МЫСЛИ НА ЛЕСТНИЦЕ
БОЛЬШЕ ИЛИ МЕНЬШЕ. ЧЕМ ПОЭТ… КУДА УЖ МЕНЬШЕ…
Ян Валентин в конце своего романа «Звезда Стриндберга» высказал мысль, которая великолепно аттестует идею литературоцентризма в его советской версии: «В тех редких эпизодах, когда роман расходится с действительностью, действительность следует подправить».
Русского читателя убедили, что поэт в России больше , чем поэт. Остался невыясненным вопрос: а меньше чего поэт в России? Ответ не получен. Фиктивные права поэта защищены декларативной риторикой, литературоцентризмом.
Литературоцентризм официальной контрабандой проник в наше сознание – сознание человека ХХI века в нагрузку к именам славных классиков культуры, он наивен, как любой миф, но нежизнеспособен, как любая идея, пережившая свое время. Апология литературоцентризма превратилась в идею-кунштюк, в экскурсии, как писал В. Пелевин, «по казематам, которые никогда не станут побегом».
М. Горький как-то признался, что всему хорошему в себе он обязан книгам. Признание похвальное с точки зрения верности книге – авторитетному кладезю жизненных знаний и моральных навыков, имеющему пятивековую историю. В современной ситуации, когда ТВ настойчиво рекламирует определенный стиль жизни и поведения, любой юноша с полным правом может произнести с поправкой на изменившиеся средства подачи информации: «Всему в себе я обязан 120 каналам телевидения и палатке видеопроката». И не только телевидению. Новое поколение воспринимает как данность эстетику клипа, реферат «Войны и мира» на шесть страниц, двухчасовую экранизацию «Илиады». Навязывать ему книгу, апеллировать к мифу литературоцентризма значит заведомо обрекать поколения на взаимонепонимание. Генерация рожденных книгой уходит в прошлое. На смену пришло новое поколение. У него не только свои песни, но главное: у него иные носители культуры. Конфликт «отцов и детей» утрачивает границы тургеневской идеологичности, покидает книгу и прописывается в сфере предпочтений тех или иных средств культурной коммуникации.