Глава 31 После

Прошло несколько часов с тех пор, как мы покинули шатры и снова оказались на «площади» — огромном открытом пространстве-ристалище. Вот я стою среди людей, среди толпы, но всё вокруг кажется как будто не моим. Не могу сосредоточиться — всё ещё в голове болтаются обрывки того, что произошло ночью. Ощущаю это, но не понимаю до конца. Кристина не рядом, со «своей» группой, но её дыхание чувствую. Ровное, но сосредоточенное. Она не может избавиться от того, что пережила, как и я.

Мысли как река, что не успевает пробить путь через камни. Я ощущаю это всем телом — через внутреннюю тревогу, через напряжение в руках, через зуд в груди. Еще вчера я был уверен, что могу всё контролировать. Но теперь? Теперь всё ощущается другим. Каким-то эфирным, парящим и отстраненным.

Мрак разошёлся, но не покинул нас. Кажется, он всё ещё витает в воздухе, где-то между людьми, между нашими словами и мыслями. Часы, проведённые в шатре, в тени, в мире, где ничто не имеет смысла — всё это сейчас врезается в меня, как осколки разбитого старого зеркала.

Не думать о том, что было!

Знакомые лица разделились на группки-команды. Все ребята, которых под своим предводительством увел из Бахчисарая. И среди них — подруга детства Майя, славный малый Даг рядом со мной, но это уже не они прежние. Как и Кристина. И я. Мы все изменились, даже если и не можем пока понять, как. Лица… Изменились. Неопределенность, смущение, улыбки.

В том что случилось ночью, я не уверен: кто из нас был я, и кто был кто-то другой, Минотавр, желания Амрит или Майи, Дага, Кристины… Мы все оказались связаны, будто чьи-то пальцы играли на струнах нашей души. Вроде вижу Кристину, но её взгляд чужд, так же, как и мой собственный. Она смотрит вперёд, в толпу, а я вижу: её взгляд не находит точки покоя. Всё, что было между нами пятью в шатре и в ночи, теперь словно покрыто туманом, который невозможно развеять.

Мы стоим среди народа, что медленно заполняет «площадь», в ожидании чего-то. Мне не нравится эта гурьба, не нравится её медлительность. Она словно затягивает меня в какую-то ловушку. Мы все тут — как коты на верёвке, под постоянным надзором, под чьим-то скрытым взглядом.

А я никак не могу выкинуть из головы это странное утро.

Проснувшись, как после жуткой попойки, с трещащей головой, я решил, что Амрит уж и след простыл, Кристина сопит под боком, а Даг и Майя — в своих почивальнях.

А все, что происходило — бредовый эротический сон.

Но если бы. Если бы все так и обернулось. Реальность однако сразу предстала передо мной своею передницей, а не воображаемой миленькой задницей.

Окрашенные в розовый оттенок ногти на пальцах — первое что я увидел. И у Кристины — точно лака не было, когда мы отплывали.

Под одеялом из овчины теплые ноги обвивали мои. И правую, и левую…

Слева лежала Амрит. Справа Кристина.

А вот Дага и Майи в шатре уже нет.

— Нэл, не ворочайся. Спать. Еще. Хочу.

Крис упрямо нежилась у плеча.

— Крис…

— Спать. Хочу. Еще.

Глаза Кристины сомкнуты крепко.

С другой стороны Амрит — уже лежит, широко распахнув веки. На лице — удивление. Молчит.

Я смотрю ей в глаза. Она мне.

Молчим и не двигаемся.

Моргаем.

Хлоп. Хлоп ресницами. Хлоп…

Будто азбукой морзе пытаемся поговорить и понять, что произошло.

Память ломит, как монтировкой по грунту, но я помню… Минотавр, Тату… Подозреваю, что почти на девяносто процентов знаю, что нас побудило на бурную ночку.

Амрит — кажется, нет.

Неловко…

Улыбается, наконец-то. Приподнимает одеяло…

Оценивающе покачивает головой, закрывает одеяло.

Хлоп. Хлоп ресницами. Хлоп…

По ее выражению, она оценила увиденное одобрительно и восхищенно.

Ну… Спасибо?

Хлоп ресницами… Хлоп…

— Нэл, не пинайся, ты…

Кристина посчитала ногу Амрит за мою. Продрав слипшиеся глаза, сквозь мелкие щелки, зевая, увидела Амрит по другую сторону холмов из моих острых ключиц.

Хлоп… Хлоп…

Теперь нас трое в немой картине неловкости.

Взгляд Крис ещё слегка затуманен, как будто она не до конца понимает, где она, и что произошло. Руки инстинктивно тянутся к голове, пытаясь привести себя в порядок, но пока не выходит. Тело чувствует, какой воздух прохладный и плотный, словно каждый миллиметр пространства вокруг пропитан ощущением… что-то между ожиданием и расслабленностью. Кристина медленно поднимает взгляд, и её глаза останавливаются на Амрит.

Амрит выглядит безмятежной и уверенной, легкая ухмылка на губах не сходит. Она не пытается скрыть свою беззаботную радость — оттого, что всё так вышло. Всё, что она чувствует, отражается на её лице: смех и наслаждение. На фоне этой уверенности Кристине становится ещё сложнее разобраться в происходящем.

— Эээ… что это было?

Кристина говорит это почти с вызовом, но в её голосе скользит растерянность. Она оглядывает нас обоих и с лёгким сарказмом добавляет.

— Я проснулась, и мне кажется, я пропустила самый важный момент. Как мы оказались в таком… неудобном положении?

Амрит слегка потянулась за своей одеждой, не обращая внимания на реакцию Кристины. Спокойно, почти лениво. А затем откинулась на перину и потянулась.

— А что тут рассказывать? Всё также, как и всегда. Вроде не твои первые скачки, красотка. Просто на этот раз с добавлением… интересных деталей. Мы, видишь ли, немножко лучше узнали друг друга.

Кристина прищуривает глаза, её выражение резко меняется. Её взгляд становится более острым, как у хищника, который не понимает, как именно был пойман.

— «Немножко лучше»?

Повторяет это, как будто ей объясняют новый рецепт пирога.

— Ну узнали, так узнали. Хорошо, узнали. Замечательно узнали. Необычное знакомство, конечно же… Что, думала, я скажу: «давай ещё!»? Ошиблась. Давно уж в интимном аду побывала, где и не такое творилось. Не до хлопков в ладоши. Всё уже видела. Если ждёшь восторгов — забудь. По этой части не впечатлить. Но странно, что вдруг так несдержанно. Внезапно. Мы без одежды, и ты, и Майя, и Даг…

— Было ж весело?

— Весело, весело, Амрит. А тебе как, Нэл? Повеселился? — поддразнивает она меня, с лёгким, но явным укором в голосе.

Я не могу сдержать улыбки, но сразу же чувствую, как Кристина переключает внимание на меня. Её глаза — скептические, слегка прищуренные, и она моментально меняет выражение, когда меняется её цель.

— Ты тоже не без греха, Нэл? Ты как-то не особо активно принимал участие в процессе, не так ли? Лентяй.

Амрит, заметив её сарказм, усмехнулась и встала во весь рост; её тело плавно изогнулось, подчеркивая каждую линию. Она потянулась, руки поднялись над головой, обнажая нежную кожу и создавая ощущение легкой игривости. Взгляд полон загадки и соблазна. Знает, что привлекает этим внимание.

Движения уверенные и грациозные, и притом — небрежные.Обернулась вокруг себя, разминаясь, бросив на нас искушающий взгляд, который говорил больше, чем слова. Губы приоткрылись в улыбке, обещая незабываемые моменты и чувственные приключения.


В глазах заиграли искорки тайны. Волны тёмного шелка волос струились по плечам, подчеркивая нежные линии шеи.

Наклонившись вниз за одеждой в Г-образной форме, открыла идеальные контуры своего тела во всей красе, вызывая подневольное желание прикоснуться к ней.

Амрит явно знала, как использовать свою красоту, пленяя сердца и умы, оставляя за собой шлейф восхищения и желания.

По прищуренному взгляду Кристины я быстро понял, что засмотрелся… Но чуть поздно. Наверное, стоило отвернуться мгновенно, а не только сейчас.

— Не, Нэл, ты не беспокойся, любуйся. Чего, в конце-концов, уж стесняться теперь.

— Не переживай, Кристиночка, всё было под контролем. Он просто ночью не успел налюбоваться и заметить, как любимая часть шоу закончилась. Как наверняка и ты, моя сладкая. Если, конечно, у вас такие же обрывки этой ночи, как у моей захмелевшей головы. А теперь… успеете все увидеть, рассмотреть, насладиться, пока я буду одеваться. Специально для вас очень, очень медленно…

— Ха!

Кристина, словно воплощение грации и уверенности, не менее изысканно, чем Амрит, медленно поднимается с лежанки. Начинает одеваться, её движения полны соблазнительной лёгкости. Каждый изгиб её тела, каждая линия становятся частью этой утренней симфонии, где она — главная героиня.

Её тело, изящное и притягательное, переливается в утреннем мягком свете, играющим на её коже, подчеркивая мягкие формы и создавая ауру загадочности; каждое её движение наполнено грацией и чувственностью. Она не спешит, позволяя взгляду остановиться на округлостях, вызывающих восхищение и желание.


Одеваясь, она подбирает ткань так, чтобы как можно нежнее касаться кожи, вызывая мурашки по всему телу и у нее, и у меня. Каждое прикосновение становится игривым танцем, а её губы слегка приоткрываются в улыбке, полной загадки и обещания. Кристина знает, что она желанна, и это придаёт ей уверенности.

— Своеобразный конкурс красоты, Кристиночка? Соревнуемся за внимание Нэла?

— Мне не нужно соревноваться за… Мужа. Нэл — Мой, и только Мой. А тобой пусть любуется, я не возражаю против красивой картинки или скульптуры на фоне.

Её взгляд пронзает пространство. Она оборачивается, и волосы струятся по её спине, создавая волны, которые хочется трогать. В этот момент она не просто женщина — она олицетворение страсти, готовая поделиться своей искренней красотой и нежностью с тем, кто осмелится приблизиться.

Амрит, с игривой усмешкой на губах, наблюдает за происходящим; её глаза сверкают. Кажется, моя супруга выигрывает «состязание» в женской первозданной красоте за мужское внимание.

Не то чтобы я просил такого, скорее, это их странное желание…

Татуировка молчит. Того чувства эмпатии — не ощущаю. Минотавра не наблюдается.

Но я все равно четко понимаю Амрит. Не для всего чтения мыслей или эмоций нужно иметь сверх способности. Фасилитатор знает, что Кристина не просто одевается — она раскрывает свою истинную сущность, провоцируя восхищение и завораживая своим обаянием. Взгляд Амрит полон поддержки и легкого вызова, словно она готова подбросить ещё одну искру в это утреннее волшебство.

— Ты знаешь, что Нэлу не устоять перед таким зрелищем?

Произносит Амрит с лёгкой ноткой флирта в голосе.

— Я бы на твоём месте не спешила прятать такое сокровище под одеждой, ведь можем немного и в новом стиле «без одежды» утро походить. Или…

Кристина, чувствуя на себе взгляд Амрит, отвечает ей лишь загадочной улыбкой. Она не просто одевается — она создает образ, который будет говорить сам за себя. Каждый предмет одежды ласкает её тело, как будто он создан специально для неё. Лёгкие ткани обнимают её кожу, подчеркивая сексуальность и уверенность.

Свет утреннего солнца заливает комнату, создавая интимную атмосферу. Кристина стоит перед нами, обнажая не только своё тело, но и свою внутреннюю силу.

Нет. Чтобы читать мысли любимой — сверхспособности не нужны. Это точно.

В этот момент Крис понимает: она — не просто женщина, она — муза, способная вдохновлять и завораживать. И мир вокруг замер, оставляя только её и это волнующее ощущение свободы.

Амрит до нее — как до луны. И то останется в ее тени, отбрасываемой солнцем-Кристиной.

Ловит взгляд Амрит и улыбается.

— Ты не первая, кто меня без одежды увидел и просит так и остаться. Думала, хоть удивишься… Но Нэл уже видел много раз, и знаешь что? Не думаю, что он шокирован и обомлел. Нэл, мне как, снова раздеться?

— Я… Как хочешь, конечно, ты мне любая по нраву.

— Вот видишь — ему в принципе все равно. Честно, Амрит, ну думала — упрашивать на коленях станешь, красоту мою не скрывать, или Даг с Майей поразятся да охнут… Эх. Тут все такие… расслабленные. Спокойно восприняли… Даже как-то обидно. Перестаю чувствовать себя обворожительной.

— Кристина, ты лучшая…

— Да знаю, Нэл. Но хотелось бы услышать это и от других, раз уж перед ними раскрылась вовсю. А как-то вышло… Не совсем так. Рутинно, да? Так это слово звучит, Нэл?

— Обыденно… Да.

Амрит бросает взгляд в неказистое зеркало у входа шатра, её глаза немного меркнут, но взгляд остаётся лёгким и игривым.

— Удивиться? Да мы здесь давно забыли, что такое стыд. Варны… Ты же понимаешь, что мы живём, как одна большая семья, сообщество, где никто ничего не скрывает. Почти… Ох, язык мой — враг мой! Тьфу! Не могу пока это сказать, прости. Но знаешь, у нас все на равных. Все на равных. Ну, по крайней мере, пока…


Кристина обходит Амрит, её взгляд полон любопытства и игривости. Она снова возвращается к себе, и её тон становится более спокойным, хотя всё ещё искрится задором.


— На равных? Знаешь, если мы все такие «равные», то мне не очень нравится, как это выглядит. Посмотри в зеркало и признай, что мы не все одинаково прекрасны. Хотя… возможно, я и не против этой разницы. Всё равно мне до Вас ещё далеко, о, загадочная и уверенная Амрит. Ваша раскованность и уверенность просто завораживают! Вы словно светитесь, и это делает всё вокруг более ярким. Преклоняюсь вам в ножки и восхищаюсь.

Крис расхохоталась.

Амрит, с улыбкой на губах, поворачивается к ней.

— О, ты так считаешь? Может, тебе не нужно никуда спешить… Останься такой, какая ты есть сейчас, в этом обнаженном виде. А если захочешь, я могу показать тебе, как раскрепоститься и наслаждаться собой, как надо.

Кристина останавливается, её взгляд становится немного более тяжёлым и проницательным, но на её губах играет едва заметная улыбка.

— Покажешь? Ха-ха-ха! Ладно, предупреждаю, ты не сможешь выиграть в нашем соревновании, Амрит. Моя жизнь — это искусство быть непринужденной.

Амрит подбирает волосы, их кончики играют на свету, и её ответ звучит так, словно она с удовольствием принимает вызов.

— Ну что, покажи мне, как тебе нравится быть «непринуждённой». Посмотрим, кто из нас лучше справится с этим.

Кристина поджимает губы, её взгляд становится более глубоким, а движения уверенными. Она смеётся:

— Ладно, Амрит, если ты готова продолжить учить нас обоих, держись.

Амрит улыбается в ответ, её глаза блеснули, но она снова молчит. Девушки продолжают одеваться, их тела становятся всё более расслабленными, движения — всё более чёткими и уверенными.

Какой-то обратный стриптиз, ей богу…

Начинаю чувствовать, как меня охватывает лёгкая растерянность. Не столько от того, ЧТО происходит, сколько от того, КАК это происходит. Мы все словно забыли про стыд и начали действовать, как будто всё это — часть нас.

Рутина. Обыденность. Да, Крис… Странно. Будто у меня две жены. И я на это где-то да подписался. Мне более чем хватало одной моей любимой Кристины. И вся эта ночь… Мое Тату — только катализатор чужих желаний и чувств. Я не… Хотя кого я обманываю. Мужское и первобытное — конечно, желало и влеклось. Но у девушек и у Дага с Майей — я ощущал куда больше возбуждения.

Странная рутина и обыденность. Две красотки соревнуются в сексуальном «одевании» и раскованности. А я… Все еще голый лежу и не знаю, что мне и делать. Ибо если вылезти из-под одеяла, там… Я ж мужик, все-таки, черт вас дери, девушки! Ну, я точно не такой «раскрепощенный».

Давненько не попадал в такую ситуацию полной растерянности. И настолько глупой…

Кристина, наконец, подходит к зеркалу, её взгляд остался серьёзным, но всё равно она не скрывает лёгкой улыбки.

— Ну что, Нэл, тебе понравилось всё, что здесь происходило? Следующий шаг — твой выход. Порадуй дам зрелищем. Просим!

Одевшись, Амрит захлопала в ладоши и загудела в овации.

— Ты гляди, стесняется! Шутишь, родной мой, любимый? О, может, мне стоит стоит позвать Майю с Дагом, узнать, не хотят ли на зрелище глянуть, может с ними будет тебе попроще, чем с нами? Судя по тому, как болтают на улице, наверное, у них все вопросы в стеснении решены.

Нет, хоть и понимаю без сверхсилы свою Крис, но не так быстро и сразу…

Она поднимает взгляд на меня, и при прямом контакте глаза в каком-то смысле становятся более осмысленными, и, кажется, она осознает, что не готова полностью понять всё, что происходит, а за флегматичностью прячет нечто иное.

И речь… Речь Крис стала связнее. Не яснее, но богаче. Обычно, когда она нервничает, уходит в совсем простые фразы и путается. Сейчас — нет.

Она явно немного встревожена, но не хочет это показывать. И вот теперь её фраза прозвучала как попытка скрыть свои собственные неуверенности за сарказмом.

— Майя и Даг уже давно всё порешали без нас, на кого им любоваться, и кто интересен, кто на свете всех милее. Сомневаюсь, Кристин, что пресс твоего мужчины их сильно волнует. Ну, может Майю вчера немного и волновал, но недолго.

Кристина не ответила Амрит сразу. Снова посмотрела в сторону, а её руки замедлили движения, когда она застёгивала одежду; затем её движения стали как будто быстрее, словно она стремилась избежать какого-то определённого вопроса. Может, не готова его задать. Или даже, возможно, не готова на него ответить.

Амрит, заприметив такую реакцию, с лёгким прищуром снова подначивает её, как бы провоцируя.

— Не переживай, Нэльчик. Всё не так страшно. Мы вот одеваемся, а ты всё лежишь, смотришь на нас. Что ты, Нэл, не скажешь ничего? Что думаешь? Кто из нас симпатичнее, свободнее? Конечно, вне контекста, что Кристина твоя любимая. Где кто выигрывает? Честное жюри.

Снова момент неловкой паузы между нами. Кристина застёгивает свою одежду, слегка настороженно поглядывает на Амрит и меня. Всё ещё в тонусе, но без особого раздражения.

Мда, лучше заполнить тишину болтовней.

— Ну ты-то, конечно, лучше всех, чудесная Амрит, — с насмешкой, но уже более мягко сказала Кристина.

— Но я тоже не последняя в очереди. Да, Нэл?

Она не отводила взгляда, словно проверяя мою реакцию, а мне не оставалось ничего другого, как усмехнуться. Наша игра в непринужденность с Кристиной стала частью этой ситуации, я не мог не отметить, как она пытается оставаться на высоте, даже когда сама не вполне уверена в происходящем.

— Ну конечно ты…

В этот момент мы услышали озорной голос Майи на чуть повышенных тонах. Они с Дагом явно говорили о чём-то веселом. Ну, Майя говорила, а Даг поддакивал и учился новым словам. Судя по тому, как это звучало из-за шатра — они оба были куда более расслаблены, чем мы. Разговор не такой натянутый, как у нас.

Майя и так находила все эти дни уют в компании Дага. И он ей явно нравился. Наверное, первый парень, на которого она смотрела в кои-то веки по женски, за все то время, что я ее знал. Ну, за исключением, может, меня, но она ж мне как сестра, потому между нами никогда даже и речи о романсах не велось. В детстве если только, в шутку, в игре… Детство — не так уж давно это было. А теперь… Для неё эта ночь, похоже, оказалась чем-то вроде катарсиса в созревании, прощания с тяжким прошлым. С легкой неприкрытой ревностью на меня в сторону Крис, с детством в роли мальчика Фрэнка…

— Ух ты, у Майи с Дагом, вроде, и правда всё в порядке!

Сказал я как-то это невольно, не скрывая лёгкой улыбки, и в этот момент мы все трое не удержались от смеха.

Смех не был громким, скорее лёгким, едва слышным, словно мы все немного теряли берега, не зная точно, к чему всё это приведет, но в этом смехе проявилось что-то освобождающее. Мы все немного расслабились, но в воздухе продолжала висеть какая-то тяжесть, которая не отпускала нас. Как бы мы не пытались забыть, что случилось, всё до сих пор оставалось слишком близко к сердцу, и мысль об этом не покидала никого.

И это я чувствую тоже — без всяких тату.

Кристина, наконец, закончила одеваться, её взгляд снова стал серьёзным, как и более строгой её осанка. Она сделала шаг назад, немного отстраняясь от нас, как будто пыталась найти в себе пространство, чтобы оправиться от всего произошедшего.

— Ну что, ребята, если что, потом поговорим. Я… думаю, мне нужно немного времени, чтобы прийти в себя.

Её голос звучал как-то обособленно, как если бы она на самом деле пыталась избежать самою себя, осознать происходящее или хотя бы отложить эту мысль на потом. Не могла понять, что с ней происходит, но понимала, что это нечто новое, это нечто совсем чуждое её привычной жизни. И моей.

Мы все остались в шатре, а в воздухе действительно висело лёгкое напряжение. Каждый оказался в своём пространстве, хоть и недалеко друг от друга, словно мир вокруг стал слишком многослойным, чтобы осознать его сразу. И это странное сочетание освобождения и неопределённости продолжало пульсировать, не унималось. Не оставляло ощущение, что всё-таки каждый из нас каким-то образом оказался на пути к чему-то новому, но это «нечто» пока не оформилось. И все мы знали, что возвратиться назад уже невозможно.

Минуло всего пара часов. Сейчас — мы на виду у кучи народа, каждый в своих «командах». Все более-менее в прошлом, но предстает в глазах, словно голограмма посредине поляны, проносится в образах.

Фатих с пацанами — тоже не задержались в шатре, уже на месте. Еще не хватает нескольких групп, которых я видел ночью… Ну и, естественно, тех трех с шрамоликом во главе. Эти уж точно вряд ли прийдут, а остальных — все еще ждем.

— Нэл, подержи меня за руку. Пожалуйста.

— Ты и так уже в Дага вцепилась, зачем?

— Просто… Страшно как-то. Меня пугают все эти люди.

— Да их тут не больше, чем на Ритуале у…

— Просто подержи, тебе в падлу что ли, а?

Уголок ее губ дергался тиком. Ладонь растопыренная, ожидает моей руки.

— Нет, конечно, держи.

Холодная. Очень холодная.

— Тебя знобит?

— А? Не, все хорошо, просто трясет чутка. И ты горячий. Не пойми меня неправильно. Теплый очень.

Дрожит сильно. Переживает. Даг — также. Они очень в этом похожи.

Майя и Даг. Их реакция на события ночи, когда мы вышли из шатра, также иллюзорно предстала в воздухе. Несложно визуализировать то, что разворачивалось совсем недавно.

Вот тут я почувствовал покалывание татуировки. Эмпатия, что охватывала ранее, осознание, обострение чувств — все вновь пронзило меня. И эти прошедшие события я сейчас понимаю под новым углом.

Тогда на улице Майя и Даг сидели рядом. Уже не разговаривали, а просто ели бутерброды с яичницей и смотрели на огонь. Что огонь, что завтрак — явно дело рук Дага. Майя в этом не особо хороша. Молчание и их взгляды говорили больше, чем слова. Их связь, казалось, существовала вне слов — невидимая, но крепкая. Даг не мог много говорить, и это молчание успокаивало. Его простота и спокойствие — как будто всё между ними понятно без объяснений. В его присутствии Майя, обычно такая напряжённая, выглядела по-другому — не уставшей, а как-то освобождённой. Она могла быть собой. Этот момент не требовал оправданий или причин, чтобы быть рядом. С ним она могла просто быть, и этого достаточно.

Но переживания не ограничивались той ночью. Для Майи это был первый раз. Несмотря на кажущееся внешнее спокойствие, она не была готова к такой открытости и многозначности. В шатре, где все забыли про стыд, она наконец почувствовала, что значит быть свободной. Но это не было без усилий. Этот опыт стал не просто переходом, а освобождением от многолетних уз, навязанных её отцом. Несмотря на уверенность, Майя оставалась не менее ранима, чем другие. Может, даже больше.

Она повернулась к Дагу, и их взгляды встретились. Мне показалось, что они не просто смотрят друг на друга. В их глазах было что-то немое, как будто они понимали друг друга без слов. Этот взгляд не искал ответов и не требовал вопросов. Он был, и этого достаточно. Их связь была настолько естественной, что казалась не просто физической, но и духовной. Как возвращение домой, в место, где можно быть собой.

Даг тихо спросил, его голос был таким спокойным, что время словно замедлилось.

— Ты как?

Эти слова были больше, чем просто вопрос. Это признание того, что между ними произошло нечто важное. Майя слегка улыбнулась, но не так, как обычно. Это была другая улыбка, более глубокая, как озарение. В её глазах сверкнула искорка, которую я не видел раньше.

— Странно… но хорошо. Я даже не знаю, что… это всё так неожиданно. Я не думала, что смогу так… чувствовать.

Её голос был едва слышен, почти шёпот, как будто она боялась, что её слова разрушат хрупкую реальность. Майя никогда не была такой открытой, особенно по отношению к себе. Но после всего, что произошло, она наконец позволила себе быть уязвимой. Это было освобождение от её прошлого, от тех тяжких ожиданий, которые она сама себе ставила.

Даг молчал, но его взгляд говорил больше, чем слова. Он просто был рядом. И для Майи этого достаточно. Он не торопил её с ответами, не пытался разобраться, не требовал объяснений. Он обнял её, и в этом жесте было столько спокойствия и уверенности. Он не ждал ничего от неё, и этого было достаточно.

Майя закрыла глаза, вдыхая его запах, ощущая его тепло. В этот момент она могла расслабиться, не опасаясь, что кто-то увидит её слабости. Она была в безопасности. Она была свободна. Когда она отстранилась, чтобы взглянуть ему в глаза, в её взгляде было что-то новое. Что-то свежее, как дождь, который очищает от всего ненужного. Она освободилась не только от своего прошлого, а от всего, что её сковывало, от того, что навязывал ей мир.

— Ты знаешь, я всегда…

Майя замолчала, не находя слов.

— Я всегда пыталась быть сильной. Но теперь… теперь я чувствую себя живой. Я не знаю, что с этим делать, но я хочу испытать это снова. Ну, я имею в виду не совсем так, но… Не всё вместе.

Её слова были откровением, но не в том смысле, в каком она привыкла быть уязвимой. Она открывалась, но не чтобы показать свою слабость. Она открывалась, чтобы почувствовать, что её желания и эмоции — это не просто остатки её прошлого, а нечто настоящее. Это было освобождение. И Даг это понимал. Он кивнул, и в этом жесте было всё. Не нужно было слов, не было лишних объяснений. Он был с ней, и она знала это.

Майя слегка отступила, её взгляд метнулся в сторону шатра, где сидели остальные. Она не спешила возвращаться, не спешила стать частью этого нового этапа. Но почувствовала, что уже не та, кем была раньше. Что-то изменилось в ней. И в этом моменте, среди всех этих звуков и движений, она почувствовала, что её место здесь.

— Ты-то как, Нэл? — неожиданно спросила она.

Её взгляд был лёгким, но всё ещё немного растерянным, как будто она пыталась понять, как всё это повлияло на неё. Но уже не с тем напряжением, как раньше.

Я встретился с её взглядом, и в нём было нечто новое — освобождённое. Хотя мы с Майей давно были друзьями, я не мог не заметить, как она изменилась. И я тоже, может быть, изменился. Мы все, кто пережил этот опыт, становились участниками чего-то глубже, чем просто свидетелями.

Я молча ответил взглядом, и в этом молчании было всё. Мы теряли границы, но находили нечто важное — понимание, настоящее, простое, как прикосновение.

Майя снова повернулась ко мне. В её глазах было не только растерянность, но и что-то тревожное, как будто она искала не ответы, а возможность хоть немного понять, что происходит. Мы с ней давно знакомы, и для нас это был совершенно новый опыт.

— Нэл…

Её голос звучал тихо, с напряжением.

— Ты чувствуешь, что это что-то большее, чем просто… ну, это всё?

Я взглянул на неё. Она для меня как открытая книга, и я знал, что ей нужно не объяснение, а поддержка. Но как помочь, когда сам не понимаешь, что произошло? Я сам не готов признать вслух, что всё изменилось. Не знал, что сказать.

— Не знаю. Может, да. Или ничего особенного… Наверное, не всё стоит объяснять, Мэй.

Она немного кивнула, но в её глазах остался вопрос. Она не искала решения, скорее искала уверенность в том, что её чувства не беспочвенные, что это не случайность.

Амрит подошла с той лёгкой уверенности, которая заставляла её казаться немного чуждой всему этому «трагедийному». Она была здесь, но в то же время как будто не здесь. А мы все, наоборот, были поглощены тем, что только начинали понимать.

— О, Майя, ты чего? Не переживай, всё нормально.

Её улыбка была лёгкой, и с ней как будто разгрузился воздух шатра.

— Странно, да. Но не конец света. И ты не одна в замешательстве, поверь. Повеселились — и ладно!

Майя слабо улыбнулась. В её глазах ещё оставался вопрос, но теперь она знала, что переживать всё в одиночку не нужно. Здесь были и другие, такие же сбившиеся с пути.

Я оглянулся на остальных. Все сидели и разговаривали, но в воздухе висело что-то необычное. Это точно не обычные посиделки у костра. Все что-то чувствовали.

Даг сидел в стороне, опираясь на шатёр. Он был здесь, но как будто не с нами. В его взгляде была пустота. Так всегда: он молчит, а ты не знаешь, что у него внутри. Кажется, не переживает, но ты чувствуешь, что в его молчании есть целый мир.

Майя нашла его взглядом. Я заметил, как её лицо напряглось. Она чувствовала, что случившееся не даёт ей покоя. В её растерянности было что-то новое — влечение. Это влечение пугало её, но вместе с тем оно делало её чувства более сложными, чем раньше.

Она прислонилась поближе к задумавшемуся Дагу.

— Эй, ты как вообще?

В её голосе не было тревоги, но в её взгляде было что-то, что заставляло его нервничать. Между ними было нечто большее, чем просто недавний интим.

Даг молчал несколько секунд, как всегда. Он был медлителен в словах, быстр в молчании. Его взгляд метался по сторонам, как будто он хотел исчезнуть.

— Ничего. Нового. Ничего. Не изменилось. Наверное.

Он пожал плечами, как будто это что-то объясняло. Он был ошарашен и потерян. Не знал, что делать с тем, что произошло.

— Ничего нового. Наверное.

Майя смотрела на него с лёгкой досадой. Она ожидала другого ответа, а он разочаровал её своей пассивностью. Но, может, ей было проще. Мы хотя бы знали друг друга давно, могли мыслить сложно, а Даг не был к этому готов.

Для неё главное было не то, что он сказал, а что с ним можно оставлять всё на поверхностном уровне. Не углубляться в эти вопросы.

— Ну ты даёшь, — пробормотала она, и напряжение немного спало. Не из-за его ответа, а потому что она поняла: с ним не будет «сложных» разговоров. Он не пытался ничего разрушить, он просто был собой. И это значило, что не нужно искать смысл в том, что происходило.

Майя снова перевела взгляд на Кристину. Та сидела немного в стороне, её лицо скрывалось за личиной легкомыслия. Она не столько скрывала свои переживания, сколько пыталась понять, что всё это значит для них.

— А ты как?

Майя снова задала этот вопрос не столько в поисках ответа, сколько чтобы получить хоть немного утешения.

Кристина взглянула на неё коротко и пожала плечами.

— Что сказать… Я всё понимаю. И ты понимаешь, что ничего страшного не случилось, да? Все немного в шоке, но это не повод начинать драму. Всё нормально. Слушай мудрого Дага. Было и было. Живём!

Майя слабо улыбнулась. В её голове ещё не всё упорядочено, но теперь она знала, что переживать всё в одиночку не нужно. Мы все, кажется, немного потерялись, но теперь понимали, что искать смысл не всегда нужно. Просто нужно пережить и двигаться дальше.

Я посмотрел на неё: на этот раз, кажется, она хоть немного начала понимать, что искать смысл — не единственный способ справиться с ситуацией. Это просто новое ощущение. Но без трагедии.

— Мэй, старушка, ты же знаешь, что изменилось только то, что мы все начали смотреть друг на друга немного… по-другому?

Хотя прозвучало и просто, я почувствовал, что это самое правильное, что я мог сказать.

Майя кивнула. Она выглядела легче, чем раньше, и я понял, что она начинает отпускать этот груз. Она уже не искала в происходящем чего-то глобального, чего-то сверхъестественного. Это было просто новым и странным. Но не страшным.

— Не старушка я, Нэл… Сам ты старпер.

— Мы ровесники.

— Во-во! Не знаю, что с нами происходит — но это как-то… не так страшно, как я думала.

Я кивнул. И, наверное, это самое лучшее, что она могла сказать в ответ.

И теперь вот ветром, на мелкие частицы, это живое воспоминание утра разнеслось над головами толпы.

Здесь и сейчас — холодная дрожь Мэй в руке. Нервничающий Даг. И я. В одной «команде» — что бы это не значило.

Уже знакомый Фасилитатор Аджи в зеленых очках поднял повыше свой посох.

— Готовы начать, дорогие мои и многоуважаемые⁈

— Да!!!

Удар по земле. Перламутровый свет.

Остальные Фасилитаторы в нескольких метрах перед каждой командой, включая Амрит, также ударили посохами.

Свет. Всех цветов радуги и чуточку больше.

— Тогда начинаем!

Загрузка...