Разрушенные клятвы

Глава 49

Селеста

— Ты такая красивая, милая, — голос мамы дрожит.

Я смотрю в зеркало, наши взгляды встречаются. Она стоит у меня за спиной, ее руки мягко сжимают мои плечи поверх шелкового халата.

Макияж легкий, но элегантный, а мои непокорные волосы наконец-то уложены в гладкий низкий пучок, несколько завитков нарочно выбились, обрамляя лицо. Я выгляжу как невеста, но не чувствую себя ею.

Вина накрывает меня с новой силой, и я изо всех сил стараюсь отодвинуть боль на задний план. Я всегда думала, что Лили будет рядом со мной в этот день, моей подружкой невесты. Я столько раз представляла этот момент, но ни разу не думала, что окажусь в комнате невесты, в месте, где никогда раньше не бывала, даже не зная, как выглядит мое свадебное платье.

Все организовали Виндзоры. Бабушка Анна пару раз спрашивала мое мнение, но в итоге решала за меня. Я чувствую себя нежеланным гостем на чужой свадьбе. Самозванкой.

— Я знаю, что этот день нелегкий для тебя, Селеста, — говорит мама. — Но просто доверься судьбе, ладно? Ты когда-то его любила. Думаю, ты сможешь полюбить его снова.

Я смотрю ей в глаза, но не нахожу слов, чтобы объяснить, почему ее мечты никогда не станут реальностью. Я бы соврала, сказав, что ничего к нему не чувствую, что не хочу его, как прежде. Хочу. Но ненависть и годы боли заглушают все остальное.

— Главное, — тихо добавляю я, — мы сможем исправить хоть часть ущерба, который понесла компания. Я жду не дождусь, когда снова возьмусь за работу и сделаю наследие дедушки таким, о каком он даже мечтать не мог.

Мама тяжело вздыхает, поглаживая мое плечо.

— Ты и есть его наследие, Селеста. Ты и Арчер.

Я вымученно улыбаюсь. Если бы только дедушка считал так же. Прошли годы, а они с Арчером по-прежнему почти не разговаривают. Дед всегда ставил бизнес выше собственного внука. Если бы это было не так, я бы сейчас не выходила замуж за человека, которого он ненавидит, за мужчину, который разрушил все, что мне было дорого.

Раздается стук в дверь. Мама хмурится и идет открывать. Услышав голос Рейвен, я резко встаю. Она входит, и в ее глазах столько тревоги, что я теряю дар речи. Мой взгляд падает на чехол с платьем у нее в руках.

— Я принесла это для тебя, — ее голос мягкий, осторожный.

— Для меня?

Рейвен кивает и медленно приближается, внимательно изучая мое лицо. На свадьбе Диона она делала вид, что меня не существует — как и Сиерра. Каждый раз, когда мы оказывались в одной комнате, ее глаза вспыхивали болью и гневом. Я знала, что рано или поздно нам придется поговорить, но не думала, что она сама сделает первый шаг.

Она расстегивает чехол, и в тот же миг глаза наполняются слезами. Она достает свадебное платье моей мечты — то самое, которое я описывала ей когда-то, когда она еще рисовала эскизы для удовольствия, а замужество казалось чем-то желанным.

Рейвен неловко улыбается.

— Я создавала его с мыслями о тебе. Это одно из моих первых платьев, но я так и не смогла продать его. Просто… что-то было не так. Теперь я понимаю, почему. Оно всегда принадлежало тебе.

Она аккуратно кладет платье на спинку стула и осторожно смахивает мои слезы.

— Не плачь, — просит она, ее голос выдает, что она и сама на грани. — Ты размажешь макияж. У меня и так будет достаточно работы с последними подгонками платья, так что не заставляй меня еще и косметику переделывать. Ты вряд ли осталась в тех же параметрах, что и пять лет назад.

— Почему ты это делаешь? — мой голос срывается.

Рейвен и Сиерра — мои самые горькие сожаления. Я скучала по ним невыносимо, но причинила им почти столько же боли, сколько Зейну. Разница лишь в том, что они этого не заслужили.

Рейвен пожимает плечами, ее губы дрожат.

— Не знаю. Наверное, у меня просто привычка любить людей, которые не любят меня в ответ. Держаться слишком долго за надежду, что когда-нибудь смогу стать частью их мира. Я не могу тебя простить, Селеста. Но это не значит, что я не хочу, чтобы ты была счастлива.

Я всхлипываю и закрываю лицо руками. Меня всю трясет от сдерживаемых эмоций, но, сколько бы я ни пыталась, они все равно прорываются наружу.

Мама молча обнимает меня, прижимая к себе, не давая окончательно развалиться на куски.

— Пожалуйста, не плачь, — шепчет Рейвен, голос ее срывается.

Я киваю, пытаясь взять себя в руки.

— Давай лучше наденем твое платье, мм?

Я дрожу, пока она осторожно смахивает слезы с моего лица, а в ее глазах отражается безграничная боль. Видно, как тяжело ей стоять здесь и быть выше этого, но она все равно остается, потому что такова ее натура. Я никогда не заслуживала ее дружбы — ни тогда, и уж тем более ни теперь.

— Почти идеально, — говорит она, доставая из сумки набор для шитья.

В ее взгляде столько горькой сладости. Дизайнер в ней довольна, платье получилось именно таким, каким она его задумала. Но женщина, стоящая передо мной, испытывает противоречия, потому что видеть его на мне — на той, для кого оно было создано, но кто не заслужил его носить, — ей больно.

Я стараюсь стоять неподвижно, пока она делает последние поправки, и украдкой разглядываю ее. Она всегда была красивой, но теперь в ней появилось что-то новое — она светится, словно наконец получила ту любовь и признание, которых всегда искала.

Больно осознавать, что я не была рядом, чтобы увидеть ее перемены. Меня не было на ее выпускном. Я не стояла рядом с ней, когда она выходила замуж. Что бы она сказала, если бы узнала, что я следила за всеми новостями о ней? Что я не раз набирала ее номер, но сбрасывала, едва телефон начинал звонить?

Рейвен берет золотую заколку, что-то в ней кажется мне знакомым, и осторожно закрепляет ее в моих волосах.

— Одолжу тебе ее, — шепчет она, голос подрагивает. — Скажу, когда пора вернуть. До тех пор держи при себе.

Я молча киваю, а она принимается поправлять мне прическу и макияж, доводя все до совершенства.

— Прости, — вырывается у меня прежде, чем я успеваю себя остановить.

Она замирает на долю секунды, затем поднимает взгляд, ее глаза холодеют.

— Это не мне ты должна сказать.

Меня пронзает беспомощность.

— Ты не понимаешь, — пытаюсь я объяснить.

Во взгляде Рейвен вспыхивает раздражение.

— Нет, не понимаю. И, наверное, уже никогда не пойму. И знаешь что? Я больше не уверена, что хочу. Никакие объяснения не сотрут ту боль, что ты причинила.

Она делает шаг назад, окидывает меня долгим взглядом, словно запоминая, и, тяжело вздохнув, отворачивается.

На пороге она на секунду задерживается, бросает короткий взгляд через плечо.

— Не причиняй ему боль снова, Селеста. Второго раза он не переживет.

Я напрягаюсь, ощутив, как в груди поднимается протест против этой несправедливости. Я поднимаю щит, и в ее глазах на миг вспыхивает разочарование.

Она уходит.

— Пойдем, милая, — мягко говорит мама, на ее лице замешательство смешивается с тревогой. — Не будем заставлять твоего отца и Зейна ждать.