Сгусток Отроков

Глава 29 Чаровница Амрит

Ночь укрывает горы Крыма, дождь тяжело барабанит по шатру, словно пытаясь проникнуть внутрь, где мы ютимся все вместе. Капли отдаются глухим стуком по натянутому брезенту, и этот стук смешивается с шелестом ветра, создавая ритм, который кажется вечным. Внутри шатра тепло и тесно, как в переполненной банке сардин. Наш маленький мир едва держится на этом тонком слое брезента, и мы сидим, прижавшись друг к другу так, что чувствуем не только каждое движение соседа, но и его дыхание, и даже сердцебиение, если прислушаться. В этой тесноте есть нечто успокаивающее, что-то первобытное — как будто все мы стали одним существом, греющим друг друга своим присутствием.

Крис не врала, когда говорила о том, что буквально друг на друге спят тут… Пожалуй, как поутихнет непогода, лучше уйдем ко мне.

Посреди шатра пылает небольшой очаг, установленный на плоских камнях, собранных неподалеку. Огонь трещит, пощелкивает, отбрасывая мягкие блики на наши усталые лица, делая глаза теплыми и живыми. Тепло струится по шатру, но его едва хватает, чтобы согреть наши руки и ноги. Пахнет дымом, сырыми вещами, кожей и ещё чем-то неуловимо домашним — смесью запахов, которая вызывает у кого-то улыбку, у кого-то легкую зевоту. Мы рассредоточены вокруг очага: кто-то сушит ботинки, кто-то переворачивает куртку, чтобы быстрее высушить спину, кто-то просто смотрит в огонь, теряя счёт времени.

Мокрые вещи развешаны на веревках, натянутых под потолком шатра. Они словно хаотичные флаги нашего маленького лагеря, отражающие свет огня. Шум дождя всё еще слышен, как далекое эхо — он то усиливается, то утихает, но мы привыкли, не обращаем на него внимания. Дождь стал фоном, мелодией, под которую движется эта ночь. Капли пробиваются сквозь швы брезента, оставляя холодные следы на наших лицах, но никто не жалуется — ведь важно, что внутри хотя бы есть огонь и компания.

Амрит, наш фасилитатор, сидит на сложенной сумке, словно это трон. Её фигура в полутьме кажется особенно контрастной — расслабленная, открытая, будто ей совершенно неинтересны наши взгляды и оценки. Она словно воплощение хаоса и уверенности в одном лице — улыбается, её глаза блестят в отсветах огня, и в каждом движении чувствуется свобода. Амрит зевает, широко прикрывая рот рукой, а потом оглядывает нас, словно оценивает каждый изъян, каждую мелочь, замечает, кто дрожит, а кто уже дремлет.

— Что глазенки закатываем, не ожидали такого персонажа, да?

Усмехается, и её смех раздается неожиданно громко, резонируя с шумом дождя.

— Ну, мы думали, что фасилитаторы более… серьёзные, — осторожно говорит Майя, не отрывая глаз от Амрит, которая улыбается и фыркает, качает головой с преувеличенным выражением разочарования.

— Серьёзные? О, нет, это явно не про меня. Ну что, объяснить вам, что тут вообще происходит? Варны и вся эта штука, да?

— Объясни для начала, где тебя носило. Мы уж думали, вовсе без пристава останемся.

— Нэл, сладкий мой. Что ж так фамильярно и грубо. «Пристав». Пфф! Обидно, знаете ли!

Амрит поднимает брови, изображая оскорбленное достоинство. Тоже мне, обидел ее, ага — верю, верю…

— Сладкий мой, считайте меня больше своим гидом, что ли. Или наставницей. Как удобнее…

Снова широко зевает, затем быстро хлопает себя по щекам, словно пытается взбодриться.

— Да хоть пнем морским. Где шаталась? У вас вроде все довольно пунктуальные и аккуратные в плане встречи «семян».

— Дотошные и вычурные, я бы сказала. И скучные, если честно. А я? Ну, загуляла немного.

— Целый день — немного?

— Вам-то какая разница, часом раньше или позже, а? Могла вообще не прийти — ничего бы не случилось.

Не, ну это уже прям смешно.

— А «свои» бы по шапке не вставили?

— «Свои»?

Закатила глаза, задумавшись и высунув язык к уголку рта. Белки вместо зрачков в колыхании теней от огня выглядят зловеще.

— Прекрати так глазами делать, жутко!

Амрит привела глаза к нормальному состоянию.

— Девочка моя, сладкая Майчонка. «Свои» на меня перекинули вашу группу вне очереди. Да и, откровенно говоря, я никого не курировала годами. Нашли козла отпущения, тоже мне…

— В каком это смысле «годами»?..

— Я, так сказать, «рядовой запаса». На экстренный случай, если кто ногу подвернет, умрет или тому подобное. Вот «тому подобное» и произошло разом. Вас слишком много, и команд — много. А половина наших фасилитаторов кишечный грибок хватанули или еще чего непонятное… Может, просто брешут, прикидываясь, чтоб от забот отлынивать. Хотя по их пробежкам в кусты и отказа от гулянки сегодня… Навряд ли симулируют. Короче, выбора не было, остались только я и Григор. Ворчуну и грубияну Григору отрядили тех, что пораньше, троих… А меня, когда отыскали, через не хочу — к вам. Могла и не соглашаться, на самом деле, но где-то даже интересно стало. Попали в настроение, так сказать. Да и потом, сказали, что на мне два красавца молодых и нежная девочка! Были б очередные уродцы — послала бы их всех на…

— У вас тут что, нет никакой субординации и строгости?

— Есть, сладенькая Майечка… Но не в моем случае. Это не про меня.

Амрит пожимает плечами, словно ей абсолютно все равно.

— Как вообще не к фасилитаторам Брахман. Так что, будем слушать инструктаж? Или дальше обсуждать жизнь, выпьем, поболтаем? Лично я не против. Просто судя по пересказу того, что вам объяснили те дерьмоможуи — считай, ничего не объясняли.

— Если выйдет доходчивее, чем у них, то давай, просвещай.

— Что значит если? Перед вами лучший рассказчик среди всех Брахманов! Ну, когда настроение есть, конечно.

— Все по настроению, погляжу, у тебя? Сейчас есть?

— Мальчик мой, если у вашего сопящего бугая завалялась еще пара таких фляг, то настроение— только поднимется!

Амрит улыбается, и её улыбка озорная, почти детская. Смотреть на нее, конечно… Сложновато без косого взгляда. Особенно, когда рядом Крис. Уж больно откровенно раскидывает ноги, не стесняется тела и ведет себя… Открыто.

Гай уже храпит вовсю, но Эллей прекрасно знает и без него содержимое походной сумки отца.

— Лови. Еще пара-тройка домашнего-крепкого осталось.

— Спасибо, малыш! Ну, теперь настроение — приподнялось на градусов двадцать, не меньше! Можно и рассказать, что да как.

Ребята синхронно кивают, и Амрит, не заботясь о своей неряшливости, тяжело плюхается на землю, ложась на лежак боком, складывая ноги крест-накрест, подпирая голову рукой и выпивая из фляги Гая. Рубашка сползает, обнажая одно плечо, но она явно не придает этому значения. На нем легкий шрам, который удивительно украшает ее в этом свете, делая притягательнее и менее отталкивающей, при всей ее безалаберности. Её взгляд переводится резко. Сначала пал на костёр, потом на нас — провокационный, как у кошки, знающей, что все словно прикованы к ней. Улыбается. Явно готовится сказать что-то такое, что заставит всех вздрогнуть, как будто собирается выдать секрет, известный только ей одной.

Ну давай, удиви нас. Хотя чем уж еще меня можно удивить теперь больше, чем за последние дни — я не знаю.

— Ладно, слушайте сюда, мои сладенькие.

Голос девушки тянется лениво, провоцирующе, почти мурлыкая.

— В этом поселении все разделены на четыре группы — Варны. Что-то вроде сословий, только, ммм… с духом.

Ухмыляется ещё шире, глаза блестят. Развлекается, что ли?

— Брахманы — это те, кто любит болтать о высоких материях, духовные лидеры, философы. Кшатрии — воины, те, кто защищает и может врезать, когда надо. Вайшьи — те, кто заботится о ресурсах, такие предприимчивые. А Шудры — наши милые трудяги, которые держат все на своих плечах.

Рой наклоняет голову вбок.

— Значит, вы нас всех будете распределять? Кто умный, кто сильный, кто красивый, а кто душа компании?

В его голосе слышится насмешка. Амрит лишь улыбается, её взгляд медленно скользит по его телу сверху вниз, словно она оценивает каждый дюйм.

— Примерно так, котик.

Ого, котик! То есть — все сладкие, а ему Амрит уже мурлычет буквально, её улыбка становится ещё шире, глаза блестят в отсветах огня. В них прячется озорство. Облизывает губы, как будто пробует что-то запретное. Рою, кажись, может знатно свезти этой ночью.

— Но это не просто распределение, как на команды. Это испытание, шоу на выживание. Шоу — в прямом смысле этого слова. Для тех, что повыше, во внутреннем городе, за вратами. Все хотят увидеть, кто вы на самом деле, когда никто не смотрит. Без прикрас, без фильтров. Так что давайте, удивите их, мои красавчики. И меня заодно.

Кристина тихо вздыхает и смотрит на неё с тревогой в глазах.

— А если мы не пройдём ваши испытания?

Кристина сглатывает, её голос дрожит. Внутри неё идёт борьба между страхом и решимостью узнать правду.

Амрит пожимает плечами, её глаза становятся чуть холоднее, как будто она переключает тумблер внутри себя.

— О, тогда будет действительно весело, моя хорошая.

Амрит облизывает губы, так, будто эта мысль тонущих в хаосе новобранцев ее возбуждает.

— Здесь либо найдёшь своё место, либо уступишь его кому-то другому, и поверь, это будет быстро. Никто не будет тебя держать за руку, никто не будет нянчиться. Так что лучше научись плавать, а не тонуть.

Она вытягивает ноги, её поза — расслабленная, почти вызывающая, демонстрирует свои босые ступни. Вызов самому комфорту, и единение с природой — явно про нее.

Майя хмурится, её глаза горят любопытством. Хочет раскопать что-то, что Амрит старается скрыть.

— И кто решает, где мы окажемся?

Майя сжимает губы, её голос твёрд, взгляд цепкий, как будто она уже предчувствует ответ и готова к нему.

Амрит поднимает одну бровь и отвечает, скрестив руки на груди, словно готовится к интересной игре.

— Они, я, вы, котёнок. Воля случая. Ваша натура — сама за себя все решит, явит себя и бла, бла, бла…

Её голос становится мягче, почти соблазнительным, её слова словно обнимают каждого из нас.

— Не забивайте голову ерундой. Но помните, многое зависит от вас самих. Что покажите, то и получите. Ваши сила, слабости, готовность идти до конца ради других… Это будет шоу. Повторю еще раз и много раз буду еще повторять. Настоящее шоу, о котором вы потом будете рассказывать своим внукам. Горячо, обещаю.

Подмигивает, играя с нашими страхами и ожиданиями.

— Недоговорки, ходишь вокруг да около, почти как и другие Фасилитаторы. А обещалась быть внятнее.

— О, Нэл, сладкий мой. Ты не понял. Я внятнее. Куда уж чем остальные.

Она улыбается шире, и я чувствую, как воздух вокруг нас становится напряжённым. Амрит сидит перед нами, её тело выглядит расслабленным, но глаза сверкают, как у хищника, который видит добычу. Этот вызов — не просто слова, это проверка, готовы ли мы справиться с неизвестностью. Испытания… Догадка о том, что нас уже давно испытывают, становится все менее призрачной.

— Когда начнутся испытания?

Амрит бросает взгляд на брезент шатра. омываемый стеной дождя, затем переводит взгляд на нас, улыбаясь почти насмешливо.

— Завтра утром, мои маленькие герои. Так что готовьтесь. Это будет весело.

Подмигивает, словно добавляя: «если доживёте до утра».

— Нет. Амрит, теперь ты меня не поняла. Говори прямо — вы уже испытываете нас?

Тишина, повисшая после этих слов, лишь подчеркивает напряжённость. Улыбается, словно хищница. Треск костра снова наполняет ночной воздух, оживляет тихие разговоры юных ребят. Атмосфера немного расслабляется, но напряжение остаётся, словно затаившаяся змея.

— Держи эту мысль. Может, да, а может, нет. Прямо сказать не могу, но, сладкий мой — ты смекалист.

— Не можешь или не хочешь?

— Не могу. Прямо не могу. Но думаю, ты и так уже все понял. Помните — это шоу. В первую очередь — для других.

— Значит, на площади этой…

— Ох, ох, ох… Ну у вас тут и душно!

Амрит вытягивается на земле, раскинув ноги и накинув капюшон на голову, её взгляд скользит по нашим лицам, и я ощущаю, как она проникает вглубь, оценивая каждого, словно решая, кто сможет выдержать, а кто нет. Этот её взгляд, скептический и оценивающий, не похож на взгляд учителя. Скорее, он напоминает взгляд охотника, высматривающего слабости.

— Ну что, «Се-ме-нА».

Слегка растягивая слова и добавляя нотку иронии в голос, Амрит будто передразнивает.

— Вы хотите знать, что вас ждёт? Подробнее, какие варны что из себя представляют, и что это значит впоследствии?

Майя наклоняется вперёд, её глаза блестят любопытством.

— Да, мне, например, не совсем понятно, куда мы должны примкнуть. Что это за варны, и как мы будем делиться?

Амрит устало вздыхает, делает вид, что это огромная для неё ноша, и затем хмыкает, приняв внутреннее решение.

— Варны — это не просто распределение, это то, кем вы являетесь на самом деле. Здесь люди делятся на четыре варны. Это как касты, но с особым смыслом. Ну, почти как в Индии в прошлом, только извращеннее. Самую малость. Более гибко. Четыре варны, и каждая — не просто работа или статус. Это ваш путь. Испытания покажут, кто куда идёт. Но вы тоже выбираете. Ну… Как бы выбираете. Это важно.

— Тоже не можешь сказать четче?

— Могу. Но тут не очень хочу. Муторно объяснять. Надеюсь, до этого не дойдет, но в случае провала испытаний, для определенной Варны и, так сказать, сословия допуска во внутренний город, у вас будет выбор. Изнурительный выбор. Эти испытания не просто физические. Они проверяют ваш характер, вашу силу воли и преданность. Добродушие… Они личные и… скажем так, острые.

Майя снова задаёт вопрос, не выдержав паузы.

— А ты? Ты выбрала свою варну сама?

Амрит фыркает, вытягивает ногу и смотрит на кончик большого пальца, загибая и разгибая его, словно там что-то интересное.

— Меня назначили после всех «Ис-пЫ-тА-ний». До сих пор не пойму, что им дало повод такой меня в фасилитаторы записать. Брахманы — я понимаю, конечно, я человек души, но… Фасилитатор. Смешно, каждый раз. Мы направляем, помогаем, наблюдаем, бла, бла, бла, бла… Но, как вы, наверное, заметили, не все фасилитаторы одинаковы. Некоторые скучные, как три дня дождя, а некоторые — весельчаки, вроде меня!

Ухмыляется, стреляя глазами.

— Да, ты совсем не такая, как остальные, тут сложно не заметить.

Рой сказал это с оттенком насмешки, но и с ноткой уважения.

Амрит поднимает взгляд, её глаза сверкают, а губы искривляются в хитрой ухмылке.

— Спасибо за комплимент, котик. Но не обольщайся, я не твоя подружка. Моя задача — помочь вам выжить и разобраться в этом бардаке, но не ждите, что я буду вам нянькой.

Резко бросила взгляд на меня, и её глаза словно пробираются вглубь моей души.

— Понял, Нэл?

— Понял.

По спине пробегает холодок. В этом взгляде есть что-то гипнотическое. Развязная Амрит действительно видит меня насквозь.

В воздухе повисает напряжение. Я смотрю на Кристину, она сидит неподалёку, её глаза немного расширены, и я понимаю: она боится. Мы все боимся. Но этот страх — он не парализующий. Это страх, который заставляет нас идти дальше, даже если мы не знаем, что нас ждёт.

— Не думайте слишком много.

Фигура Амрит кажется почти призрачной в свете костра, её глаза блестят, а на губах появляется лёгкая, почти незаметная улыбка.

— Думайте только о том, что вы хотите, чего желаете, что в вашем сердце и душе. Варна — это ваш путь, ваш выбор. Но, возможно, ваш выбор уже сделан за вас. С этой мыслью легче идти вперёд.

Глаза невольно отводятся в сторону. Внутри всё сжимается, как при выжимке губки на кухне. Почему до сих пор я считал, что все это легкая прогулка-поход? Вот тебе и «небольшая игра» — это всерьёз, и никто не даст задний ход. Здесь каждый поставлен на кон, и выхода нет.

— Всё, хватит болтать.

Амрит резко хлопает себя по щекам и встаёт, скользя взглядом по каждому из нас.

— Сладенькие мои, на сегодня достаточно. Завтра важный день, и вам нужно быть во всей красе. Так что расслабьтесь, кто как умеет, и давайте спаточки.

Проходит глазами по нашим лицам, как будто даёт последний шанс на вопрос, но все молчат. Кто-то просто кивнул, кто-то уже зевнул. Атмосфера чуть разрядилась, но холодок от её слов всё ещё остался.

В глазах Майи силуэт Амрит сверкнул в отсветах огня.

— А ты? Тоже сейчас ко сну?

Амрит ухмыляется, глаза прищурены.

— Спать? Нет, котёнок, кто-то же должен за вами присматривать. Вдруг решите дров наломать? Ну или…

Амрит подмигивает и уже собирается выйти, но я решаю, что лучше не молчать.

— Амрит, как у вас тут устроено с нападениями друг на друга?

Она, не поворачиваясь, отвечает напевно:

— А что, Нэльчик, кого-то решил наказать? Или кто-то тебя обидел, мой сладенький? Ты только скажи, и мы разберёмся.

— Ага. Обидел. И я уже его избил. Это случилось как раз перед тем, как встретились с тобой. Что теперь делать?

Слова вызывают напряжённое молчание в шатре. Кристина смотрит на меня так, будто не знает, как реагировать. Хиро со своего лежака хмыкает, не отрываясь от подушки. Видимо, всё же не спит.

— Сильно?

— Вполне возможно, что до полусмерти. Может, и хуже. Никто не проверял.

Амрит замирает, потом медленно оборачивается. Её улыбка пропадает, на смену игривому тону приходит что-то более серьёзное.

— Подробности, Нэль, нужны подробности. Что же вы сразу не рассказали? Кто, где, как, почему? Заслужили, как ты думаешь? Кто первый начал? Мне нужно понимать, с чем имею дело.

Действительно, кто… С одной стороны, они провоцировали, явно искали проблемы. С другой, я мог бы сдержаться. Но разве они не заслужили этого? Всё произошло так быстро.

— Они втроём накинулись на Фатиха, хотели его унизить, издевались… Кайла тоже втянули. Я подоспел вовремя и не смог просто стоять. Всё быстро перешло в драку, один даже нож вытащил. Я не видел другого выхода, кроме как вмешаться.

Амрит вздыхает, её лицо становится серьёзным, взгляд острым, будто она пытается проникнуть сквозь мои мысли.

— Нэл, милый, всё просто: полез в драку — жди ответки. Сделал что-то? Теперь это на твоей совести. Главное — не жалуйся и будь готов ответить за свои действия. Потянешь ли такое?

Её слова висят в воздухе, тяжёлые, как осколки разбитой бутылки. Киваю, не зная, что сказать, рефлекторно. Да, я сделал выбор. Может, он был не самым правильным, но это мой выбор.

Кайл, сидящий рядом, встревает, его голос тихий, но твёрдый.

— Мы не могли просто смотреть, как они издеваются над Фатихом. Он наш, пусть и пьяный. Мы не рассказывали об этом сразу, потому что… всё произошло так быстро. Ты же понимаешь, Амрит, мы не могли поступить иначе. Возможно, могли… Но с исходом похуже.

Амрит улыбается, но это уже не её привычная насмешливая улыбка. В ней появляется тень понимания, смешанная с лёгкой грустью.

— Понимаю, Кайл, но мне нужно больше деталей. Где был фасилитатор тех троих? Их ведь нельзя оставлять без присмотра. Здесь насилие запрещено, и уж тем более нельзя доводить до смерти. Мне придётся об этом сообщить, понимаете?

Кайл кивает, его уверенность меркнет, как свеча на ветру. Да и я тоже чувствую, как холодок пробегает по спине. Все начинают понимать, что это не просто разговор на повышенных тонах — дело серьёзное. Амрит явно не собирается всё замять. А если и собирается…

— Мы не хотели доводить до этого. Но выбора у нас не было. Они сами начали.

Амрит качает головой на слова Кайла, её голос звучит устало, но не без понимания.

— Это действительно серьёзно. Фасилитатор должен был быть на месте, и его отсутствие — уже проблема сама по себе. Приструнить тех троих и обезопасить их и вас от них… Его задача. Ну, и моя конечно, но… Но и ваши действия вышли за рамки допустимого. Я не собираюсь вас осуждать, но помните, у нас всё фиксируется. Последствия будут, и мне придётся этим заняться.

Она смягчает тон и добавляет.

— Но постараюсь вам помочь. Главное — не врите, ни мне, ни кому-либо ещё и не скрывайте деталей.

Амрит закатывает глаза, её голос снова становится насмешливым.

— Держитесь, в общем… Надеюсь, там не будут валяться три хладных трупика, которые преподнесут нам проблемы. Хотя уверена: вас поймут и простят, если что. В любом случае — вы пока семена, не в Варнах. Так что по сути — ничем и не обременены.

Она уже на выходе, бросает на нас последний взгляд, и на её губах снова появляется ухмылка легкости.

— Завтра будет новый день, и, поверьте, он будет непростым. Отдыхайте. Я пойду, проверю периметр и узнаю, куда делся тот фасилитатор. А вы тут не натворите ничего больше, ладно?

— Постараемся.

В голосе Кайла слышна лёгкая ирония.

— Не волнуйся, Амрит. Мы сейчас разойдемся по своим шатрам и будем спать, чинно и мирно.

— Вас проводить, сладенький? Ну, чтоб наверняка?

— Сами дойдем. Иди, разбирайся со своими, и этих троих проверьте.

— Можешь мне и не указывать.

Амрит ухмыляется и исчезает в темноте, оставляя нас наедине с огнём и друг с другом. Как будто это её сцена, и она решает, когда ей уйти. Уже из темноты доносится её голос:

— Но если вдруг станет одиноко… Знайте, я всегда рядом.

Её фигура растворяется в тенях. Костёр потрескивает, и нам остаётся только обдумывать её слова. Шатёр наполняет тишина, но каждый взгляд, каждый вздох — это след её присутствия.

В шатре вновь повисает безмолвие, лишь треск костра и шум дождя заполняют пространство. Никто из нас не знает, что будет дальше.

А я, вздыхая, смотрю на своих компаньонов. Майя — слегка кусает губы, переживает. Кристина уже закрывает глаза, старается расслабиться. Гай храпит, как ни в чём не бывало. Слова застревают в горле. Мы все сидим, и кажется, ждём — чего-то большего, чем просто утро.

Нарушил медитацию Рой.

— Знаете, что бы ни было завтра… держитесь друг друга. Мы все тут в одной лодке. Только так и не утонем.

— Или пойдем вместе ко дну…

— Хиро, тебя и не спрашивали!

— Расслабься, шучу… Спокойной ночи, парни, возвращайтесь к себе. Тут и так тесновато, без вас.

Его голос звучит тихо, но честно. Эти слова добавляют немного тепла к холодному и расчетливому поведению японца. Майя с Крис тоже улыбаются, взгляд становится мягче.

— Давайте просто поспим и посмотрим, что будет. Идем?

Голос у меня дрожит. Кажется, силы уже на исходе.

Это местечко и так слишком тесное, и лучше дать остальным здесь немного пространства.

Ночь окутывает нас, дождь за шатром отбивает свой ритм, как старый знакомый. Костёр догорает, и, по одному, мы начинаем подниматься. Майя, Кристина, Даг и я собираемся в наш собственный шатёр, который находится в пятнадцати минутах хода отсюда. Рой и Афоня — в свой, что чуть ближе.

— Давайте, потихоньку.

Я шепчу, чтобы не разбудить уже задремавших парней, указывая на выход. Кристина осторожно поднимается, беря Майю за руку. Даг, зевая, надевает куртку. Рой с Афоней замыкают наш ход. Медленно выбираемся наружу, стараясь не потревожить чуткий сон.

Дождь всё ещё моросит, и холодный воздух резкими порывами пробирается под одежду.

— Ускоримся? А то как-то холодно стало…

— Держись ближе, Крис, я согрею.

Мне — вовсе не холодно. Жар. От тела исходит пар, как от кочегарки. И вокруг — скорее тропическая влажность, нежели холод. Но раз ей холодно…

Кристина шагает рядом, её рука слегка касается моей, и я чувствую тепло, идущее от неё. Майя идёт впереди, светя фонариком, чтобы не споткнуться в темноте. Даг бормочет что-то себе под нос, то ли ругаясь, то ли вспоминая, где находится запасное одеяло.

Довольно скоро, пройдя всех соседей, Рой и Афоня забегают в шатер к храпящему на всю округу Фатиху.

— Повезло нам с соседом.

— Не говори, Рой. Все, до завтра. Спокойной ночи, ребята.

— И вам, Афонь. И вам.

Вскоре мы доходим и до нашего шатра. Он намного меньше и скромнее, но в нём есть всё, что нужно: тёплые одеяла, место, чтобы прилечь, и, самое главное — немного уединения для каждого.