Рот закрой! — шепотом, чтобы не услышали в ангаре, подсказал Млич.
Отыгрался, свинёнок.
— Щас ещё раз кого-то по башке стукну в превентивных целях! — взревел я, и услужливый компьютер снова увеличил лицо заинтересованной моим воплем Данини.
Лицо было скульптурной лепки самой высокой пробы.
Я закрыл ладонью глаза, имитируя головную боль. Рос продался какой-то хэдовой матери и привёз эйнитов. Я не запретил, не подумал. Значит, я и виноват. Хэд…
— Угу, ещё и ему глаз подбей, — прошипел Млич. Он даже в меблок сходить не мог — ситуация требовала постоянного навигаторского контроля, пусть и одним глазом. — Не притащи он эйнитов, где бы мы сейчас были?
Навигатор понимал, что констатируя мне очевидное — бесит ещё больше. И бесил. Намеренно. И надо было срочно с этим что-то делать.
Мы с Мличем долго ходили по краешку. То он меня воспитывал, то я его.
Он был старше и опытнее в плане навигаторских навыков и ведения боя в космосе, я был опытнее, исходя из того количества крови, что довелось хлебнуть.
Это забивало во мне всё. В критической ситуации я действовал не думая и не спрашивая ничьего собачьего мнения. Будь это животное кем угодно — навигатором, эрцогом…
В этот раз Млич вроде бы на меня не обиделся. Был у нас до этого прецедент, когда я только замахнулся, но выясняли мы потом субординацию долго и муторно.
Принял как должное или стерпел?
Выбора у меня не было. Да он и сам теперь понял, что на переполяризацию у нас были доли секунды, иначе вылетели бы с полигона. Мы не понимали, почему убегают алайцы. Ведь про эйнитов мы в тот момент ничего не знали.
Я смотрел на заплывший глаз навигатора и мучился размышлениями. Генеральское: «Сидеть тихо» для меня в такой ситуации было хуже наказания.
А главное — экипаж тоже мог расслабиться непомерно. Решить, что всё уже кончилось. Нужно бы самому спуститься на вторую палубу и попугать там обслугу двигателей, пилотов второго состава, бегунков и прочих бездельников.
Я встал, направился было к выходу, но в дверях совесть порекомендовала обернуться.
— Ты бы в медчасть, что ли, сходил?
— Это было типа «я извиняюсь»? — ехидно переспросил навигатор.
Простил.
— Это было «я извиняюсь». Можешь считать, что транквилизатор на меня тоже подействовал.
— Вот только не ври, а? Как был ледяным уродом… — буркнул Млич и осекся.
Ага, значит, и на «Персефоне» ходит байка, что я внебрачный сын Локьё…
— Ну-ну? — переспросил я. — Где вторая часть марлезонского балета?
— Чего? — рассердился навигатор. Словарный запас у него всегда был бедноват. — Опять твои шуточки экзотские? Иди уже отсюда! Глаз я тебе простил, только башку мне не забивай — болит!
Интонации у Млича были те ещё. Я покачал головой. Зыбкая у нас с ним всё-таки сложилась субординация. В небоевой обстановке меня это даже забавляло, но химеры имеют обыкновение вылупляться из яиц в самый неподходящий момент.
Да и нервы. Келли бы уже забыл, как недоразумение. А Млич продолжал психовать. Устал вот уже из-за пустяка. Постреляли-то всего ничего, а если сегодня продолжение?
— Знаешь что, Ивэн, — сказал я, вглядываясь в багровое лицо. — А составь-ка ты мне сегодня компанию в спортзале?
— Ты что, спятил? — огрызнулся навигатор. — Я похож на взбесившегося гикарби, чтобы составлять ТЕБЕ компанию?
— Разговорчики посторонние отставить! — повысил я голос. — В двадцать по корабельному!
Приказ прозвучал с долей психического нажима, положенной в таких случаях. Раз постоянно возникают вопросы, кто из нас под кем должен ходить — можно и на практике проверить. Делов-то.
Я коснулся пульта и потребовал в навигаторскую медика. И удалился, дабы свет не застить и не слышать шипения в спину:
— Сдохнуть спокойно не даст…
Млича я любил, но подмять под себя добром не получалось.
Келли тоже был старше, опытнее, и тоже постоянно читал мне нравоучения, а Рос был выше по навыкам и просто умнее.
Но зампотех слишком меня любил, чтобы я принимал близко к нервам его гиперопеку. С Росом тоже не возникало тёрок. Чего с ним спорить — он всё время молчит, если что-то и буркнет, не прислушаться — себе дороже.
А Млич…
Нет, я, конечно, не собирался его бить. Попугать, может…
Физподготовка у большей части старших офицеров весьма средняя, не положено им по должности десант имитировать.
Хотя я, в отличие от Колина, способен с бойцом любого уровня подготовки быть в меру предупредителен и ласков. Я дружескую возню люблю.
Млич такой «ласки» не понимал, у него каждое прикосновение к чужому телу становилось событием. На Юге такое нормально, здесь дистанцию держат кто как умеет.
В результате на фоне общего корабельного бардака, когда старички вполне могли повалять капитана по матам, он мне руку-то пожимал раза полтора.
Если ему сломать пару рёбер, может, тогда и шарахаться перестанет?
Я спустился вниз, построжился на нетрезвые морды техников. Ну да, я понимаю, все испугались. Одно дело боевое задание, пусть и с серьёзным риском, другое — затыкать своим телом пробоину в чьих-то планах.
Написал Мерис: «Давай ко мне мухой».
Дал. Взял двойку, пару пилотов из запасных. Так было быстрее.
Я по опыту знал, что Мериса лучше не заставлять повторять это своё «мухой». А Локьё предполагал, что «Персефона» с грузом эйнитов останется здесь, значит, проще было смотаться к генералу в одну голову.
Командовал: «Разгон» и видел, что на полигон один за другим просачиваются корабли Локьё. Тяжеленные многокилометровые патрульные монстры. Официальное силовое подавление.
Значит, конфликт как-то разрулили. Но явно не силами Империи.
Имперским тяжёлым крейсерам вход в условно алайский сектор был заказан. Только на уровне обычного патруля и нештатной ситуации, которую мы умело разыграли на «Персефоне».
Мерис планировал «нападение алайцев на 'Райот», но Млич сыграл тоньше и интереснее. Талант одноглазый.
Но ведь по очкам-то мы у алайцев выиграли! Генерал Гхэгэн сам попросил у меня время на эвакуацию!
Конечно, без эйнитов наши шансы равнялись даже не нулю, меньше. Разве что корабли Локьё подошли бы быстрее?
Причинность, вязь всех этих линий, даже логике поддавалась слабо.
Что мешало Локьё выйти на полигон хотя бы минут за сорок до того, как мы устроили там мясорубку?
Возможно, такие серьёзные магнитные возмущения в пограничном секторе могли спалить нашу операцию перед комиссией, блуждавшей по двенадцатому сектору в вооружении очень серьёзной аппаратуры. А тут такой всплеск?
Или политика, будь она неладна. Возможно, Локьё всё ещё торговался с алайцами?
Умом мне было этого не понять, но эйниты сумели как-то учесть натяжение клубка силовых линий. И вмешаться.
Рос привёз их на «Верону», они оказались на полигоне в слишком опасный момент. И риск потерять вот этих забавных парней и девчонок усилился так, что реальность буквально «поднялась на дыбы», вздулась пузырём волновых искажений.
А чтобы это не привело к катастрофе с жертвами, ведь в такой мешанине корабли могли и столкнуться, Рос запустил дезу. И алайцы позорно удрали с полигона, уже издали убедившись, что поступили единственно правильно.
Красиво, что скажешь.
Но как? Как они это делают?
Открытый космос, нейтральная территория
Мы вышли из пространства Метью на развязке в районе скопления Альди.
Мерис ждал меня на самом тяжёлом разведчике, «Лавине», больше известной под прозвищем «Голый кот».
Крейсер был под завязку набит аппаратурой разночастотного подавления сигналов. И броня на нём была какая-то испытательная. Ходили слухи, что светочастотный удар она не отражает, а как бы позволяет кораблю просачиваться сквозь.
Разведчики по сему поводу пытались забить за собой гордое прозвище «Кот Шрёдингера», но получили «Голого кота». Дежурные связисты — народ веселый, а «Лавина» была сверхобтекаемой, вёрткой и «лысой» — по её броне радары «скользили».
Незамеченными подойти к «Голому коту» нам не удалось: шлюпку постоянно «опрашивали». Здесь тоже висели корабли Локьё. И мой зелёный друг, генерал Гхэгэн, тоже рядышком ошивался.
Гнездо, как и положено змеиному, кишело себе. (Район скопления Альди называют ещё Змеиное гнездо). Ну, а ещё тут был просто нейтральный сектор.
Тут уже можно было постоять всем, кто не боялся «засветить» свои силы, способные принять участие в схватке.