Птичка в клетке или Клетка с птичкой

7

Частный госпиталь куда каждый день ездила Кира находился не далеко от Мытищ.

За высоким забором, высокими елями и зеленой листвой берез от любопытных глаз прятались трехэтажные санаторные здания, выкрашенные в пастельные тона. От зданий во все стороны лучами расходились широкие асфальтовые дорожки, просторные беседки давали убежище в жаркие дни, благоухали цветы на клумбах, разноцветные лавочки манили отдохнуть, но все это умиротворяющее великолепие носило оттенок грусти — госпиталь был построен на благотворительные средства для инвалидов всех войн — Павел Шубин и Дмитрий Викторович Юшкин были одними из спонсоров. Здесь и находился сын Дмитрия Викторовича Павел Шубин, проходя лечение после автомобильной аварии.

Да, Кира была очень обижена и зла на Павлушу Шубина: молодого, амбициозного студента Юрфака с серыми, стальными глазами и военной выправкой за их расставание и несостоявшуюся свадьбу — это было и прошло, но так вышло, что старшая дочь Киры была и дочерью Павла, и это обстоятельство заставляло Киру сдерживать свои эмоции — не могла же она воевать с отцом своей дочери и старалась поддерживать, дружеские, вполне нормальные человеческие отношения.

Всем больным нужны положительные эмоции, поэтому она старалась не расстраивать и не грузить Павла своими проблемами, а если уж рассказывала (все скрыть все равно, невозможно, при таком тесном общении с его окружением), то старалась это делать весело и оптимистично.

Кира принципиально не возила Павлу фрукты-овощи (редко что-то «домашнее»), давая возможность Дмитрию Викторовичу позаботиться о сыне, и сама с удовольствием уплетала киви и бананы навещая больного, не забывая, впрочем, кормить тем же самым и его.

У Павла были хорошие прогнозы на выздоровление, но требовалась операция в Германии, а ехать он почему-то не хотел — его уговаривали все, все, кроме Киры — она никогда не давала советы людям, предоставляя им свободу выбора.

«— Вот Паша решил все за меня и что из этого вышло? Ничего хорошего! — мысленно возражала она Дмитрию Викторовичу, уговаривающего ее повлиять на Павла. — Он уже большой мальчик и нечего над ним так трястись».

Кира прошла по территории госпиталя, любуясь цветами, вошла в широкие двери небесно-голубого корпуса и поднялась на третий этаж. Из-за двери палаты Павла раздавались мужские голоса — мужчины разговаривали на повышенных тонах и Кира решила не мешать — мало ли проблем на работе и их надо решать.

Она осталась в холле, повернула кресло «лицом к окну» и удобно расположилась в нем, скинув туфли и вытянув ноги.

«— Следующий мой шопинг пройдет в спортивном магазине! Куплю две пары, нет три пары кроссовок на все случаи жизни, — пообещала она себе и собралась закрыть глаза, как услышала голос Валентина Зайцева — заместителя Павла (своего страстного, сильно, мужественного и еще тысяча эпитетов какого… любовника). — С чего это ты так разошелся мой «милый, славный…»»

Она не успела договорить — дверь палаты распахнулась и на пороге появился Валентин в расстегнутом пиджаке и съехавшим на бок галстуке — Кира сильнее вжалась в кресло, не желая становиться свидетелем ссоры друзей.

— Это, ее решение и ты должен его уважать, — с трудом сдерживая раздражение, произнес Валентин, отстаивая свое право быть вместе с этой женщиной. — Ты не воспринимаешь ее всерьез, считая все той же наивной девчонкой, влюбленной в тебя без памяти, но время прошло, она изменилась и решает все сама, да и ты для нее теперь — незнакомый, взрослый мужик, зацикленный на своей болезни.

— Я ее му-ужчина, — приглушенный голос Павла еле слышался в холле, но Кира его слышала. — Про-осто от обиды она-а за-абыла это.

— Так скажи ей об этом, напомни и посмотри на ее реакцию, — стоя в дверях, Валентин пытался закончить неприятный разговор, — или уже, наконец, сделай что-нибудь.

— Нет, она меня про-остит и все вспо-омнит, — с полной уверенностью в своей правоте произнес Павел.

— Возможно, со временем она тебя и простит, но живет она настоящим, а не прошлым, пойми это.

— Я есть у нее и в на-астоящим!

— Есть, но в настоящим я ее мужчина! — закрывая дверь, произнес Валентин и быстро пересек холл, не замечая сидевшей в кресле Киры.

Выждав немного времени, Кира надела туфли и осторожно покинула госпиталь — сегодня у нее совсем не радостное настроение из-за их ссоры, но было приятно, что Валентин отстаивает ее право решать все самой.

Из машины она позвонила Павлу, «поболтала» о том, о сем, рассказала о новой квартире и подаренном Дмитрием Викторовичем попугае, поблагодарила за замечательный подарок, подробно расспросила его массаже, о процедурах, о том, что ему завтра привезти «вкусненького» — в общем, во всю старалась отвлечь, уболтать и поднять Павлу настроение, а отключившись, задумалась — его голос ей очень не понравился.

И она позвонила Инне Валерьевне, попросив ее проконтролировать состояние больного и, возможно, даже сделать укол успокоительного (о ссоре мужчин она умолчала — вдруг Инна Валерьевна больше не пустит Валентина к Павлу, и они так и не помирятся, а ссоры между друзьями она не хотела).

Профессорша согласилась — это она раньше возмущалась и спорила, и прямым текстом говорила Кире, чтобы та «не совала свой нос куда не следует и не указывала кому, что нужно делать на ее территории», а сейчас она убедилась в положительном влиянии «родственницы» на состояние больного и «про себя» удивлялась, как эти двое так тонко чувствуют друг друга (со стороны Киры уж точно — она даже по его молчанию в телефоне знала какое у него настроение и о чем он думает).