Птичка в клетке или Клетка с птичкой

58

Открывая дверь чистенького, нарядного, трехэтажного дома с сахарными ангелочками над окнами, Федин был слегка удивлен помпезной роскошью внутреннего убранства юридической фирмы и нотариальной конторы Юшкина.

Он всегда считал, что все нотариальные конторы выглядят примерно одинаково: дерматиновые лавки в узких коридорах полных ждущих своей очереди людей, казенная мебель в кабинетах и с цветистые календари на стенах, усталые нотариусы, замученные бесконечной чередой клиентов, но, оказывается, бывает и по-другому: сверкающие паркетные полы, хрустальные люстры, мраморные лестницы с тонким кружевом железных перил, зеркала в золоченых рамах и запах респектабельности и больших денег.

Предъявив свое удостоверение охраннику в черном костюме, Федин приготовился к долгому выяснению цели его визита, но, оказалось, что охрана предупреждена о его визите, и высоченная девица неземной красоты на высоченных каблуках, выпорхнувшая из-за стеклянной перегородки, тут же провела его на второй этаж к нужному кабинету.

Поднимаясь по лестнице за девицей, Федин старательно отводил глаза, упрямо упирающиеся в аппетитную, женскую попку, обтянутую тонкой юбкой.

Серьезный, обходительный нотариус с внимательными карими глазами в строгом черном костюме поднялся навстречу гостю и, представившись, предложил расположиться в креслах подальше от шикарного письменного стола — так сказать, в нерабочей обстановке.

Федин сел в мягкое удобное кресло, стараясь не смотреть по сторонам на высоченные от пола до потолка шкафы с книгами и убаюкивающие картины с «водными» пейзажами, и по привычке достал из кармана блокнот с ручкой.

Увидев блокнот, респектабельный нотариус слегка занервничал.

— Понимаете, в чем дело… — не очень уверенно начал он разговор, чувствуя двойственность своего положения. — Факты, о которых просил меня проинформировать вас Дмитрий Викторович, не подлежат разглашению. Это, так сказать, конфиденциальная информация и разглашение ее может подорвать мою репутацию. Прошу вас, Константин Александрович, ничего не записывать. — Нотариус подождал, пока Федин убрал блокнот, и уже спокойнее продолжил. — Сам я живу в Петербурге и работаю в петербургском отделении нашей конторы, но часто наезжаю в Москву. Вот в один из таких приездов мы и встретились с Иосифом Львовичем. Должен вам сказать, что интересующее вас завещание супругов Каплан весьма необычно для простого обывателя… Обывателя в хорошем смысле слова. Прежде чем, составить это завещание Иосиф Львович консультировался с несколькими нотариусами по этому вопросу, в том числе и со мной, хотя самого завещания я так и не видел, что никогда не случалось в моей практике. Сразу предупреждаю вас, Константин Александрович, что он мог передумать и написать совсем другое завещание, изменив условия получения наследства. Поэтому давайте считать, что я просто высказываю в слух свою догадку по поводу возможного завещания Иосифа Львовича…

И нотариус долго и подробно объяснил следователю сложную процедуру закрытого завещания, при которой два свидетеля и даже нотариус не знают содержания самого завещания (завещатель подписывает свое завещание в присутствии свидетелей и нотариуса, вкладывает завещание в конверт, запечатывает, отдает нотариусу, нотариус вкладывает запечатанный конверт в другой конверт, запечатывает, составляется соответствующий документ, свидетели расписываются и т. д.), объяснил и суть завещательного возложения (завещатель вправе возложить на наследника обязанность содержать принадлежащих завещателю домашних животных, а наследник, если его не устраивает завещательное возложение, в праве отказаться от такого обременительного наследства в пользу наследника следующей очереди).

От всех этих объяснений, отказов, возложений и профессиональных терминов у Федина голова пошла кругом.

— А нельзя ли попроще, Игорь Юрьевич? — взмолился он после двадцати минут сжатого экскурса по статьям Гражданского Кодекса — нотариус с горящими глазами увлеченно говорил о любимом деле, забыв, что слушатель далек от нотариальных процедур.

— Попроще? Ах, да, хорошо… Дело заключалось в том, что у супругов Каплан на то время были два любимых животных: кот и попугай. Иосиф Львович и Ираида Брониславовна очень волновались за их дальнейшую судьбу в случае их смерти. Вот Иосиф Львович (надо сказать, знаток своего дела и большой выдумщик, по части неординарного подхода к бракоразводным процессам и имущественным тяжбам — многие из нас молодых учились на его делах и ходили к нему на поклон за советом) и решил составить завещательное возложение, уговорив супругу поддержать его в этом деле.

— Значит, все деньги, квартира и другое имущество достанутся коту и попугаю? — уточнил Федин, впервые сталкиваясь с такой «завещательной котовасией».

— Ну, не совсем так, — широко улыбнулся нотариус, и Федин подумал, что Игорь Юрьевич Костиков моложе его, просто респектабельный кабинет, серьезность и официальный костюм прибавляли нотариусу десяток лет. — Юридически наследником всего движимого и недвижимого имущества супругов Каплан — а это две квартиры (я знаю, что Иосиф Львович составлял имущественные описи обеих квартир, предвидя возможный отказ наследников от завещательного возложения) является человек, который на день смерти обоих супругов возьмет на себя заботу об обоих питомцах супругов. Если, конечно, он будет и дальше заботиться о животных.

— Я даже знаю имя этого человека, которому так повезло… — непроизвольно хохотнул следователь, хотя до этого случая вел себя всегда серьезно. — Кира Дмитриевна Чичерина.

— Да, да. Дмитрий Викторович рассказал мне эту трагикомическую историю, но вот насчет везения позвольте с вами не согласиться уважаемый Константин Александрович. Если наследство получит Кира Дмитриевна — я имел честь познакомиться с ней в прошлый приезд в Москву, то ей в этом случае придется нелегко.

— Что так? — удивился Федин, в его понятии «наследство» всегда приносит деньги и удачу.

— Дело в том, что Иосиф Львович очень не любил родственников жены…

— Это он вам сам сказал?

— Нет… В завещании есть пункт — он особо настаивал на этом условии… — Игорь Костиков остановился, закрыл рот рукой и в шутку сделал испуганные круглые глаза. Федин улыбнулся. — Ах, извините, Константин Александрович, оговорился. В завещании, возможно, есть пункт, который обязывает наследника содержать обоих питомцев и тратить полученные в наследство наличные деньги только на животных. Если один из питомцев умирает, то наследник обязан в течение месяца приобрести точно такого же кота или попугая, назвать его тем же именем и содержать до его смерти. Представляете себе череду одинаковых котов и попугаев?

— И до каких же пор?

— Пока не закончатся деньги, полученные в наследство от семьи Каплан. С деньгами все просто: наследник обязан ежегодно предоставлять назначенному нотариусу — в данном случае пока я являюсь хранителем завещания семьи Каплан — отчет о денежных тратах, иначе наследника сочтут недобросовестным наследником и лишат наследства…

— Да уж! Это прямо рабство какое-то. Человек должен посвятить себя животным.

— Не совсем так, Константин Александрович, можно отказаться от одного из питомцев и одной из квартир и находящегося в ней имущества, а остаться жить в другой квартире вместе с другим питомцем. Отказная квартира и определенная сумма денег со счета переходит в собственность одному или нескольким из служащих нашей фирмы, который или которые согласятся заботиться о питомце Капланов, но уже без возобновления череды котов и попугаев — таково было условие Иосифа Львовича. Наследник может отказаться и от второй квартиры и второго питомца на тех же условиях, но оставшиеся на счету деньги наследник получит только после естественной смерти обоих питомцев от старости или неизлечимой болезни.

— Жестоко.

— По секрету вам скажу, что Ираида Брониславовна тоже так считала и после смерти Иосифа Львовича попросила меня подготовить новое завещание в пользу своей сестры и племянницы. Согласно новому завещанию Софья Брониславовна получает половину денежной суммы и квартиру их родителей, перешедшей по наследству к Ираиде Брониславовне. Племянница же — квартиру, в которой сейчас проживает Ираида Брониславовна, и оставшуюся половину денег.

— И вы подготовили такое завещание?

— Конечно! — нотариус Костиков встал, подошел к столу и взял верхнюю папку со стопки каких-то документов. — Вот, посмотрите, — он протянул Федину составленное по всем правилам завещание.

— Но оно не подписано.

— Нет, не подписано. Ираида Брониславовна со дня на день откладывала свой визит в нотариальную контору, а в последствии, возможно, и совсем передумала подписывать его…

— С чего вы сделали такие выводы?

— Видите ли… — смешался юрист, решая для себя этическую сторону вопроса и степень откровенности со следователем. — Посетив Ираиду Брониславовну в больнице, я напомнил ей о новом завещании и даже принес и показал готовый документ, настоятельно советуя подумать о возможных последствиях его не подписания, но ее реакция на мой совет была очень неадекватной: она заплакала, накрылась с головой одеялом и отказалась подписывать.

— Почему?

— Сие для меня загадка. Это уже по вашей следственной части разгадывать загадки и находить ответы на все «Почему?». В мои намерения входило довести до вашего сведения юридическое положение вещей и предупредить о возможном развитии событий. Да и то только потому, что у нас идет слух, что Ираиду Брониславовну пытались убить — ведь наследство, поверьте мне на слово, не маленькое — в наше непростое время убивают, куда за меньшую сумму.

— Разве это была не попытка самоубийства? — Федин прикинулся наивной овечкой — иногда он позволял себе быть наивным и тупоголовым.

— Вам виднее, — не купился на его наивность молодой, но ушлый нотариус. — Я не один год знаю Ираиду Брониславовну и ни на минуту не поверю в ее попытку самоубийства. Она всегда была такой… жизнелюбивой и себялюбивой женщиной, что вряд ли что-нибудь заставит ее совершить столь страшный и безумный поступок. Мне кажется, Ираида Брониславовна была чем-то очень напугана — недаром Дмитрий Викторович оплатил для нее отдельную палату и распорядился поставить круглосуточный медицинский пост. Медсестра записывает всех посетителей к Ираиде Брониславовне, самолично потчует ее едой и лекарствами и закрывает палату на ключ, когда отлучается.

— Такие сложности?

— Всем посетителям приходится с ними мириться.

— А как восприняли случившееся несчастье родственники Ираиды Брониславовны? Вы их случайно не видели в больнице?

— Случайно видел. Софья Брониславовна поджидала меня в коридоре и всю дорогу до дверей из больницы выпытывала меня о завещании, но… — нотариус выразительно развел руки в стороны и улыбнулся. — Никто, даже я (не считая, конечно, Ираиды Брониславовны, но она упорно молчит об этом), не знает о том, что написано в семейном завещании. Можно строить догадки, различные предположения, но все это не серьезно — гадание на кофейной гуще, не более того. Племянницу Ираиды Брониславовны я не видел, а вот мужа ее имел честь лицезреть. Личность, я вам доложу, примечательная! Здоровенный, волосато-бородатый детина с руками лопатами и въевшейся грязью автомобилиста. В довершение картины представьте его в кожаной куртке, тяжеленных ботинках и с рогатым шлемом под мышкой. А уж запах!!!

— Как вы сказали? — вскинулся Федин.

— Я сказал: «А уж запах!».

— Нет, вы сказали: «…в кожаной куртке, тяжеленных ботинках и с рогатым шлемом под мышкой». Здоровый, волосатый, бородатый, вонючий и с рогами! Подходит! Ай, да Кира Дмитриевна!

Федин быстро попрощался и покинул кабинет опешившего нотариуса.