Разрушенные клятвы

Глава 34

Селеста

Я не могу усидеть на месте, расхаживая взад-вперед перед окном, ожидая возвращения Зейна. Прошло уже несколько часов с тех пор, как он уехал к своей бабушке, чтобы рассказать ей о нас, и мое беспокойство только растет. В данном случае, отсутствие новостей — это, определенно, плохой знак.

Я вздрагиваю, когда звонит телефон, но мое сердце падает, когда я вижу, что это Лили, а не Зейн. Я почти отклоняю ее звонок из-за страха пропустить сообщения Зейна, но в последний момент передумываю. Если кто-то и может меня сейчас успокоить, то это Лили.

— Привет, — выдыхаю я, голос предательски дрожит.

На другом конце линии меня встречает всхлипывание, и я напрягаюсь, беспокойство мгновенно охватывает меня.

— С-Селеста?

Пальцы крепче сжимают телефон, когда я слышу ее тяжелое, сбившееся дыхание.

— Что случилось? — спрашиваю я, не в силах скрыть тревогу.

Лили начинает плакать навзрыд, и я на долю секунды замираю, прежде чем броситься в действие и найти ключи.

— М-можем… м-можем поговорить? — заикается она. — Я н-никогда не хотела… Я…

— Где ты? — спрашиваю я, чувствуя, как внутри что-то сжимается. В ее голосе есть нечто, от чего у меня бегут мурашки по спине. Я не слышала ее такой с тех пор, как нам сообщили, что убийцу ее матери наконец поймали. — Скажи, где ты, Лил. Что бы ни случилось, все будет хорошо. Я приеду прямо сейчас, ладно?

— Да… Да, наверное, лучше сказать это… в-лицо. Я… я на… на Королевском мосту.

У меня внутри все обрывается. Инстинкты кричат, но я пока не могу их расшифровать.

— Что ты там делаешь, Лил? — голос дрожит.

Она не отвечает, лишь всхлипывает так горько, что у меня встает ком в горле.

— Я в пяти минутах, — говорю я, нажимая на газ сильнее, чем стоило бы.

Когда мы были подростками, ее горе, оставшееся после матери, не раз грозило поглотить ее полностью. И каждый раз она оказывалась на Королевском мосту. И каждый раз успевала позвать на помощь прежде, чем стало слишком поздно.

Я только надеюсь, что и в этот раз я не опоздала.

— Три минуты, — шепчу я, чувствуя, как пальцы сжимаются на руле до побелевших костяшек. — Ты же знаешь, что я тебя люблю, да?

Голос срывается, в отчаянии я цепляюсь за надежду, стараясь вложить в эти слова всю силу своей любви.

— Ты сестра, которой у меня никогда не было, Лил. Человек, который всегда напоминал мне о моей ценности, поддерживал, когда я в себе сомневалась, который видит во мне лучшее, даже когда я сама этого не вижу…

— Селеста, — рыдает она. — Боже, что я натворила? Я не могу…

Глаза расширяются, когда мост наконец появляется в поле зрения, а вместе с ним — и она. Лили сидит на самом краю. Паника захватывает меня ледяными пальцами, заставляя сердце колотиться так, что кажется, оно вот-вот прорвет грудную клетку. Я выскакиваю из машины, не удосужившись даже закрыть дверь, и медленно двигаюсь вперед.

— Пожалуйста, — шепчу я, осторожно ступая ближе. — Пожалуйста, слезь оттуда. Давай поговорим.

Она опускает телефон и качает головой, чуть наклоняясь назад.

— Не подходи, или я прыгну.

Глаза у нее широко распахнуты, в них что-то неуловимое — паника? Безумие?

Я останавливаюсь, медленно поднимая руки в знак покорности. Слезы жгут глаза, но я изо всех сил стараюсь не расплакаться.

— Не делай этого, — прошу я, голос едва слышен. — Я все исправлю, Лил. Что бы ни случилось, я это исправлю. Просто вернись ко мне, дай мне помочь тебе. Пожалуйста, Лили. Я не смогу без тебя. Ты же знаешь это, правда?

Она упрямо трясет головой, руки скрещены на груди, тонкие плечи дрожат от холода или эмоций — я не знаю.

— Ты справишься, Селеста. Мы уже почти не видимся, почти не говорим. Каждый раз, когда ты звонила, у меня была отговорка, не так ли? Это моя вина, что ты теперь ближе с Сиеррой и Рейвен. Интересно, может, дело еще и в этом?

Меня начинает трясти, слезы текут по щекам, но я не могу их вытереть, не могу двигаться, чтобы не спугнуть ее.

— Это из-за них? — голос срывается. — Я все исправлю, Лили. Я не хотела тебя отталкивать, не хотела разрушать нашу дружбу. Я никогда бы тебя не бросила. Никогда. Я люблю тебя всем сердцем — ты часть меня, Лил. Без тебя я бы не выдержала ни старшую школу, ни колледж. Я всегда буду в тебе нуждаться — в твоих добрых словах, в твоих улыбках, в твоем голосе, который возвращает меня к реальности, когда я теряю голову. В твоих объятиях и в том, как ты умеешь заставить меня смеяться, когда жизнь становится слишком сложной.

Я сглатываю ком в горле, каждое слово — это мольба, боль и любовь, сплетенные воедино.

— Скажи мне, что мне сделать, чтобы все стало лучше. Я сделаю что угодно, Лилиана.

Мои инстинкты вопят, требуют броситься к ней, схватить, оттащить от края. Но ее взгляд — что-то хрупкое, почти призрачное — не дает мне двигаться.

Лили улыбается мне сквозь слезы, и эта улыбка наполнена такой болью, что у меня перехватывает дыхание.

— Ты не сможешь спасти меня в этот раз, Селеста, — ее голос срывается в пронизывающем ветре. — Ты не сможешь спасти меня от меня самой. Да ты и не захочешь… не после того, что я тебе скажу.

Я сжимаю кулаки, стараясь не выдать страх.

— Хорошо, — говорю я мягко, дыша тяжело, словно пробежала марафон. — Давай сначала ты просто расскажешь мне, что случилось, ладно?

Она не поверит, если я скажу, что ее ошибки не делают ее недостойной жизни. Но если я правильно разыграю свои карты, если покажу ей, что ее страхи и чувство вины не стоят того, чтобы ставить на кон свою жизнь, возможно, у меня получится ее спасти.

Лили смотрит мне в глаза, и я едва сдерживаю всхлип. Никогда прежде я не видела ее такой… такой сломленной, наполненной раскаянием.

— Селеста, — ее голос дрожит, слова давят на нее, будто груз, который она уже не может нести. — Я… я встречалась с Зейном… с тех самых пор, как начала на него работать.

Я смотрю на нее, не понимая. Секунда, две… Потом она закрывает лицо руками и разрывается в истерике.

— Что?

Она кивает, изо всех сил стараясь выпрямиться и снова посмотреть на меня. В ее взгляде теперь не просто раскаяние. Это приговор.

— Сначала это была просто игра, легкий ф-флирт, но все изменилось за считанные недели. Я пыталась бороться, правда… Я знала, как сильно ты его ненавидишь, и сама не могла простить ему того, как он с тобой обращался, когда мы были моложе… но он так легко сломал все мои защиты. Цветы, которые он лично выбирал… интимные обеды… поездки, когда мы вместе осматривали его отели…

Я оседаю на колени прямо на холодный асфальт. В голове пустота, мысли мечутся, натыкаясь друг на друга.

— Это… это неправда…

— Прости, — ее голос все еще дрожит, но уже стал чуть спокойнее, как будто с признанием ей стало легче. — Я знаю, ты никогда мне этого не простишь. И я не прощу себя тоже. Я думала… я надеялась, что в конце концов это будет не так важно. Ведь ваши семьи все равно никогда не допустят, чтобы вы были вместе. Я собиралась подождать… пока ты не отпустишь его, не найдешь настоящего счастья, такого, которого заслуживаешь — чистой любви, без теней прошлого, без тех, кто отравлял твою жизнь. Я думала, когда ты будешь счастлива… это уже не будет иметь значения… и я…

Сердце глухо стучит в ушах, а внутри все переворачивается от подступающей тошноты.

Но я все равно тяну к ней руку.

— Все нормально, — говорю я быстро, слишком быстро. Слова звучат фальшиво, и я вижу, что она мне не верит. — Он не важнее тебя, Лили. Мы справимся… мы что-нибудь придумаем.

Она качает головой.

— Теперь он любит тебя, — шепчет она. — Зейн хочет на тебе жениться. Он готов бросить все ради тебя. И я даже не могу его винить, понимаешь? Ты… ты такая идеальная, Селеста. Я люблю тебя так же сильно, как он. И я не могу осуждать его за этот выбор. Я даже понимаю его. Между тобой и мной… я бы тоже выбрала тебя. Я поняла это в тот момент, когда увидела вас вместе в доме твоих родителей… в тот день, когда он должен был быть в командировке.

Она бросает взгляд через плечо, вниз, туда, где под мостом шумит темная вода, и я двигаюсь вперед, пытаясь сократить расстояние между нами. Лили резко поворачивается, ее взгляд становится острым, предупреждающим. Я замираю. Меня охватывает тревога — иная, чем раньше. В прошлом, когда она смотрела вниз, в ее глазах был страх. Сейчас же это ее успокаивает.

Она улыбается.

— Он бросил меня, — продолжает она, словно рассказывает о чем-то незначительном. — И, знаешь… я даже чувствую облегчение. Все это время я думала о том, что мне придется лгать тебе. Говорить, что между нами ничего не было, пока вы не расстались… но я бы солгала, Селеста. Я планировала солгать. Потому что я так отчаянно хотела быть с ним. Это… это мерзко, правда? Ты должна была быть для меня самым важным человеком. Но я все равно сделала то, что сделала. Потому что я не могла ему сопротивляться.

Она вытирает мокрые от слез щеки и едва слышно смеется.

— Он заставлял меня чувствовать себя нужной… любимой. Он заставлял меня смеяться, Селеста.

Слезы струятся по моему лицу, горло сжимает судорогой, но я не даю себе разрыдаться. Все, что она говорит… именно так он заставлял чувствовать и меня.

— Я люблю тебя, — говорю я, вкладывая в эти слова всю силу, на которую способна. — Люблю, несмотря ни на что. И если Зейн — тот самый человек, который смог так легко предать нас обеих, значит, он нам не нужен. Мы нужны только друг другу, Лили. Пожалуйста… пожалуйста, просто возьми мою руку, и мы разберемся с этим вместе.

На мгновение в ее глазах вспыхивает искра надежды. Я тяну руку еще дальше, держу ее на весу, умоляюще.

Но Лили смотрит на нее и качает головой.

— Ты не простишь меня, — шепчет она. — Не по-настоящему. Это всегда будет между нами, и я… я никогда не смогу простить себя. Между нами уже не будет как прежде. А еще я знаю, как он умеет говорить… Он все объяснит, и ты его простишь. Я никогда не видела, чтобы ты кого-то любила так, как его, Селеста. Ради него ты простишь все. Так же, как сейчас готова простить меня… но я не смогу этого видеть. Я не смогу смотреть, как ты выходишь за него замуж.

— Я не выйду за него, — обещаю я, срываясь на шепот.

Она смотрит мне в глаза. Улыбается. Эта улыбка — прощание. В ней столько печали, столько неизбежности.

— Я люблю тебя, Селеста. Я надеюсь, ты когда-нибудь простишь меня… но я не вынесу этот взгляд в твоих глазах. Я заслуживаю наказания за свои грехи, и оно найдет меня.

— Лили! — кричу я, голос рвется в истерике.

Ветер подхватывает ее слова.

— Я правда тебя люблю…

Она улыбается сквозь слезы. И падает.

Я бросаюсь вперед, в последний миг почти касаясь ее пальцами… но слишком поздно.

Слишком поздно, чтобы ее спасти.