Сгусток Отроков

Глава 1 Нэл — сын Посейдона

Жалкое зрелище.

Некогда высшая ступень эволюции, разумные люди — деградировали до первобытного строя. Завернутые в лохмотья где только не найденной одежды, обмениваются ракушкам, камнями, вещами… Валюта потеряла свою ценность. Она ведь не красивая и вовсе не полезная. То ли дело блестяшки, бусы.

Тьфу…

Ну вот что ты пыришься на меня своими Дурными глазенками, торгаш? Помылся бы хоть, умыл грязную рожу…

И это еще самые сознательные, сохранившие хоть крупицу цивилизованности. С кем мне приходится жить… Отец, отец…

— Буга-Уга-Ага-Га?

— И тебе того же. Давай свою Гу-гу.

— Га-га?

— Да хоть Га-га, хоть Гу-га… Как же вы меня все достали, дураки дурацкие. Давай.

Под красным навесом в конце улицы-барахолки, взамен на игрушку-зайку, продавец в женской шубе на голое тело передал мне пачку «картинок».

Для него — картинок, для меня — целые сочинения манги с длинным сюжетом и смыслом.

Смыслом, которого Дурные лишены. Не все, но слишком многие. Этот вон даже двух слов связать не мог…

— Привет! Еда?

— Здорово. Чем кормишь?

— Картофель! Картофель Жар! Могу варить. Могу Жар! Молоко!

— Сыр, то есть?

— Молоко!

— Понял. Давай жареную, и сверху сыром. Большую порцию.

По соседству от рейдера, надыбившего невесть откуда запечатанные издания манги на русском, Дурной повар держал палатку-ресторан. Нет. Ресторан — громкое слово. Трапезная.

Этот хоть мог сложить слова в какую-то связь да логику.

Время есть. Кристина еще наверняка даже не накрасилась. Опять я слишком рано…

Пластмассовые грязные столы, хлипкие стулья… Эх, отец, отец, во что мы превратились…

— Молоко-Картофель!

— Спасибо. Кетчуп дашь?

— Красный⁈ Красный есть, Желтый есть!

— Только кетчуп.

— Красный!

Молодой, моего возраста паренек ушмыгнул за стойку так резко. Хм. Интересно… Может, с ним получится провернуть трюк? Парень вроде соображает…

— Красный!

Поварёнок, сварганивший за считанные минуты картошку во фритюрнице, тащил уже пяток пакетиков кетчупа к моему столу. Клиентов у него много. Барахолка — людное место, оживленное. А так учтиво обращается с каждым, походу. Даже не пришлось представляться сыном главы. Парень каждого гостя обслуживает лично и с особым рвением. Славный малый.

— Постой.

— Вода?

— Нет. Повтори. Красный — это кетчуп.

— Красный — это кетчуп. Кетчуп?

— Запомнил?

— Запомнил! Желтый?

— Горчица.

— Красный — кетчуп. Желтый — горчица. Молоко — сыр?

— Гляди-ка! Не зря подумал, что смышленый!

— Смышленый! Учить? Учить больше?

— Да. Будем учить. Ты знаешь, кто я?

— Нет. Не знать.

— Тогда откуда знаешь, что я учить собрался?

— Много слов. Умный! Хотеть учиться. Угадать. Надеяться!

— Что ж, повезло тебе, чувачок, что у тебя трапезничаю.

— Трапезничаю?

— Ем.

— Трапезничаю. Да.

— Как тебя зовут, Дурной?

— Даг!

— Даг. Очень приятно. Я Нэл. Сын Посейдона.

— Глава⁈

— Глава, глава… Приходи в наш Бахчисарай.

— Впустить⁈ Можно? Как⁈

— Скажи: «Я Даг, не Дурной, а Славный малый. Впустите, меня позвал Нэл». Не слишком сложно?

— Сложно…

— Тогда, видимо, не будет обучения. Извини, время тратить готовы только на уже почти «правленных» мозгами, способных запоминать, схватывать…

— Я Даг, не Дурной, а Славный малый. Впустите, меня позвал Нэл. Запомнить!

— Ох ты ж! Вот и славненько. Если и правда — Славный малый, то скоро увидимся.

— Когда?

— В любое время, как тебе удобнее.

— Вечер?

— Да хоть ночью. Встретят, проводят, комнату выделят. Накормят, напоят…

— Спать уложат! Печку растопят, съедят!

— Так ты у нас еще и начитанный!

— Читать — чуть. Не много.

— Замечательно. Ты все понимаешь, что я говорю, да?

— Все!

— Скажи, откуда натасканный? Сам уродился, или кто помогал развиваться?

— Бабушка. Бабушка «правленная». Бабушка не испортиться вовсе.

— Бабушку тоже приводи. Обеспечим всем, чем только нужно. Таким в учителя надо, а не в трущобах пропадать.

— Хорошо! Угостить, без платы!

— Нет, я заплачу уж. Держи.

Украшенная золотыми узорами рукоятка кинжала в серебряных ножнах теперь красовалась в ладонях у Дага.

— Дорого!

— Богато. Ты забыл, мы это поселение основали, как бы. Ну, отец…

— Не могу!

— Можешь, можешь. Не стесняйся. Знал бы, как тяжело отыскивать таких Славных, как ты. А не испорченные, как твоя Бабушка, это вообще кладезь. Что ж вы вечно по задворкам каким-то мотаетесь, да не вылезаете в люди!

— Убьют.

— Тоже верно. Убьют. Мой косяк, забываю, что умных не любят.

Казалось бы, безобразный шрам на левом плече в виде звезды, после выпендрежа знаниями и красноречием перед агрессивными Дурнями, должен всегда о таком напоминать… Так за свои девятнадцать ни хрена и не усвоил.

— Работать дальше! Спасибо! УвидетЬся позже!

— Увидеться, только в письме мягкий знак, не нужно его произносить. Дети — другое слово.

— Увидеться позже. Спасибо!

Вот и поговорили. Парень по имени Даг. Даг… Ну и имя! Хотя мое, Нелей — не лучше. С учетом, что местные иногда двух слов связать не могут… Нэл им явно попроще. Отец, отец, что ж ты такое наворотил!

Манга, манга… Картинки, связывающие воедино действо историй. Без диалогов, не понятных обывателям поселения, да и вообще мало кому, доносят лишь часть информации. Не столь ценны для народа Дурней. Для меня — чуть ценнее.

Я — сын Главы. А толку и бенефитов — под ноль. Разве что меня не затронула общая Дурость, благодаря Отцу и его генам. Скорее, счастливая случайность, чем нечто особенное. Таких все-таки кучка. Пусть и малая. А почему так случилось, что нам повезло и мутаген не подействовал — кто его знает…

Всем все равно на то, кто Глава. Всем все равно на классовый строй. Всем просто напросто — все равно. Живут себе на низменных желаниях, в поселении, сплоченном отцом… А про него уж и забыли. Ну живет себе в навороченном здании, куда ни один Дурной не зайдет, ну старец. Авторитет? Да шмонали они его в рыло.

Совокупление. Пожрать. Да поспать. Большинство Одичалых способны лишь на это, раз за разом, раз за разом… Словно дикие звери. Дурные хоть придерживаются строя… В котором жить, блин, достало!

Пора что-то менять, а то уже тошнит от Ритуала, придуманного массой и другими поселками. Приносить в жертву самых сильных и храбрых из отроков, по рандомной лотерее… Что за хрень⁈

Отец, отец, что ты наделал, почему не задушил идею в зачатке? Какого лысого не пошел против массы? Пусть они агрессивнее, сильнее и верят в фикс-идею. Но должен же быть некий предел! Так нет, отправляем на горящих плотах молодняк в «новый мир», где всем якобы живется прекрасно. Причем самых умных, особенных, тех, кто мог бы перестроить весь строй здесь, в поселении. А не там, в и без того «чудесном и лучшем» воображаемом «мире счастья».

Благо, у меня есть Кристина… Без нее б уже в этом гадюшнике рехнулся.

О. Вот и она. Как лань гарцует и светится среди грубых мужланов и дряхлых баб. Хвостик черных волос, вся в черной коже… Как ей не жарко в такую духоту под плюс тридцать? Прихорошилась, припудрила носик, щеки в румянах, губки в красной помаде… Забавно. У женщин свои секреты и хитрости. За последние пять лет вместе я это понял. Пусть смерч, пусть град, пусть неудобства. Но будет выглядеть на все сто. И иначе никак.

— Нэл. Вкусно?

— Да, вполне сносно. Угощайся.

— Ням-ням…

— Парнишка, что приготовил — отменный кадр. Позвал к нам.

— Не устал?

— Вербовать и искать просветленных? Устал бы, не нашел бы тебя.

— Так это давно. А сейчас?

— Честно… Вот поперек горла уже этот устой Отца и его выдумки. «Сгусток Отроков»… «Поколение Света»… Что он там еще про нас напридумывал?

— «Те кто выживет…», «Одаренные…», «Умные…»

— Ага… Я эти сказки слышу с тех пор, как себя помню. И с тех пор же ищу. Конечно, задрало!

— Но не нашел бы меня…

— Вот, да… Короче, всему свои плюсы и минусы. Нужно что-то менять…

— Как?

— У меня есть идея. По поводу Ритуала…

— Ты знаешь. Нельзя. Нарушать традицию строя — равно смерти.

— Да послушай…

— Дурные, хоть и не Одичалые… Все равно. Крайне опасны. Сложно. Нельзя. Агрессия. Ярость. Насилие… Я, я…

Кристина начала заикаться.

— Твою ж…

Опять забылся, что она с «правленными» мозгами, а не от рождения «не Дурная».

— Держи, выпей. Энергетик, припас отборную банку.

— Я…

— Пей. Пофиг на ресурсы. Ты мне важнее.

— Я… Я…

— Так, успокойся Кристина. Пей. Нормализуется состояние, стресс отойдет, станешь внятнее.

Вот так. Пару глотков артефактного пойла, которое с годами, на удивление, лишь стало полезнее, чем прежде, и она успокоится… Слова вернутся в стройный порядок. Насколько это возможно. С каждым годом Кристине все лучше, голова просветленнее, чище. Мысли бродят менее разрозненно и куда как структурнее. Жаль, слова в сложные предложения до сих пор сводит с трудом. Но я ее понимаю. И без слов. Это главное.

— Спасибо. Я… Я…

— Ты? Давай, не торопись. У нас все время мира впереди.

— Не все. Пара дней до «собрания». А там…

— Да, там и наши с тобой имена. Я знаю. Если выпадешь ты, я с тобой, если я — ты со мной… Но что, если…

— Никаких «что». Сбежать — не вариант. За ущельем — сплошное безумие. Одичалые выродки. Смерть. Насилие. Боль. Похоть. Безостановочное совокупление и…

— Знаю, знаю. Не начинай.

— Я спокойна. Все хорошо.

— Тогда послушай, что я предлагаю.

— Что?

— Я с Отцом поговорю. Предложу «изменить» традицию. Не отменить вовсе, но…

— Это тоже самое, что нарушать…

— Нет. Мы не нарушим. Слегка «изменим» ее. Строй не заметит. Дурным ведь главное отправление на горящих плотах кучки отроков, верно?

— Да…

— Мы и отправим. Отправим в этот раз весь наш «Сгусток».

— Ты что⁈

— Дослушай. Я решил пойти от обратного.

— Хочешь истребить всю надежду на светлое будущее?

— Хочу забрать эту надежду с тобой и со мной, на «остров мечты». Чем бы он ни был. И что бы там нас не ждало, сможем устроить свое поселение. Умное, трезвое. Без единой Дурной единицы…

— Так, а поселение? Мы оставим его лишь с Дурными? Как они…

— Никак. Ты же сама сказала: нельзя. Нарушать традицию строя — равно смерти. Дурные — Крайне опасны. Сложно.

— Агрессия. И насилие.

— Верно. Потому этот строй — обречен. Нам его не исправить. Нам с ним не ужиться. Нашего Сгустка — крупицы за годы. Сегодня, что нашел еще одного — считай повезло.

— Ты имеешь ввиду…

— Да. Рад, что ты понимаешь меня так, как и я тебя. Ты моя умница.

— Десятка не хватит, чтобы изменить все против сотен. Невозможно.

— Абсолютно. Сколько бы мы не старались — это строй не изменишь. Жить среди них — лишь нам в тягость, и бесполезно.

— Твой отец…

— Он поймет. Согласится. Я объясню. Первоначальный план и идея, что он надумал — уже провалились! Его даже никто не считает за главного. Лишь Старейшина из Замка на Высокой Горе. Почитаем, но никто уж не помнит, почему и зачем.

— Он Основатель…

— А еще? Ты хоть знаешь?

— Он… Он нас здесь всех собрал, расселил, приютил…

— И?

— Обучил, натаскал Сгусток Отроков. Строит общину, указал путь…

— А в чем именно отец — Основатель?

— Строя, поселения…

— Как?

— Собрал всех тут и…

— Откуда? Если весь мир обезумел в момент?

— Это мне не известно… Не рассказывал. Никто…

— Что ж, я расскажу. Догадываешься, почему он старец, а мне лишь девятнадцать?

— Поздно заделал тебя, встретил партнершу…

— Супругу, милая. Супругу. Запомни — партнерши у Одичалых и Дурных. И их может быть много. Хоть десятки, хоть сотни. Где сошлись, там и поснеслись. Трахаться — все, что у тех на уме, для продолжения рода. У нас — супруги. Партнеры навечно.

— Один на всю жизнь. Верно. Я слово забыла…

— Не забывай. Скоро и мы ими станем…

— Что?

— Ты станешь моею супругой?

Кристина открыла рот от удивления. Видимо о таком исходе нашей свиданки догадок в голове не возникало.

— Я… Я…

— Не спеши. Я люблю тебя. И не хочу никого больше видеть рядом с собой. Партнерши пойдут лесом. Ты — мой вечный партнер.

— Я… Согласна.

Губы Кристины сомкнулись с моими в теплом замке. Как же я счастлив, что нашел ее тогда, прежде, чем стало слишком поздно. Многих молоденьких девочек в прислугах салуна «У Джорджи» после подметания пола и мытья окон ждет одна участь — стать вечной гейшей в борделе или сношательной дамой. Кристина не стала. Кристина была чуть «умнее» всех остальных. Достаточно просветленной, чтобы я смог заметить. И как же мне повезло… Как же повезло нам обоим.

Сладкие губы с клубничным привкусом спустя минуты страстного поцелуя разорвались из единого целого.

— Сегодня под ночь, Отец скрепит клятвы.

— Хорошо… Так что там, с отцом? Почему Посейдон так поздно…

— Женился. Обручился, если сложнее.

— Обручился… Красивое слово. Почему?

— Отец лично полжизни бродил по Долинам в поисках Выживших. Среди куч голых тел в комке оргий и стонов искал хоть немного «не одичалых».

— Прям… Среди них?

— Да. Среди них. Смотрел им в глаза. У кого, хоть немного, душа отдавалась искрой в зрачках. Кому все это отвратно. Кто не желал такой жизни. Кто хотел сбежать, уйти… Но не мог. Не знал куда. Как. Другой жизни.

— Все поселение собранно… из таких?

— Не все. Встречались отшельники, живущие в одиночестве. Такие же, как и отец. На кого не подействовал смрад Мутагена. У кого не поехала крыша. Некоторые с унынием наблюдали за комками тел, предавшихся животным инстинктам. Не все они были… Нормальными. Кто-то извращенцем. Кто-то садистом. Кто-то с иным отклонением. Всех звал с собой. Начать новую жизнь.

— Зачем? Они же опасны…

— Выбора не было. Отчасти — из-за того, что таких он встречал единицы… Отчасти — из-за брата.

— У тебя есть дядя⁈ Почему я не знала…

— Он давно не с нами. Я и сам узнал только недавно… Одна из причин, почему решил поступить так с Ритуалом и Сгустком. Мы не первые…

— Как?

— В смысле, поколение не первое. И пара соседних поселений, отсылающих отроков — его рук дело. И приглашать всех подряд, и традиция с горящим плотом, «Остров мечты» — вроде как все — идеи дяди. Это все он. Потому в какой-то момент и отделились от нашего строя. Дядя считал, что даже конченой мрази, будь та разумна, место в новом мире найдется. Отчасти, конечно, и прав. Такие, склонные к насилию и извращенцы, у нас нынче в строе охотники, стража, художники, строители, мясники…

— С другой — рэкетиры, держатели борделей, наркоторговцы…

— Да, милая, да. И их много. И в большинстве своем — никем не судимые… Дядя покинул отца, посчитав это поселение низшим. Решил попробовать снова. И, судя по количеству отправляемых ежегодно «плотов» со свежими отроками, у него получилось создать немало общин.

— А твой отец?

— Осел здесь. Влюбился, осел в замке… Взрастил меня и решил пойти по иному пути, находя лишь самых разумных, смышленных и чистых. Без прежних огрехов, которые допускал он при дяде.

— Я… в шоке.

— Теперь понимаешь, почему предлагаю собраться и двигаться дальше? Вместе отправиться «к лучшим из лучших», что насобирал мой дядя на «острове»?

— Да, но…

— Если что, всегда сможем вернутся.

— Никто раньше не возвращался.

— Раньше никто не отправлялся со столь правленным мозгом, как мой. И уж тем более, не целой группой.

— А если твой отец скажет — нет?

— А у него будет выбор? Традиция с плотами не имеет законов, по которым добровольцы не смогут уплыть.

— Лотерея…

— Лотерея среди отроков. Мы в нее вхожи. И наш Сгусток. По правилам, можем вызваться сами вперед, и хоть всем скопом двигаться в путь.

— Если пройти тест…

— Думаешь, мы его не пройдем?

— Конечно, пройдем… Раньше никто не вызывался из нашей общины по своей воле. Больше двух человек не посылали…

— Ни у кого не хватало храбрости. Или ума.

— Не поспоришь…

— Идем? Сегодня еще много дел, включая нашу помолвку. А Ритуал не за горами. Еще хочу успеть провести последний урок с этим парнишкой. Надеюсь, успеет…

Поварёнок-официант и, видимо, владелец заведения с вкусностями в одном лице — Даг развлекал гостей. Оппа, подмигнул мне даже, заметив, что я указываю в его сторону.

— Приветствую, девушка Нэла! Приятной вам трапезы! Я помнить. Под вечер прийти!

Кристина весело помахала ручкой в ответ.

— Как его звать?

— Даг. Славный малый.