Пушкин и пустота

МЫСЛИ НА ЛЕСТНИЦЕ

НИ БОЛЬШЕ, НИ МЕНЬШЕ: ПУШКИН – НАЦПРОЕКТ

Выдающийся социолог Питирим Сорокин более полувека назад показал, что справедливость (почти родственница правды) – такая хитрая штука, которой если слишком мало, то, конечно, плохо, но если слишком много – еще хуже.

Продолжавшийся в течение двух десятилетий раздел материальных активов, доставшихся от советской империи, создавал иллюзию развития. Наша экономика и культура представляет собой слабенький организм, нуждающийся в срочной модернизации и инновационных инъекциях. Некогда мы претендовали на мировое первенство – в сегменте «самой читающей страны мира», сейчас пытаемся сшить желтую майку лидера, эффектно смотрящуюся на рынке суперкомпьютеров, в области нанотехнологий. Обольщения здесь наивны – лучшие места давно распределены.

Экономическая политика в нашей стране мало чем отличается от культурной. Общими являются инструменты ее реализации – гурьбой, авральной штурмовщиной, без логики и системы, навалиться на задачу и решить ее, что называется, любой ценой. Эффективность этих вредных «инструментов» давно известна.

Инновационность из модного лозунга должна превратиться в системный механизм, который позволит культуре перейти в новое качество. Очевидная сложность заключается в том, что в нашей стране для инновационной деятельности недостаточно высок такой весьма важный показатель социальной активности, как готовность к риску. Тем более, способность идти вперед, невзирая на трудности, должна подкрепляться множеством других социальных и культурных аспектов. Устоявшиеся представления о том, что инновации – синоним создания и внедрения технологий – недостаточны. На самом деле понятие инноватики шире. Скорее, следует говорить о появлении и развитии инновационных бизнесов в культуре, для которых технологии являются только сырьем. Внедрение же – это не столько объявление новой концепции культуры, сколько обеспечение ее востребованности на рынке.

Одно из очевидных препятствий на этом пути – отсутствие национальных приоритетов, слабое доверие населения к государству, неразвитая система коммуникаций, непонятное распределение ролей, складывающихся между различными участниками социальных отношений.

Традиционно перед очередными выборами звучит плач по отсутствию национальной идеи. Нам мешает вовсе не отсутствие связно сформулированной главной национальной мысли, даже не попытки предложить архаические лозунги в качестве объединяющей идеи, а сами поиски этой идеи.

Допустим, идея так или иначе проговорилась. Затем зададимся вопросом: «Что теперь с ней делать?» Никто не знает, что с ней делать, потому, что нет четкого разграничения сфер ответственности, инструментов реализации, специалистов, наконец, способных довести ее до социальной реализации. Романтизированная классиком «дубина» народной импровизационной активности (личный героизм, энтузиазм масс, строгие угрозы и отеческая матерщина начальства плюс политинформация) слишком инерционна, неинструментальна, от того не сможет принять и воплотить в жизнь даже самую красивую идею, которую, предположим, доселе еще никто не слышал.

Речь должна идти не о поиске эффектного лозунга. Потому что, найдя идею, спешно бросимся разыскивать инвестора. Надобна не прекрасная в своей наготе идея, а разработанный «упакованный» проект, убедительный в качестве сферы вложения капиталов и людских ресурсов.

Некогда Уолт Дисней произнес фразу: «Если ты способен выдумать что-то, ты можешь и сделать это». Сегодня эта формула перестала работать. Придумать что-то может любой фантазер, но воплотить это в реальность должны люди, обладающие культурой и бизнес-стратегиями.

Для реализации любого проекта как минимум необходимо сформировать концентрированную среду компетентных и квалифицированных специалистов.

В современной России эта плотная среда отсутствует. Ее нужно создавать.

Любой национальный проект в России сегодня проходит под эгидой наглядного до карикатурности набора стереотипов русского либерализма. Проектанты-мечтатели со всей искренностью и прямотой доказывают гипотезу, что полная демократизация поможет повысить эффективность государства, побороть коррупцию, повысить статус культуры и удои. Дальше гипотеза продается как аксиома. Никто не обязан возиться с низкой повседневностью. Ну, а поскольку аксиома не нуждается в доказательствах, возникает иллюзия, что во всех сферах чаемые изменения произойдут автоматически. Этого не случится. Только творческая работа с реальностью придаст идее убедительность.

Сейчас актуализируется установка на расширение границ внутреннего мира и сферы приватного. Индивидуализация и атомизация, повышенная степень изолированности подразумевают ситуацию, когда люди рассматривают свою идентичность как некий проект, нуждающийся в инвестициях, развитии, разнообразных культурных партнерствах, как очень личных, так и деловых.

Современный мир – торжество индивидуализма и атомизации общества, так что говорить о ценностях общего и целого как-то даже неудобно. Что нам действительно нужно – это общественная солидарность в качестве синонима нацпроекта.

Надо изменить параметры вовлеченности классики в современный мир. Следует наградить классику статусом банкрота, что подразумевает немало плюсов: классика перестает быть хрестоматийным портретом некоей условной жизни; разрушается социологическая концепция культуры; писатели перестают быть выразителями громких тем и мотивов и становятся, что называется, художниками слова. И так далее. Это необходимо сделать, чтобы избежать очередной кампании за привлечение внимания к классической культуре, которая, как всегда, завершится коррумпированными разговорами про наше все. Должна произойти аттестация нашего восприятия классики, чтобы мы отказались от иезуитства сложноподчиненных комбинаций в разговоре о литературе как неиссякающем источнике коллективного вдохновения.

Необходимо определить круг ценностей и идей, которые должен символизировать Пушкин.

Управление зависимостями потребителя сегодня становится более надежным средством его привлечения и удержания внимания, чем любые бюрократические программы повышения лояльности к классике. В этом смысле основная цель новой стратегии – создать позитивный образ зависимости человека от Пушкина. Школа и пропаганда классики уже давно не справляются с этой задачей.

Нам нужен Пушкин как национальный проект поддержки культуры.

Как обновленный образ, воспитывающий массовое сознание.

Как индивидуальная идея-потребность быть частью общего – культуры, общества, праздных собеседников и т. д.

Задача не из легких: объяснить то, что вроде бы очевидно и не подлежит никакому объяснению. Условие таково: полагаться на здравый смысл, любовь к классике, желание спасти себя через культуру. Посредством чего-нибудь другого не спастись.

Пушкин всегда работал на нас. На Россию. Он до сих пор исправно трудится, только мы сделали его свадебным генералом на юбилеях, угрозой для двоечников, пугалом для обывателя.

Главное условие нашего выживания и торжествования – это понимание, что Пушкин работает на каждого из нас. Хотя бы потому, что он родитель пантеона отечественных богов культуры, которая подарила нам слово, каким мы оформляем свое чувство.