Сгусток Отроков

Глава 12 Побочный эффект

Фликкер-шум. Ровный, беспрерывный электронный «бииип».

Дыхание… Мое.

Стук сердца…

Я жив.

Даже не по звукам это могу определить, а по боли. Чувствую тяжесть в грудине, ломку суставов в коленях, мягкую, но в тоже время такую неудобную поверхность под спиной.

Глаза… Открыть их не выходит. Пока придется довольствоваться тактильностью и звуком…

Запах — жженой резины.

Привкус… У меня во рту что-то есть. Металл? Горький пластик с металлом… Трубка…

Языком ощущаю их несколько. Гладкие. Подведены к небу и деснам.

Встать?

Нет. Попытка не увенчалась успехом. Хотя руки-ноги слушаются, упереться в кровать (я же на кровати?) удалось.

Слишком слаб… Давно не ощущал такой слабости. Наверное, с детства, когда отец гонял челночным бегом по горам с горой тяжелых бутылок наперевес, чтобы те не разбились.

Приподнялся в положение сидя, ухватившись за холодные ручки. Все, мой предел. Дальше — лишь голова закружилась и тошнить начало.

Без зрения я тоже не привык находиться. Тренировки с завязанными глазами с ориентацией по местности Бахчисарая, а также на природе — были в программе обучения… Давно. Очень давно. Не думал, что это когда-либо мне пригодится. И организм, вроде и привыкший тогда к слепом образу жизни на протяжении месяца, уже подзабыл, как это.

Почему я не могу открыть глаза? Слиплись, будто клеем промазанные. Или, скорее, запаянные…

Говорить-то получится?

— Есть, кх, кх-то?

Кашляя, хрипя, но вышло. Свой голос даже сперва не узнал. Такой низкий, грубый…

Ответом стала лишь тишина.

— Ау!

Крик вышел громким, но дался не слишком уж просто. Скорее отрывисто буркнул, нежели уверенно подал голос.

Кто-то (или что-то?) зашуршал, где-то очень и очень неблизко. Услышали наконец?

— Кто здесь орет, спать мешаешь…

Знакомый ломающийся голосок.

— Кент, быстрой сводкой: где мы, что происходит? Я не могу открыть глаза.

— Нэл? Ты что ли? Скрипишь, как старик, не узнал даже.

— Нэл, Нэл. Доложи расклад, Мелкий.

— Очнулся, значит, наконец…

— Мелкий, успокой уже меня и опиши обстановку.

— Успокоить… Ну, мы в безопасности, в мед-крыле корпуса «Бетта 5».

— Подробнее. Что вокруг, кто, почему не откликается и не наблюдает…

— Придержи коней, они и так все загнаны.

— Мелкий…

Нагловатая физиономия рыжего толстенького паренька без труда предстала перед мысленным взором в моей не видящей ничего снаружи голове с сомкнутыми веками. Судя по звуку, Кент, цокнув, закатил глаза в своей излюбленной манере. Не любит парень формальности, но сейчас мне необходима четкая и структурированная информация. Лишиться органов зрения в мои жизненные планы не входило, и без этой проблемы жизнь не веселая.

— Нас тут десять осталось. Я, ты, Жора, Алла, двое новеньких мальчиков и девочка мелкая их. Мужики, отцы их, вроде бы, и один мускулистый. Брат или кто он там кому, я запутался… Подумал, он вдруг голос подал. Пару ночей к ряду в приступах бился.

— Так, постой…

Парень говорит в полный голос, достаточно громко, не шепча, как и я.

— Если тут, кроме нас, восемь… Почему остальные молчат? Почему не проснулись…

— Ну…

— Мелкий, отвечай.

— Девчонки в коме, у одного отца — челюсть онемевшая, но, поверь, пялится на тебя сейчас с интересом и злобой. Второй мужик накачан лекарствами и транквилизаторами, спит, как убитый; истеричный тоже дрыхнет — и без всяких препаратов. Слава яйцам, третью ночь бессонную я бы не выдержал, подушкой бы его сам придушил.

— А пацаны?

— Вон сидят, в настолку играют на кровати у Шелдона. Пацаны, что молчите?

— Ммм…

Мычание не сильно объясняет происходящее.

— Ааа. Ясно. Вот видишь?

— Не вижу, Мелкий. В том и проблема. Что вы там?

Я даже теоретически не совсем понимаю, где ребята находятся в пространстве. Чуть правее, чуть ниже звук… Я на втором ярусе, что ли? В корпус «Бетта-5» я заходил от силы раз, из любопытства. В мед-крыло, расположенное где-то в дебрях — тем более. А уж в палаты, или где мы сейчас вообще — и подавно.

— У них сейчас, по сюжету, подземелье такое…

— Что?

— Ну, там говорить нельзя, иначе монстр выползет или еще чего…

— Чего? Ни черта не понимаю.

— Я тоже не особо, это их тема, они с вечера еще начали, я сегодня выспаться хотел. По большому счету, я и спал, а тут ты орешь…

Ответа адекватного, похоже, не дождусь.

— Сколько я пролежал без сознания?

— Пять дней. Ну и ночь, естественно. Хотя мы все в ту ночь, считай, не шибко дееспособны были, как видишь, и сейчас…

— Да не вижу я, блин!

— Ай, прости. Я ж спал, между прочим! Ты меня из такого сна интересного выдернул, сам сижу, зеваю. Тебе еще что-то невтерпеж узнать, или до утра подождет?

— Все остальные целы? Почему вы с пацанами здесь, если в сознании и по голосу… твоему — вполне бодрые?

— Хм…

— Что?

Молчание. Не нравится мне эта пауза в его резвой речи.

— Не целы, Нэл. У меня ноги пока отказываются слушаться, например… Не отказали, но… Что-то не то. У ребят, у Шелдона и Жоры, температура держится тридцать восемь, мед-робот и Единство рекомендовали курс лечения, вот, проходят. Нас не разделяли, ибо сказали — не вирусо передающееся что-то. У Сени — с глазом проблема.

— Тоже не видит?

— Видит… Только не совсем реальные вещи. Остатком Симуляция виднеется, и оттуда образы. Аппарат носит, подключенный здесь длинной трубкой, как у тебя, к потолку куда-то…

— Что за трубка?

И правда, в беспокойстве об остальных про неудобства во рту забыл. Она качает… Или вкачивает внутрь меня что-то?

— А чиж его знает. Какая-то трубка.

— Кто это все нам поставил? Единство?

— Единство и роботы его хирургические…

— Не знал, что такие тут есть.

— Никто не знал. Активировался протокол какой-то там, девять-пять или одиннадцать ЦО… Не помню. Я очнулся уже после…

Кент опять замолчал. И веселый тон его изменился.

— Рассказывай.

— Умерла девушка. Мускулистая такая. И ее мать.

Черт.

— Они…

— Умерли быстро, Нэл. Не мучились. Как потом сообщило Единство, примерно на стадии пробуждения — они просто не смогли вернуться к нам в реальность. Мозг рассинхронился и… Не мучились. В отличие от парня.

Трое… три смерти на моих плечах.

— Даг или один из Семьи большой?

— Один из семьи. Джулс по имени. Его оперировали, он в сознании находился, без наркоза.

— Остальные?

— Вроде более-менее. Ну, если не считать тошноту постоянную, головокружения и по мелочи. Кто-то легким испугом отделался, Даг вот в коме тоже пребывал до позавчера. А ты у нас рекордсмен. Честно, сказал бы, что за тебя переживали больше всего, но…

— Меня винят в смертях и во всем произошедшем?

— Частично. Понимают, в принципе, что ты ни при чем, но… Сам понимаешь.

— Семья захотела уйти?

— Нет. Здесь им спокойнее, даже с учетом потери родных. Церемония прощания вчера прошла. Зла не держат, о том, что пришли в Бахчисарай — не сожалеют. Но лицо твое видеть пока, думаю, все будут не рады. Ну, почти все. Парням вон там, вроде, в целом радостно даже, согласились уже к Ритуалу присоединиться и к вам с Кристиной, если оправятся… Если ты оправишься, в первую очередь.

— Кристина рассказала про план?

— Они вместе с Главой… После Церемонии. Планом бы я твою идею не назвал, но… Я за. Все лучше, чем тут прозябать.

— Кто еще?

— Могу лишь сказать за ребят, что здесь. Правда, это было пару дней назад… Может, мнение уже поменяли. Хотя, честно, уже начали думать, что ты тоже отбросишь ноги…

— Ну, спасибо…

— Нэл, правда. Давай поспим? Понимаю, тебе нелегко, и ты в откровенном охренивании, но утром придут к нам после оповещения, тогда подробнее и поговорим. На тебя уже реально косо отец и муж погибших смотрит… А я спать хочу, писец.

— Понял… Ложись давай, я тоже попробую.

Тело и так жестко ломило, все еле двигалось. Слабость, как после бутылки рома после недельного марафона в горах без воды и сна. Но я должен был знать…

— Простите. Правда…

Безадресно кинул свои извинения человеку, оставшемуся без половины семьи… И что самое постыдное, даже не могу, при всем желании, вспомнить его имя… В голове вертятся имена всех, но кто есть кто…

Выстрел боли.

Все, силы иссякли.

Тело размякло, упало к перине.

Звуки исчезли.

Даже электрический «бип».

Падение сквозь перину, во тьму, из которой я и не выбирался.

Кожу обволакивает холодным полужидким раствором.

Кажется, он впитывается сквозь поры, течет куда-то под тканями мышц.

Выстрел боли. Опять. Только сильнее.

Еще один, прям в голове, с резонирующим треском.

Покой.

Полный, безмятежный и убаюкивающий.

Вне пространства. Вне времени.

Все вокруг стало темным и тихим.

Невесомое тело, которого нет.

Бесконечный заплыв в неосязаемости.

Спокойствие. Глубокое и беззаботное.

Обволакивающий холодный сон без сновидений.

Существую ли я до сих пор?

Темнота. И холод.

Воздуха нет. Полный вакуум.

Мое тело… Я смотрю на него сейчас?

Это оно? Ускользает, утекает, расплывается…

Я не с ним, отделен.

Не вижу. Не слышу. Недвижим.

В то же время — чувствую.

Чувствую глубокую связь со всем сущим.

Каждой дрожью, каждым шорохом, каждой частицей.

Которых нет.

Нет ничего. И в то же время есть все.

Я — это все.

И я же — это бездонное бессмысленное ничто.

Ничего.

Чувство любви. Чувство принятия…

Чувства — все притупились. Смешались, переплелись и трансформировались…

Многое, что казалось столь важным, на самом деле не имеет значения.

А что… Что именно сейчас происходило…

Боль вернулась.

Вернулись и иные ощущения.

Тело кольнуло, что-то внутри скелета затрещало и пробежало, постукивая вдоль косточек.

Высокочастотный прерывистый писк.

Видеть ничего и никого я до сих пор не вижу, но начинаю что-то да слышать.

— … если не улучшится — забудь.

Отец…

— Нэл будет против, Вы же знаете.

Лея…

— Дитя, посмотри на него! Послезавтра уже ритуал. Очнется если к нему — уже будет благословение!

— Посейдон, сколько нужно еще на реабилитационный период?

Кристина…

— Без понятия. Реакцию глаз мы еще не знаем, прижилось ли…

— Что прижилось, Отец?

Мой голос, все такой же ломкий и искаженный, с хрипотцой. Он ведь был таким в прошлый раз, пока я общался с Мелким? Или… Когда я общался с ним?

— Нэл!

Объятия Кристины отозвались раздражением по коже. Больно… Но так приятно, что она рядом со мной. Один запах ее волос уже нивелирует все неприятности.

— Крис… Как давно… Нет. Я слышал. Ритуал послезавтра. Вопрос отпадает. Что…

— Нэл, как ты себя чувствуешь?

— Живым, Лея. Живым, паршиво, но вполне себе…

Глаза охватило зудящей щекоткой. Кажется, я начал видеть тени, пятна…

— Что с моими глазами?

— Сетчатка отслоилась, раздражение от воспаления мозга, не отделившийся сгусток крови в канале…

— Отец, избавь от лишнего. Что по итогу?

— Мы произвели инъекцию химозы прямым уколом в глазницу. Радужка повредилась, но иного способа быстро реанимировать мозг не нашли и…

— Короче, что?

— Пересадка из криокапсулы, наращивание тканей…

— У меня, считай, новые глаза. Ясно…

— Полтора глаза. Левый практически цел оставался, но из-за сложности операции там произошло вживление, и…

— Видеть буду?

Отец замолчал. В воздухе повисло какое-то даже не напряжение, а гнетущее давление.

— Ну?

— Нэлушка, до-до-должно, ско-ко…

— Крис, успокойся. Скоро должно быть все в порядке?

— Я не знаю, сын. Мы не врачи. И на моей памяти таких операций боты не проводили. Я вообще в это крыло, как ты знаешь, не ходок…

— А Баба Катя, она же врач, как я понял, или как там ее по полной майор, лейтенант…

— Старший Лейтенант Третьего Ранга Доктор Екатерина Стоцкая.

Вот голос бабульки услышать никак не ожидал. Черт — без зрения ой как не просто.

— И я тебе не Баба.

— Извините…

— На ты.

Интонация у женщины все такая же борзая, жесткая и строгая. Но при том свободно-легкая. Зла на меня, видимо, не держит.

— Катюха, не знал, что ты тут.

— А кто по-твоему, болван, за всеми тут следит последние дни? Батька твой?

— Я полагал, роботы-медики и посменно…

— Роботы всего лишь роботы. Могут выполнять функции и инструкции. Операции провести и прочие экстренные меры предпринять, бытовуху — могут. Но следить за вами опосля — в их обязанности далеко как не входит.

— Катюха, видеть-то я когда начну?

— Да прям сейчас можешь начинать. Может, уже и видишь. Клейкую маску только снять необходимо и питательные трубки вынуть.

Так, тело вроде приобрело сил за последний отруб, руками уже нащупал оболочку, металл…

— Но! Я бы повременила. Сквозная кератопластика все-таки, обычно дней на пять-семь… В твоем случае тут даже, может, была и послойная. Тогда и полмесяца-месяц стоило бы носить еще.

Отделять теплую марлю-ткань, пожалуй, остановлюсь…

— Почему Вы не в курсе? Звание у Вас и чин медицинские вроде…

— Напомню тебе: я также в коме находилась, Симуляционной. Свечку над тобой не держала. Меня и саму боты откачивали… Если там, в цифре, я казалась тебе бодрой и энергичной — так это лишь там. Физически-то я старуха, как-никак. Мозги просто еще и ментальность в целости.

— Так я цел или не цел? Что мне делать-то?

— Мне отчет роботы не дали четкий, для них это происходило… Тоже не совсем обычно. По их протоколам, в глаза химозный раствор регенеративный не вкалывают перед хирургическим вмешательством. Да и симуляционный сбой, произошедший спустя десятки лет выхода техники с гарантии… Такого рода ситуация, скажем так, — неординарная.

В голову закралась любопытная и не очень симпатичная мысль.

— Так я что, для вас — некий подопытный?

— Своего рода. Я ведь не хирург, опять таки. Да и мозг — не моя специальность. Окулистом — тем более не выделывалась ни перед кем.

— А…

— А, бэ, мэ и кукареку. Общей практики я врач. А звание… После катастрофы — там уж, так сказать, выдавались направо и налево. Хотя, вроде, и заслуженно.

— Ясно.

Эта кутерьма достала.

Резко сдернул клейкую маску.

— Нэл, постой, ты уверен…

Марля, или что это за медицинская приблуда, практически сжилась с моей кожей в одно целое. Ощущение… Без нее хуже. Уже жжет.

— Сын, может все-таки…

Горькая трубка во рту — пшла вон. Одна, вторая…

— Милый…

— Не часто ты меня милым зовешь, Крис.

Глаза разомкнулись.

— Ну, как?

— Вижу, Катюх. Мутно, размыто… Но вас всех вижу…

В темном помещении с высоким потолком сидят на креслах зеленоволосая Лея в очередном рваном наряде и Баба Катя в халате. Внизу… Я и правда на двух-ярусной кровати. Сфокусироваться сложно… Рядом с постелью стоит Кристина в красной футболке, с синяками под глазами. Не спала, видимо, ночами из-за меня… Отец присел на койку напротив.

Соседей по палате не наблюдалось.

— Я что, последний на выписку?

— Опиши самочувствие. Сухость есть? Боль, еще что-то?

— Катюх, сама видишь, как моргаю часто.

— Мне конкретика нужна.

— Долго держать открытыми тяжело. Сухость… Да, сильная сухость.

— Потому маску лучше бы и не снимать было. Ничего, капли выпишу тебе. Яркость не раздражает?

— Тут же темно…

Отец нахмурил брови. Лея закусила губу. Кристина ойкнула.

— Не то что б. Сейчас белым-белом, и окна нараспашку, жалюзи не прикрыты. Потому и говорили не торопиться, закрыть хотели…

— Для меня вокруг лишь мрачное помещение… Свет включите, хоть.

— Он включен.

В голосе отца читается тревога. И я его понимаю.

— Это пройдет, мальчик. Наверное.

— Не нравится мне ваше «наверное».

— Это обычно временное явление, и в большинстве случаев зрение постепенно восстанавливается. Однако, если это состояние сохраняется или усиливается… Тут я не помогу. Боюсь, местные боты тоже. Нужен специалист.

— А его, естественно, в нашей Пустоши не осталось…

— Может, где и живет припеваючи. Хрен его знает. Но — поди сыщи. Да и думаю, уже либо отупел, либо озверел, либо все позабыл. Что-то еще беспокоит, по ощущениям?

— Хм… Нет, наверное.

— Теперь мне не нравится твое «наверное». Что не так?

Даже в мутном пятне я различал анализирующий прищур.

— Да странное что-то. Иногда расплывается картинка и смещается. Наверное, неважно.

— Подробнее.

Говорить ли все, как есть?.. Что скрывать, ведь кроме того, что меня могут посадить на карантин и не дать уплыть согласно строгому плану…

— Сын, говори.

— Как в Симуляции. Иногда вы все теряете текстурность и плотность. Иногда распадаетесь на крупные пиксили.

— Это побочный эффект от Симуляции, не так страшно.

Да, Баба Катя, ничего… Вот только…

— Иногда полностью все пропадаете, и я будто…

— Что?

Кристина вцепилась мне в руку.

— Да не пугайся так. Вы на месте, но словно фантомные призраки, или…

— Как голограммы? Как в Симуляции?

— Да и…

— Нелей, говори.

Да как тут такое скажешь… Ладно.

— Вижу какие-то вещи, которых здесь быть не должно. Другие пространства. Пейзажами замещается комната. Будто в Симуляции локацию сменили. Или, как вот недавно, стены просвечивали — вдруг пропадают, насквозь вижу… Глюки. Это пройдет?

Все замолчали, направив взгляд на врача Бабу Катю.

— Эээ… Наверное?

— Не нравится мне это «наверное».

— Мне тоже…

Баба Катя почесала нос, смотря в потолок.

— Единство!.

— Я здесь, Катенька. Чем помочь?

— Анализ Нелея. Ситуация. Пациент видит смещение реальности, дислокации, трансграничное пространство, сквозь материю. Галлюцинации. Яркие образы. Как долго проходит подобный эффект? Диагноз. Рекомендации.

— Прошу вас, минуту…

Вот это мне не нравится еще больше. Обычно всемогущее и умное Единство над такими простыми вопросами, по факту, не задумывается и не обрабатывает информацию больше секунды.

Но сменяющиеся различные леса, горы, поля и реки — не так страшно. Дезориентация, не более. Пространство вокруг я чувствую… Ну, представляю. Кровати, пол, препятствия никуда не деваются, лишь все будто отбрасывает границы,сливаясь со стенами, окрашивается в проекцию фоном. Будто трехмерные обои, рисунки… Как в Симуляции.

Это ладно.

У паренька по соседству, когда я просыпался, говорили, вроде тоже нечто подобное. Но его со мной в палате уже нет. Да и чувствовал он себя куда бодрее. И все его галюны лишь на один глаз…

Вроде. Кажется…

Неточные термины, разбросанность, нечеткость… Не привык я к такому… Как тяжело думать, после комы… Или это даже была клиническая смерть?

Голова все еще шатается, и подташнивает.

Зажмурился и проморгался — вроде все приходит в норму. Тела собеседников обретают плотность и массу.

Только стены… Мигают. Просвечивают. Испаряются и появляются. Как тогда…

Ну и фиг с ним.

С периодическим отсутствием стен — я смирюсь. Полбеды.

А вот то темно-багровое, размером с сосну существо с рогами быка, кольцом в свинячьем носу, клыками, торчащими из под слюнявых губ из пасти, которое бродит бесшумно на двух копытных ногах, виляя пушистым хвостом, и дышит, оголяя ребра и мускулы…

Вот оно — напрягает. При том, что оно куда более реалистичнее и четче всех вокруг, даже Кристины, которая гладит мне руку.

За этими стенами, что мелькают, словно дождинки, Минотавр то появляется, то исчезает вместе с пейзажами… И переносится от близи к дали, таская за собой гигантских размеров дубину с шипами в крови.

Напрягает… Глюки — это забавно, но не такие ж…

— Единство, ответ?

— Катюшенька… Предположительно, Симуляционный побочный эффект в грубой форме. Скорее всего, Нелею загружена в мозг избыточная информация: локационная карта нормалей, сканы геоструктур и перепадов. Вероятно — это не галлюцинации, а дополненная реальность. Диагноз — Нелий в полном порядке. Идет на поправку. Наверное, эффект носит временный характер, и вскоре мозг совместит информацию.

— Что ж… Хорошо.

— Да, Баба Катя. Отлично! Только…

— … не нравится мне это «наверное», — сказали мы хором.

— Еще больше от того, что это произнесла точная, мощная и непоколебимая машина.

— Мне тоже, Нелей. Такого… Не должно происходить.

— Ну ничего…

Про Минотавра, упрямо возникающего во всех моих галюнах, благо, не обращающего на нашу компанию никакого внимания, — я умолчу.

Он меня начинает заботить куда сильнее, чем «наверное» от знающего ответ на любой вопрос, всегда помогающего Бога из Машины «Единства».

Особенно когда его пятачок возникает вплотную к постели, за спиной у Кристины…