Сгусток Отроков

Глава 25 Варны

— Так, кто у нас следующий? Как тебя звать, свежее семя?

— Хех, забавно…

— Хек-ЗабавнО! Рад приветствовать в нашем селении!

— Фатих меня зовут! Забавно у вас тут все устроено…

— Бесспорно, Хек, бесспорно! Проходи!

На «площади» (хотя уместнее это назвать зеленой равниной) — под разноцветными импровизированными палатками с ноги на ногу переминаются группки из вновь прибывших. Наша компания тоже почти вся в сборе, уже стоит под тентом из желтой кожи. Только вот Фатих, Рой и Афоня остались.

И еще мы… Но пока продеремся сквозь толпу зевак, чую, останемся’лишь мы'.

Однако худощавый и подтянутый мужичок средних лет в темно-зеленых телескопических причудливых очках вдруг застопорил Фатиха посохом, очень схожим с тем, что остался у Деда Маги в родном краю. Черт, так и не расспросил про него… Кинетический посох. Без сомнения, он. Только длиннее в пару раз и бесшовно черный. Под стать черной робе мужичка, точно как у очкастого распорядителя. При том, что этот цвет здесь в редкость, рядом с белой робой карлика-провожатого выглядит крайне контрастно.

— Э! Что за дела? Сам же сказал: проходи!

— Ты прав, Хек, я так и сказал. Но есть одно маленькое «но».

— Так, уважаемый, и что же это за «но»?

Фатих предпринял попытку еще раз двинутся в сторону Сгустка. Ой-ёй, не дай как-его-там бог той бабенции с шашлыком, Фата сейчас нарвется. Не хватало еще какой местный обычай нарушить.

Наши мужики нахмурили брови, а Хиро, кажется, даже сжал кулаки… За этой толпой плохо видно, черт!

— Отойдите, мы юные семена, нам тоже туда!

Народ, что услышал меня за громкой речью очкастого и гулом окружения — тут же расступился. Все уступают дорогу, перешептываются: «Ох, это семя!» «Проходите…» «Конечно!» «Пусти их!» «Семя!»

Фатих продолжает тыкаться в посох, как баран. Афоня и Рой уже тоже готовы вступить в конфронтацию.

— Что — «но»⁈

— Но, к сожалению, вы опоздали.

— Опоздали? Мы буквально зашли следом на этот эшафот за здоровяком с детьми!

— Разделение происходит по компаниям прибывших. Вы шли с ними не в шаге. Значит, вы уже дальше от них по структуре духа и пониманию.

— Что за бред? Какого духа? Вы только про касты затирали…

— Варны. Отличия есть.

Варны… Я вспомнил, что это значит. Сословия в Индии.

— Теперь вам нужно формировать новую группу,

— А как же наши друзья?

Тут уже вклинился в разговор и Афоня. Перед ним встал, как вкопанный, карлик.

— Они уже прошли. И теперь им предстоит пройти через испытания.

Рой подошел к Афоне и посмотрел сверху вниз на провожатого.

— А мы?

— А вам нужно сформировать новую. Вы трио. Вы вместе. Прошу…

Карлик услужливо указал в сторону зеленого навеса.

— Это несправедливо! Мы тоже хотим пройти испытания с нашими! Люк! Эй! Пусти!

Бойкий парень может в два счета свернуть шею и белоробному, и черноробному. Толпа хоть и расступается, но слишком медленно. Мы уже близко, должен меня услышать и увидеть точно.

— Рой! Нет. Следуй их правилам. Нас не разлучают, не истязают!

Рой обернулся в мою сторону. Кивнул. Замечательно, услышал, понял и принял.

— Я понимаю ваше разочарование. Но таковы правила.

Фатих вздохнул.

— Ладно, мне туда?

— Да, прошу, Хек-ЗабавнО!

Очкарик лучезарно улыбается во все тридцать два зуба. Зубки, кстати, чистенькие, ухоженные…

— Как звать тебя, бойкое юное семя?

— Рой.

— Прекрасное имя! Про…

Смуглый паренек не стал дожидаться одобрения и указаний, оттолкнул со своего пути руками провожатого карлика и глашатая и присоединился к Фатиху под зеленоватой тенью.

— А ты, молодое семя…

— Афоня. Не возражаете?

Малец не столь груб, как его приятель, и никуда особо не рвется, ждет, пока его пропустят.

— Конечно, конечно! Нрав у вас будь здоров!

Так, мы почти у постамента, где идут распри и объявления, пара шагов…

— Майя, Даг, шевелите булками!

— Булки не испечены!

— Он про наши упругие жопки, красавчик. Быстрее.

— Жопки! Быстрее! Понял.

Продолжает доноситься тут и там: «Пропустите», «Расступитесь», «Гу-гу», «Га-га», «Поньки»… Все-таки, насколько бы тут все ни было цивилизованное на первый взгляд, народ не шибко одаренный красноречием. Но расползаются в стороны, как муравьи от воды. И на том спасибо.

— Итак, юные семена, с распределением покончено, приступим.

— Так, стоять! Еще мы!

— Ах, прошу прощения за недосмотр. Думал, вы просто решили понаблюдать…

— Разве похоже? Мы с ними сюда приплыли, как-никак!

— Многие из вновь прибывших остаются в стороне по первой, осматриваются, приобщаются. Это не есть нечто необычное. Приношу извинения, что понял не так.

— Мягко сказано, глазастик. Предрекая вопрос: я — Майя, этот сорванец — Нэл, и красавчик Даг. Можем к своим пройти? Эти буяны из наших.

— Вы опоздали.

— Да, да. К ним. Ясно уже, что к общей компании не пустите, хоть под зеленый тент.

— Ваше трио — новое трио!

— Но мы же…

— Опоздали.

Улыбчивый продолжает сверкать зубами, как ни в чем не бывало. А карлик скучающе и вдумчиво считает ворон на ближайшей палатке. Сдается — им не до наших мнений.

— Ясно. Новое трио, значит, формируем?

— Какое сообразительное юное семя! Нэл?

— Верно. Куда нам?

— Проходите под серый навес! Как же вас много приплыло! От какого вы поселения, такой группой?

— Бахчисарай…

— Прелестно! Просто чудесно! В этот раз «Игра Испытаний» будет поразительно увлекательной!

Повисло неловкое молчание. Шепот и ликование толпы. Очкарик продолжает лыбиться широкой улыбкой. Телескопические очки весьма шустро двигают линзы, механически пощелкивая. Карлик зевает.

— Идем?

Даг растерянно ждет от меня или Майи команды. Делать нечего…

— Конечно, идем. А что за Варны и прочее, просветите, пожалуйста?

— Вы опоздали. Повторяться, к сожалению, сейчас уже не могу.

— Что мешает?

— Желание. Не люблю повторяться. У друзей расспросите, или у приставленного к вашей группе Фасилитатора. А теперь позвольте…

Подтянув уголки губ еще выше к ушам, очкоглазый провернул посох в руках и со звенящей дробью ткнул им в рыхлую землю.

— Достопочтенный народ! Поприветствуем не взрощенные семена, посланные нам на наши головы!

Толпа загудела.

— Пусть услышат они наше гостеприимство и будут точно знать, что им никто и ничто здесь не угрожает!

Толпа взревела пуще прежнего, восторженные крики теперь летят в нашу сторону. Овации, аплодисменты, улюлюканье…

Отделенная от нас большая часть Сгустка в том же недоумении, что и я. Кристина вроде как и улыбается, но я-то знаю, эта улыбка — натянутая. Чего не скажешь о Хиро. Вот он явно ловит истинный кайф от происходящего. Машет всем ручкой в ответ, кивает в одобрении головой, подталкивает в плечо здоровяка Гая.

Как мне на это все реагировать? Хороший вопрос, Нэл. В первую очередь, как закончат с этой церемонией, надо бы расспросить, что упустили. Испытания, варны…

— Фасилитаторы явятся к вам, свежие семена, очень скоро, пока прошу проходить в шатры позади вашей группы, угощайтесь свежими яствами! Поскольку вас сегодня так много, прошу подождать группы из Бахчисарая. Ваша еда будет непременно, но чуточку позже. Как и Фасилитаторов придется нам назначать экстра… Но не волнуйтесь, все обязательно…

— ААА!!!

Толпа суматошно засуетилась. Крик раздался откуда-то из глубины. Не вижу, зараза… Точнее, должен бы видеть, не заслоняй обзор мохнатая мышца красного монстра-полубыка… Гребанный минотавр. Мешает обзору, и в самый неподходящий момент! Впервые объявился за долгие часы, и впервые на людях. Физически его точно не существует, по крайне мере в нашей реальности. Людишки в разноцветных балахонах проходят сквозь венозные ноги с копытами так же просто, как если б это был воздух. Для них — он и есть воздух, пустое пространство. Это мой глюк, оно и понятно… Но раньше животина все-таки как-то ходила в стороне. Я уж было начал думать, что она избегает контакта с людьми. Судя по всему — ошибался. Ей параллельно на всех, кто вокруг. Не слышит, не видит, не чувствует. Между мной и минотавром есть крупное отличие — я его вижу, он меня нет. Рогатая башка смотрит в небо и облизывается розовым языком вдоль широкой пасти. Надеюсь — все также и будет оставаться. Не видь меня и дальше, багровое нечто…

— ААА!

Еще раз резкий вскрик. Мужской?

— Скорее, ему плохо!

Мужской…

— ААА!!!

Еще более душераздирающе. Кто бы сейчас не мучался в толпе-глубине минотавра — его боль неоспорима.

Из вновь прибывших никто даже не шелохнулся в сторону визга. Даг, смотрю, бровью повел, но скорее отступая за нас с Майей, нежели рвясь на помощь. Еще бы — законы выживания, привитые в Бахчисарае, не располагают к броскам на выручку. Особенно незнакомцев. Еще более особенно — в неизвестной обстановке.

Так и Не Названный по имени (по крайней мере для меня) в черном балахоне метнулся к ногам минотавра и скрылся за иллюзорной тушей. Забавно — проходят материю без всякого вау-эффекта, как в Эмуляции, без сучков и зазорин. Словно это картинка, нарисованная на воздухе. Или скорее — одно с ним целое. Части туловищ людей из толпы выглядывают и снова заныривают туда и обратно.

Прежде чем матово-черный посох успел скрыться из виду, на нем засветились синие линии, а верхушка раскрылась на четыре части, как распустившийся цветок поутру. В центре цветка выдвинулся шипованный диск с перламутровым оттенком.

— Нэл, нам…

— Нам — стоять в стороне.

— И ждать?

— Верно, Майя. Ты можешь рассмотреть, что там происходит?

— Конечно, они же буквально в нескольких метрах. У тебя с глазами что-то?

Зажмуриться и почесать. Очевидно, так лучше будет.

— Да, от яркого солнца слезятся, и все замылилось. Побочка от комы. Опиши ситуацию.

— Отошли!

Этот тембр — нашего глазастика с посохом… Он взволнован.

— Шунтирование этот тип походу проводит…

— Мэй, ты уверена в своих словах?

— Ну, там мужик в конвульсиях бьется, за сердце держался, падая, а сейчас дядька этот всадил свой жбан колкий ему в грудь… Шунтирует, в общем и целом.

Девчонка наблюдает за тем, что прямо у моего носа, но мне не видимо, с интересом.

— Создание дополнительного пути в обход пораженного участка — это шунтирование, Майя.

— Да, да. Не придирайся, зануда. Короче, что-то он с ним делает. С этой своей штукой.

— Кинетический посох. Совсем не помнишь уроков из детства?

— У меня там, так сказать, личные обстоятельства были, напоминаю. Так что — да. Многое постаралась забыть. Уж извиняй.

Девушка Майя с забавной прической и не забавной историей детства скрестила руки и показала язык.

— Не дуйся.

— Да ладно. У тебя своих забот хватает, да и тактичностью ты никогда не обладал. Не дуюсь. Но про кинетический посох — хоть убей, не помню. Что это? Ты в курсе штуки, которой он размахивал, и сейчас, как волшебник, дифреблирирует беднягу?

— Дефибрилляция…

— Да, помню я, помню! Образно ж все, Нэл. Что за посох? Технологии древних?

— Типа того…

Минотавр подпрыгнул. Новый финт какой-то от уже старого друга…

Внезапно открылось окно на происходящее. Пока могу, надо цеплять глазами так жадно, как получится.

Мужчина в наряде красных оттенков, лежит на голой земле. Его тело судорожно подергивается, как будто он в ловушке неведомого кошмара. Солнце палит и впрямь неистово, тут я Майе не соврал. И это солнце прекрасно освещает лица в толпе. И припадочного в частности.

Глаза его налились кровью — белки стали ярко-красными. Мужик во внутренней борьбе… За свою жизнь. Лицо искажается от боли, губы сжаты в гримасе.

Вдох… Выдох…

Исчезли все звуки вокруг. Сначала голоса толпы. Затем пропали шорохи природы. Осталось лишь дыхание, мое и его. И у него, и у меня — оно стало прерывистым. Тяжелым.

Синхрон, словно я одно целое с ним…

Вокруг него лишь камни и пыль. Ветер в безмолвии сдувает пыль дугами, которые окутывают немую фатальную сцену. Каждое движение его тела — мучительно.

Для него. И для меня.

Синхрон чувств, эмоций, ощущений.

Чувствую. Чувствую — его.

Его, как себя.

Себя — как его.

Как легкие покалывания взбегают вверх по щеке. Нежные, как прикосновение крыла бабочки.

Как мгновенный трепет, за которым следует жгучая боль, словно тысячи игл вонзаются в плоть.

Как тело начинает онемевать, как будто находится в состоянии стазиса.

Как правая сторона лица парализуется, превращаясь в неподвижную маску.

Как губы искривляются в неровную гримасу, не подчиняясь контролю.

Как даже звуки дыхания становятся приглушенными, словно слышимые сквозь толстую стену.

Как зрение расплывается по краям, оставляя туманную дымку, закрывающую яркий красочный мир.

Как пытаюсь крикнуть, но голос немеет, становясь слабым и неразборчивым.

Как задыхаюсь. Воздух застревает в моем горле, как ком.

Как паника охватывает меня, как ледяной ветер.

Я чувствую. Я… Чувствую.

Как мое сознание ускользает, словно песок, падающий в бездонную пропасть.

Как время замедляется, каждый момент растягивается до мучительной бесконечности. Чувствую. Чувствую боль…

Чувствую, как эта боль, подобно урагану, разрывает мое тело на части, пока я беспомощно лежу там, пойманный в ловушку своего собственного агонизирующего тела.

И вот, наконец, темнота. Она опускается на меня, как бархатная пелена, заглушая боль и хаос, оставляя только пустоту.

Волна энергии в воздухе, перебирающая волоски на руках.

Посох передо мной выдал яркий всплеск перламутрового света.

Звуки вернулись. Тело мое… Не его.

Мужчина на земле. Там. В паре метров. Не я…

Он замер.

— У него инсульт, Мэй.

— Что?

— Инсульт. Не просто медицинская катастрофа; это мгновенное разрушение привычной жизни, когда тело начинает предавать самого себя.

— Спасибо, этот урок я еще помню. Подробности, что с ним, не интересны… Точнее, интересны, но поверхностно. Не хочу кошмаров на ночь, больше тех, что меня и так преследуют.

— Он больше, чем просто в агонии…

— Я вижу, так и норовишь поиздеваться в своем стиле, но я и так это все вижу. Избавь от описаний из учебников и фильмов. Ты про посох мне расскажи.

Дрожь. На улице жара, но меня пробирает ознобом.

И снова жар. Контрастный душ ощущений…

— Посох, значит…

Оглянуться, отвлечься.

Кристина, на удивление, с интересом смотрит на конвульсии. Хиро и Астер тоже — не неожиданно Дети — оживленно. Гай — скучающе. Лея — наигранно нашла повод прижаться к своему «молодому». Люк также наигранно обнаружил удобный случай ее приобнять и пожмякать. Фатих блюет. Вот тебе и пиво спозаранку в разгар летнего дня и речной прогулки. Результат — не удивителен, также как любопытство японца и закаленной смертями выбритой девушки.

Парни придерживают Фатиха, исподтишка посматривая за конвульсиями. Как и сам Фатих. Или скорее — за операцией. Им точно должно быть интересно, что это за посох. Они такого — не проходили.

У всех разная реакция. Но никто — не скривился. Не отвернулся. Даг прикрыл рот руками и сел на четвереньки, в ожидании, чем все завершится.

Майя хлопала ресничками своих больших глаз, положив подбородок на ладонь.

«Ну, тормоз, давай, говори!» — немо произносит всем своим видом.

Как хорошо я научился тебя за все эти годы читать, как открытую книгу. Хотя — твоя склонность, Майя, к артистизму, гиперболизации действий, движений и открытость — к этому располагают.

— Да. Это устройство, созданное для манипуляции энергетическими потоками. Кинетический посох использует принцип резонанса для передачи энергии и восстановления жизненных функций. Азиаты это, вроде, потоками Ци называли, или типа того…

Майя удивленно приподняла брови.

— То есть он как бы… лечит его?

— А чему ты удивляешься? Человечество всегда стремилось сделать себе условия жизни как можно комфортнее. У тебя правда ни одним местом колокольчик не звенит об этом знании? Мы же точно сидели с тобой на одном уроке тогда!

— В одной симуляции — возможно. Но я — хоть убей, не вспомню. После того… инцидента с отцом… Мне посоветовали медитации, закрытие разума, отречение… Прописали даже, скорее. Вот результат.

— Так я напоминаю вот, разве не должно все всплыть? У тебя память всегда…

— Не заставляй лучше вспоминать. Просто рассказывай. Приму это как новую информацию. Пожалуйста, Нэл. Мне так проще. Короче — лечит этот очкарик инсультника?

За всей наигранной шалостью и ухмылкой, в глазах Майи поблескивает страх прошлого, когда он… она была Фрэнком. Мальчонка «Фрэнсис», как папаша-уродец моральный и конченный, нарек ее при рождении…

Сука!

— Прости, Мэй. Я не хотел.

— Да все в порядке. Рассказывай — это лечение сейчас происходит?

Минотавр как улетел в прыжке, так до сих пор не вернулся. Несчастный под посохом вздымает рывками руки и ноги. Явно — не по своей воли.

— В определенном смысле. Но это не просто лечение. Он создает искусственный поток энергии, который может обойти поврежденные участки тела. Однако если что-то пойдет не так, последствия могут быть катастрофическими. С посохом на чужом теле работать… Для этого они не предназначены. Подстраиваются под движение Ци каждого индивидуума, регулируя его пассивно и автономно. Активно использовать на ком-то, кроме себя…

— И этот тип, который размахивает посохом, он… он знает, что делает?

За телескопическими очками, пришедшими в постоянное щелкающее движение — понять по профилю черно-балахонного не могу.

— Надеюсь, что да. Раз он вообще им управляет и знает, как активировать. На вид — знает. Но в таких ситуациях всегда есть риск. Даже если очкарик и в курсе работы устройства, хрен знает насколько хорошо он его контролирует.

Напряжение нарастает в воздухе. Перешептывания толпы все активнее. Природа человека — странна. Мы боимся смерти. Избегаем ее. Стараемся спрятаться. Но вот — кто-то умирает прям на глазах — и никто не смеет отвести взгляда. Всем любопытно, чем все это окончится. И скорее всего — больше любопытно увидеть «тот самый момент». Когда душа с последним вздохом покинет тело с концами. Спасение бедолаги — ожидается каждым с куда меньшей вероятностью и далеко-далеко на втором плане мыслей.

Далеко ходить не надо. Майя и Даг продолжают наблюдать за происходящим. Лица отражают смесь любопытства и страха.

Да и я… Я такой же.

Видел смерть. Смерть от инсульта — ни разу.

— Нэл, этот чернушный как будто пытается установить связь с ним. Смотри, посох светится ярче!

— Это может значить, что он на грани завершения процедуры. Если он действительно «шунтирует», как ты выразилась, то уровень энергии Ци, проходящей сквозь кинетический посох, будет увеличиваться и ощущаться яснее. Визуально и… Чувствуешь эту «Рьябь» в воздухе?

Слово «рябь» я попытался выделить максимально заковыристее, так как не могу подобрать верного слова. Но вышло странновато.

— Ага. И что тогда, когда энергия хлынет рекой под конец?

— Тогда… кхм.

Как бы подобрать слова.

— Если энергия выйдет из-под контроля, это может вызвать обратный эффект. В лучшем случае человек просто потеряет сознание, в худшем — его тело не выдержит перегрузки и нарушений потока Ци.

Майя перевела взгляд на меня. Затем опять на «шунтировщика». И снова опять — на меня.

— Нам нужно что-то сделать. Мы не можем просто стоять и наблюдать за этим!

Отважное сердце, бойкий характер. Майя, Майя…

— Мы не можем вмешиваться. Если мы подойдем слишком близко, это может отвлечь врачевателя. Или вызвать панику.

— Па…

— У держателя посоха. Я не гуру, чтоб знать, что сейчас у того в башке происходит! Там, может, мозг и тело в какой-то диссонансной швамбре-мамбе гуляют. Майя, ну сама-то подумай! Мы с тобой далеко не ученые и не медики.

Гудящий звук. Это издает посох. Яркий свет перламутра окутал фигуры Красного и Черного. Мужчина на земле дернулся, его тело как будто натянулось из сжатой пружины в струну до предела.

Майя охнула. Шагнула навстречу к угасающему.

— Нет.

— Нэл, отпусти! Он не выдержит!

Сердце забилось быстрее. Кажись, этот такт-пляс главного органа — синхроном подловился от Майи.

— Мэй, послушай…

— Нэл, человек помирает!

Все вокруг продолжают стоять, не шелохнувшись. Хиро хихикает и заглядывает в маленький блокнот, что-то то записывая. Никто из Сгустка и пальцем не двинул для спасения мужчины в красном наряде.

И не должны были. А если б дернулись — уверен, их вразумили бы. Хиро, Кристина, Кайл… Да кто угодно.

И почему именно Майя, на мою долю, вдруг поддалась эмоциям сострадания и необдуманным действиям?

Возможно, гормоны… Но и мне смотреть на все это — не по себе. После тех ощущений, что я уловил от того, над кем «искусно врачуют».

— Нэл!

— Если он не сможет контролировать устройство… нужно найти способ отключить его.

Майя перестала вырываться.

— Как? У нас нет никакого оборудования и знаний по обращению с ним!

— Повторю. Если не сможет. Может, он на манипулировании этим посохом собаку съел. Мы не знаем.

— Так что делать?

— Из того, что помню… Из детства. Если посох начнет заливаться прерывистым «гиканьем» или сиреной, а свет начнет окутывать что-то, кроме только этих двоих — вот тогда, что-то да делать. Только тогда.

— Что⁈

— Майя, еще раз — если он не завершит процедуру, то все может закончиться плохо. В том числе и для тех, что прервали его. То есть нас. Представляешь, как это будет выглядеть? Чужаки пришли — свой порядок навели, угробили пару человек!

— Только в крайнем случае, я поняла.

— У нас есть время. Дай подумать.

Майя нахмурилась.

— Может, отвлечь его и захватить посох?

— Да. Гениально. Я попытаюсь привлечь его внимание. Ты следишь за тем, что происходит с мужчиной. А затем… Что, прости, будет?

— Ну, ты начнешь двигаться в сторону, стараясь оставаться незамеченным. Потом — хвать. И магия! Шандарах — все счастливы…

— Что за ерунду ты сейчас спорола, сама поняла?

— Ерунду под названием — надежда!

— Скорее, под названием сказки душевно…

Черт. Стоит слова выбирать.

— Больного? Нэл, ну дай пофантазировать, что ты такой скучный! Просто выхвати эту палку, если что, а там уж посмотрим. Может, спасешь жизнь хоть этому глазастику.

— Может. Но пока, знаешь, и повода нет. Наши с тобой фантазии на тему прикольные, но смотри…

Тем временем посох начал излучать ритмичные волны света, словно в такт биению сердца. Мужчина на земле стал менее подвижным, его конвульсии прекратились.

— Нэл, у него получается!

— Вроде бы да…

Энергия Ци (если эти волны света можно ею считать) начинает вытекать из посоха и поглощаться мужчиной с инсультом.

Свет стал интенсивнее.

— Звука сирены и гиканья пока не слыхать…

— Нэл, а если тут все иначе, ежели в Симуляции, или где ты там про этот посох читал?

— Тогда стоим и наблюдаем. Не буду я лезть на рожон по незнанию и на абы да кабы. И тебе не дам.

— Да, я согласна, просто… Ну. Жалко мужика.

— И мне жалко. Но — это жизнь. Умрет — и умрет. А у нас еще испытания, варны и черт знает что тут еще…

Майя глубоко вздохнула и перешла на более тихий голос.

— Как думаешь, мы вообще в безопасности?

— Пока точно да. А в целом сомнения.

— Вот и у меня. Слишком тут все наигранно и странно…

— Именно. Я ожидал чего-чего, но точно не такого приема.

— И я. Ты же понял, что я не просто так отставала, заглядываясь на безделушки, а информацию добывала.

Вот те на… Нет, вот тут я опростоволосился. Возомнил себя одним таким умным…

— Конечно! Что узнала?

— Они тут давно. И все живут-не тужат. Поклоняются своим странным богам. Своим, у каждого — разный… Ну или что-то в этом духе. И эти «боги» дают им разные силы.

— Силы? Остальное и я вроде уяснил, а вот это — нечто новенькое.

— Я не поняла. Сколько бы из себя красивую дурочку не строила, и глазками не хлопала красиво — все твердили: узнаешь в свое время, как пройдешь испытания. Народ тут… Они словно в сговоре.

— Так это ж их город. Конечно, они в сговоре! Тут следопытом быть и не надо. Другой вопрос, что все это…

— Отличается. Верно?

— Верно. Не могут люди так измениться. Ты, как и я, видела, «каких» особенных сюда отправляют. Год за годом. Человек за человеком…

— И сколько их отправляют. Тут их — гораздо больше, если считать навскидку.

— Да…

Вдруг посох резко дернулся вверх. Штырь из его сердцевины вытянулся на несколько добрых метров ввысь. Земля под ногами задрожала.

— Нэл, это уже «пора» или «еще подождем»⁈

Пожалуй, пора… Прежде чем успел сделать шаг вперед, посох издал оглушительный треск, и яркий свет заполнил всё вокруг.

В этот же момент из устройства начали вырываться искры серой энергии Ци.

Минотавр приземлился обратно с небес на твердую землю и загородил мне обзор.

А вместе с тем исчезло и свечение. Звука сирены и гиканья — так и не объявилось.

Слышно лишь: «Очнулся!» «Благословит тебя Самуа, о Брахман Випра!» «Спасибо!»

— Смотри, Нэл, получилась таки!

Это все хорошо, но я могу лишь смотреть, как своей дубиной рогатый почесывает в районе передницы. И как ему она не колется… Эти шипы в ней для минотавра — так, пустяк⁈

Из копыта вышел, опираясь на посох, глазастик в черном балахоне, а вместе с ним следом, как ни в чем не бывало, только что схвативший инсульт, со слезами счастья на глазах и воздыханиями.

— Благодарю тебя, Брахман. Истинный Випра! Воистину Дваждырожденный сквозь обряд Упанаян! Благодарю за спасение жизни! Спасибо, спасибо!

— Не стоит, мой друг. Это моя обязанность и бремя носителя Варны Брахмана.

— Випра Движда не обязан выручать Вайшью, как я!

— Не обязан. Но я же не зверь, коли уж рядом и в состоянии помочь! Успокойся, почтенный. Это для меня пустяки.

— Благодарю Вас! Брахман Випра Движда!

— Не стоит так статусно… Остальные может от этого тащатся, но не я. Не надо формальностей. У меня есть имя, и можно опускать долгие звания Варны…

— Спаситель, благодарю!

— Аджи. Просто — Аджи.

— Благодарю Вас, Аджи! Да светит Вам мой покровитель Срыя!

— Срыя? Хах! Какие забавные имена вы только не выдумываете, народ!

— Не я дал ему имя, он сам, о достопочтенный Аджи!

— Как скажешь, хах!

Похлопав по плечу рассыпающегося в благодарностях, чернобалахонный обернулся к нам, взмахнув посохом.

— Совсем забыл представиться. Тут мой просчет, после таких фокусов примете меня еще за Бхусура какого… Хотя я вам и не объяснял наши различия в Варне Брахманов… Рано столько информации на вас обрушать.

— Уже не кисло так выкатил, Движда как-тебя-там.

— Движда Аджи, Нэл. Я твое имя потрудился запомнить, хотя ты у меня один из доброй полусотни, и ты мое потрудись. Я тут один в черном, как видишь — не сложно. Меня зовут Аджи.

— Хорошо, достопочтенный…

— Можешь и не на Вы, как многие тут зовут, это тоже не сильно «моё». Аджи — твой и каждого свежего семени духовный наставник, ученый, писец, жрец и на дуде игрец. Прошу, пройдите в шатры позади вас!