Следопыт

ПОХИТИТЕЛЬ ВЕРБЛЮДОВ

Вернувшись из больницы в родное село, Баллы стал ходить в школу. Его любили и ученики, и учителя. Взрослые тоже с почтением относились к юному следопыту.

В летние каникулы мальчик решил надолго уехать в горы помогать отцу пасти овец. С этими добрыми намерениями он подошел к дому старшего брата Ораза. Оттуда слышались голоса:

— Пойми же, сынок, я без него скучаю.

— Понимаю, папа, но все равно на этот раз не бери его с собой в горы. Помнишь, что он там пережил в прошлом году. Пусть этим летом поживет у дяди, привыкнет к Дурсун.

— Боюсь, сынок, что он без меня нигде не усидит.

Узнав голоса отца и брата, Баллы вбежал в дом. Обычно мальчик после длительной разлуки сразу бросался к отцу и повисал у него на шее. Сейчас он же этого не сделал. Лишь поздоровался, как взрослый, протянул обе руки.

— Жив-здоров, Баллы-джан?

— Благодарно, папа, жив-здоров.

— Не напоминает ли о себе рана?

— Рана, папочка, спасибо докторам, давно зажила. А как там Караджа-ага?

— И он жив, здоров, слава аллаху, — ответил Мурадгельды, любуясь сыном.

Баллы повзрослел за зиму стал выше ростом и вроде бы стройнее, голос немного погрубел. Но все же он еще оставался мальчишкой. Ночью сын тихо рассказывал Мергену: «Я, папа, научился стрелять. Прямо в мишень никто из моих товарищей так точно не попадает. Теперь, наверно, и твое ружье не будет для меня тяжелым».

— Нет, сынок, этим летом тебя я в горы не возьму. Лучше поезжай к дяде, хорошенько отдохни.

— Если ты так хочешь, послу, побуду у него несколько дней. Но все три месяца я там не проживу. Буду по тебе скучать, по горам.

Рано утром Мурадгельды отправился в горы, а Баллы в село «Ашхабад» — к дяде. Но не вернулся оттуда ни через три, ни через пять дней. Видно, Ораз был прав. Наверно, заигрался с Дурсун. Что-то долго задерживается. «Ну, да ладно», — успокаивал себя Мерген.

Только за пять дней до начала учебного года он приехал в горы к отцу. Но это был уже не прежний Баллы. Парень стал любить одиночество. То вдруг тихо и грустно запоет, то сидит и глубоко вздыхает, может, даже сам не ведая о чем.

Мурадгельды — человек наблюдательный. Улыбается и думает про себя: «Ладно, погоди немного, кончишь школу и, если будем здоровы, то сделаем так, чтобы ты не вздыхал».

Снова потянулись учебные дни. Но раньше перед выходными Баллы приезжал в горы, помогал отцу, играл с Акбаем. Теперь же, чуть выпадет свободное время, парень мчался прямо в село, к дяде.

Правильно говорится: «В народе не без воров, в горах не без волков». В один из осенних дней, возвратясь из школы. Баллы застал у брата Ораза гостя. Поздоровались. Седобородый человек пристально вглядывался в облик парня, словно что-то изучая в нем. Возможно, Баллы показался ему мальчишкой, и гость вроде бы даже с сожалением вздохнул. Но тут заговорил Ораз:

— Баллы, быстрее кушай и в путь. За тобой приехал Курбан-ага. У него украли верблюда с верблюжонком. Надо будет помочь их найти.

Баллы вымыл руки, сел к дастархану, пригласил гостя. Но тот поблагодарил, торопливо пробормотав:

— Мы только что поели, а теперь вот спешим.

— Яшули, откуда вы? — спросил он во время еды.

— Из Ак-Кала.

— А где потеряли верблюдов?

— Мы пустили их в поле на западной стороне села, где много колючки. Всегда так делали и они сами с пастбища возвращались домой. А вот вчера не вернулись. Всю окрестность обшарил — никаких следов.

Баллы поел и, чтобы расположить к себе яшули, попросил:

— Курбан-ага, прочитайте молитву.

Это понравилось старику. Едва прочитав молитву, он сказал:

— Ну, Баллы-джан, поедем. Не будем мешкать. Ты уж помоги нам разыскать верблюдов. Без них наши дела плохи. Собирались мы саксаула привезти из песков — не успели. Детишкам тоже плохо без верблюжьего молока. Да и верблюжонок уже подрос.

— Курбан-ага, не печальтесь, найдем ваших верблюдов, — подбодрил старика Баллы. И в эту минуту он показался яшули совсем взрослым парнем.

Баллы с Курбан-ага отправились в путь. Перед заходом солнца они достигли того самого поля возле Ак-Кала, которое поросло колючкой и красными цветами.

Баллы внимательно всматривался в песок, примятый верблюжьими ногами. Каждую ступню он изучал так, словно расшифровывал древнюю печать с витиеватой арабской вязью. Запоминал их очертания. Заметив овально вытянутые отпечатки, ямочки, бугорки, черточки, оставленные на песке, он закрывал глаза и старался повторить все эти приметы в памяти. Наконец, видимо, крепко запомнил все и пошел по следам верблюдов.

— Курбан-ага, а верблюдица ваша не в перевалку ли передвигалась? И у верблюжонка это немного заметно.

Курбан-ага внимательно следил за действиями мальчика и после этих слов лицо его просветлело.

— Ну и молодец же ты, парень, — сказал он, похлопывая следопыта по спине. — У верблюдицы действительно неровная походка. Но это было заметно лишь для очень внимательного глаза. При каждом шаге она задние ноги чуток отводила в сторону, и верблюжонок унаследовал от матери такую походку. Но как ты, парень, об этом догадался?

— Вот, смотрите, как шла ваша верблюдица: задними ногами едва касалась крайних колючек. А глядите, как она их ставит. Основная тяжесть приходится на наружную часть ступни. Пойдемте, Курбан-ага. Теперь уже нечего медлить, — проговорил Баллы и стал убыстрять шаги, порою даже переходя на бег.

«Неужели и верблюдов Курбан-ага тоже увел Таймаз-котур?» — подумал он, останавливаясь. Стал искать какие-либо характерные признаки своего предположения. Но их не было. «Слава богу. Это, видимо, не Таймаз-котур, — успокоился он, но тут же невдалеке приметил крупные следы от туркменских калош.

След глубоко врезался в песок. Увидев эти приметы. Баллы сначала было решил: вор или же высокий, или низенький, но очень толстый человек. Правда, у маленького толстого человека нога обычно не бывает такого большого размера. Но, возможно, вор натянул на ноги шерстяные туркменские носки?..

Верблюдов погнали на север. Животные, видимо, пытались повернуть направо, домой, и вор все время шел и подхлестывал их с правой стороны. Шагал часто, быстро, кое-где даже бежал, преграждая путь то верблюдице, то верблюжонку. Но даже тогда шаги вора не были широкими. Иногда он вставал на носки. «Вероятно, это все-таки толстый человек среднего роста, очень подвижный, — уточнил свои предположения Баллы.

Частые шаги, манера не сближать кромки ступней, то и дело подниматься на носки показались Баллы знакомыми. Но он никак не мог вспомнить, где видел эти характерные признаки.

Когда следопыт и яшули добрались до большой песчаной дороги, невдалеке от Ак-Кала и затем повернули на восток, начало темнеть. А в темноте разве можно идти по следу? Баллы вынужден был провести ночь в доме Курбан-ага.

Курбан-ага часто слышал про добрые дела Баллы-следопыта, но раньше не был с ним знаком. Да и вообще в селе Ак-Кала не было, пожалуй, человека, который бы не слышал это имя. Многие знали, что Курбан-ага поехал за Баллы. Под вечер, когда Курбан-ага и Баллы лазили среди колючек, высматривая следы, колхозники с любопытством за ними наблюдали.

Жилище Курбан-ага состояло из маленького однокомнатного глинобитного строения. Ни веранды, ни коридора здесь не было.

Когда Баллы вслед за Курбан-ага вошел в дом и поздоровался, все семейство сидело, сгрудившись у керосиновой лампы. У Курбан-ага было пять дочерей и три сына. Если бы все дети Курбан-ага остались живы, то их бы сейчас сидело гораздо больше. Многих его детей унесли корь, коклюш, скарлатина, оспа. Четверо старших — девочки, за ними идут подряд три сына, а самая маленькая тоже девочка. Все дети Курбан-ага, кроме младшей, учатся в школе и работают вместе с отцом в колхозе.

Урожай сейчас убран. Дети уже не ходят в поле. Старшие дочери, сидя вокруг лампы, занимаются вышивкой. Они немало помогают семье. А с недавних пор в дом Курбан-ага зачастили даже сваты.

Все с любопытством взглянули на молодого парня, вошедшего вслед за отцом в их дом. Но старшие дочери тут же засмущались и, соблюдая приличие, занялись своим делом.

Жена Курбан-ага отставила прялку, ответила на приветствие Баллы и обратилась к мужу:

— Ну, как отец, что-нибудь удалось обнаружить?

— Пока ничего особенного.

— Следопыта не нашел или он не согласился искать?

— Я привел следопыта с собой.

— А где же он? Неужели этот мальчик и есть Баллы-следопыт?

Слова жены пришлись Курбан-ага не по душе. Поэтому он не стал отвечать на ее вопросы.

— Много не болтай, лучше поскорее напои нас чаем.

Улицу заливал лунный свет. На небе появились яркие светлячки звезд. Услышав о приезде Баллы-следопыта, односельчане стали понемногу собираться в доме Курбан-ага. Пили чай, наблюдали за парнем. Один из гостей, собравшись домой, вернулся и сообщил:

— Небо затягивают тучи.

Услышав эту новость, все высыпали во двор.

— Украшение пустыни — вода, украшение во́ды — лебедь. Побольше бы выпало осадков в этом году, — проговорил старик, глядя в облачное небо.

Все, кроме Курбан-ага, молили о том же. Они заботились о будущем урожае. Как говорится в пословице: «Коза печется о жизни, а мясник о мясе», так и Курбан-ага не хотел дождя. Он боялся, что следы после этого не будут заметны.

Спать Баллы лёг рядом с хозяином. Среди ночи он вдруг спросил:

— Курбан-ага, где сейчас коренастый человек, прислуживавший Кара-ходжа?

— Не знаю, сынок. Может и его выпроводили в другие места. Был бы Кара-ходжа сейчас здесь, он бы нам точно сказал, кто украл верблюдов. А где теперь он сам и его прислужник — неизвестно.

— Эх, что ни говорите, а этот коренастый человек здесь. Скорее всего он бродит где-нибудь поблизости, — заметил Баллы.

Вскоре он заснул, а Курбан-ага еще долго ворочался в раздумье. Не мог понять, почему это Баллы спросил о работнике Кара-ходжа. Думал о том, как дальше будет жить, о завтрашних поисках и, наконец, заснул.

Разбудил их шум сильного дождя. Он слышался не только с улицы. Жена Курбан-ага подставила под те места, где протекала крыша, ведра, банки, миски. Под потоком дождевых капель все это шумело, звенело, плескалось на свой особенный лад. Вслушиваясь в подобную музыку, полусонный Баллы никак не мог понять, что бы это значило. Вода, скопившаяся на одеяле, просочилась сквозь ткань, и потекла по ногам мальчика, будто по ним пробежала холодная ящерица.

Он открыл глаза. Увидел, что все уже проснулись, на дворе светло, а дождь вроде бы перестал. Выглянув на улицу, мальчик понял, что дождь был сильный: то там, то здесь сверкали лужи. После такого ливня никаких следов, конечно, не обнаружишь.

— Да, не дождь, а прямо-таки ливень прошел.

— И сейчас еще немного моросит, — сообщил вернувшийся Баллы, глядя с сожалением на Курбан-ага.

— Вот наказание, — озабоченно покачал головой хозяин, вешая на место полотенце.

Баллы тоже стал умываться.

— Ну, а можно ли, сынок, после этого идти по следу?

— Ливень, наверное, все смыл, но как бы то ни было, пойдемте, — ответил юный следопыт.

Позавтракав, хозяин и гость вышли на улицу. Выбрались на большую дорогу и от того места, откуда из-за темноты вернулись вчера, пошли дальше. Следов не было видно. Дождь наконец совсем перестал. Показалось солнце. Но по мокрой песчаной дороге все еще трудно было идти. Следовали по обочине.

Не доходя до села Гызганлы, увидели впереди какого-то человека. Он тоже их заметил и пошел от дороги в сторону. Баллы осмотрел следы незнакомца и попросил Курбан-ага догнать и остановить пешехода.

— Эй; джигит, погодите-ка немного, — крикнул старик.

Они подошли к незнакомцу и поздоровались. Курбан-ага сразу узнал его и сильно удивился. Это был тот самый человек, что служил у Кара-ходжа. Баллы же посмотрел на его шерстяные носки, калоши на ногах.

— Ага, скажите, пожалуйста, как вас зовут? — спросил он.

— Нас зовут Селим-шихом, наши предки были сильны, как сильно пламя. Да буду я жертвой своих предков, если это не так.

— А где ваш дом? — поинтересовался юный следопыт.

Селим-ших глянул на мальчика так гневно, что чуть глаза не выкатились из орбит. Черные брови нахмурились.

— Тебя, парень, я и раньше видел. Ведь недаром сказано в писании: «Кто много озорует, тот обязательно споткнется». Смотри, на сильных, замахиваешься, будь поосторожнее. Как бы отцу твоему плакать по тебе не пришлось. — Затем он обратился к Курбан-ага:

— А у вас, яшули, есть ко мне дело?

— Есть. Мы ищем пропажу. Откуда и куда вы идете, ответьте же мальчику.

— Придет время и он получит заслуженный ответ. Вам же, яшули, могу сказать одно: я из села Ак-Кала. Теперь удовлетворено ваше любопытство?

Курбан-ага удивился:

— Я ведь тоже оттуда. В Ак-Кала нет человека по имени Селим-ших. Мне кажется, я вас видел в другом месте.

— Яшули, не тяните времени. Если у вас ко мне дело, говорите, а то мне не очень нравятся ваши двусмысленные намеки.

— Дело-то есть, но относится ли оно к вам, не знаю, — смутился Курбан-ага.

— Вот и хорошо. Прощайте! — сказал Селим-ших и, часто шагая, пошел своей дорогой.

И лишь отойдя от них на почтительное расстояние, обернулся, но увидев, что старик и мальчик вроде бы шли не за ним, успокоился.

Медленно шагавший Баллы спросил у своего спутника:

— Ну, что, узнали Селим-шиха?

— Узнал, сынок, видел его у Кара-ходжа не раз. Ты считаешь, что это он украл верблюдов?

— Если узнали, очень хорошо. А вор именно он, Селим-ших, и никто другой. Сейчас же попросим председателя сельсовета задержать его.

Курбан-ага и Баллы немного обождали и поодаль пошли за Селим-шихом до самого села.