Следопыт

СЕЛИМ-ШИХ ИЗВОРАЧИВАЕТСЯ

Следователь милиции узнал коренастого еще издали:

— А, Селим-ших, опять попался. Садись! — грозно ткнул он рукою в угол. Селим-ших как-то неуклюже опустился на указанный стул.

— И вы присядьте, — вежливо попросил он Курбан-ага и Баллы.

Селим-ших, сердито ерзая на стуле, указал на пария:

— Этот молокосос обвиняет меня в воровстве. Я происхожу из рода святых…

— Знаем, знаем, — оборвал его следователь. — Когда такой же святой Кара-ходжа был в смятении, ты ограбил его дом, но тогда мы тебя отпустили, а сейчас помолчи.

Затем следователь обратился к Курбан-ага:

— Ну, яшули, говорите.

Курбан-ага рассказал о том, как потерял своих верблюдов, как искал их.

— Значит, распознали след Селима?..

— Не я, а этот юный следопыт, — указал он на Баллы.

Следователь повернулся к парню:

— Неужели ты тот самый Баллы-следопыт? Я думал, что это какой-то особый человек. Ну, если ты узнал следы, нашел вора, то поедем и поищем самих верблюдов. А вы побудьте здесь, пока мы не вернемся, — попросил он Курбан-ага.

Приказав никуда не выпускать Селим-шиха, он вместе с Баллы отправился в дорогу. На автобусной остановке они сели в машину, следовавшую в Гызганлы.

— Надо было бы захватить и Курбан-ага, иначе как мы узнаем его верблюдицу? — стал сокрушаться следователь.

— Узнаем, — отозвался Баллы. — Это должна быть крупная светлая верблюдица, с небольшим верблюжонком.

— На свете много светлых верблюдиц, была бы у нее своя метка.

— Это единственное животное бедного человека, откуда на нем быть какой-то метке, — ответил парнишка. — Если мы пойдем по обратному следу Селим-шиха, мы в конце концов найдем верблюдов. Верблюдица к тому же стельная.

— От самого яшули это услышал или от кого другого?

— Ни от кого я не слышал. Это нетрудно было заметить, когда изучал следы. Каждый раз, когда Селим-ших заходил справа и не давал верблюдице свернуть с дороги, она, бедняжка, широко расставляла задние ноги и мочилась.

— И это означает, что она стельная? — снова поди-, вился следователь.

— Если она ведет себя цмеино так, то, конечно же…

— Смотри какой знающий. Сколько же тебе лет?

— Семнадцатый.

— А в каком классе учишься?

— В седьмом.

— Почему же только в седьмом? Кажется, парень смышленый.

— Поздно пошел в школу. Вероятно, мы приехали.

Они спрыгнули с подножки автобуса и быстро нашли то, что искали. Под припекавшим солнцем земля довольно быстро просыхала. Следы Селима были отчетливо видны. Идя по ним, они возле селения Гызганлы увидели стреноженную верблюдицу.

— Очень крупная верблюдица, — заметил следователь и посмотрел на пария.

— Кажется она и есть, ну-ка, подойдемте ближе и получше ее разглядим.

Они подошли ближе.

— Проверим еще следы, — сказал Баллы, внимательно всматриваясь в лунки ступней. — Нет сомнений, верблюдица Курбан-ага.

— Погляди-ка, Баллы, наверное, это ее новый хозяин, — указывая на быстро приближающегося к ним мужчину, заметил следователь.

Подошел крупнолицый человек и поздоровался.

— Что так внимательно смотрите на верблюдицу, пытаетесь узнать чья она?

— Мы это уже узнали. Она украдена и продана вам коренастым человеком. Не правда ли?

— Верно, коренастым. И нижняя губа у него немного отвисает, а лицом он очень смуглый.

— Когда и за сколько купил?

— Вчера за тысячу рублей.

— Что-то дешево…

— Он сказал, что у него случилась беда, жена померла, пришлось срочно продать.

— А где же верблюжонок?

— Он мне продал только ее, верблюжонка не было.

— Вора мы поймали. Отведи верблюдицу в районную милицию и получи там свои деньги.

— Сейчас прямо и идти? — растерянно спросил джигит, не сводя глаз с милиционера.

— Лучше сразу и отправляйся, да скажи еще, пожалуйста, откуда пришел вор.

— Кажется, с западной стороны.

— Значит, он продал и верблюжонка в каком-нибудь из сел, расположенных в той стороне.

Новый хозяин верблюдицы погнал ее в районный центр. Следопыт и следователь еще долго искали верблюжонка, справляясь о нем в нескольких селах. Но не найдя никаких его следов, возвратились в район.

В кабинет следователя снова вызвали Селим-шиха. Как только он увидел здорового джигита, купившего золотистую верблюдицу, стал упрекать его:

— Эх, джигит, и не стыдно вам позорить святого человека? О, мои отошедшие в лучший мир предки, да буду я вашей жертвой, накличьте на этих безбожников заслуженную кару.

— Слушай, ших, не неси всякую чепуху, лучше поскорее возврати человеку деньги! — твердо приказал следователь.

Селим-ших неохотно достал из бокового кармана пачку денег и протянул хозяину:

— Как взял, так и лежат, ни копейки не тронул, да станут они ядом тебе, да не послужат они тебе для доброго дела!

— Проклятье собаки не опасно для волка, такие воры, как ты, не бывают святыми. Если будет позволено, я поеду, — обратился джигит к следователю и, сосчитав деньги, положил их в карман.

— Хотите ехать, пожалуйста, но в следующий раз, если придется покупать скот, будьте осторожны в отношении подобных святош, — ответил следователь и обратился к Селим-шиху:

— Кому продал верблюжонка?

— Верблюжонка я не видел. Аллах свидетель, честное слово, да покарают меня святые, клянусь могилами своих усопших предков, не видел верблюжонка.

Он неистово клялся, божился и в краже верблюжонка так и не признался. Но Курбан-ага был безмерно рад и тому, что нашел верблюдицу. Поблагодарив их, он ушел.

Следователь отпустил и следопыта, на минутку задержав его у двери:

— Баллы, когда тебе исполнится восемнадцать лет, и если у тебя появится желание работать в милиции, приходи. Ты будешь опытным работником, очень полезным человеком для нас, — и он пристально глянул на парня: — Наверно, комсомолец?

— В прошлом году вступил.

— Вот видишь — прямой путь тебе к нам, подумай хорошенько, интересно будет работать.

Когда Баллы попрощался и ушел, Селим-ших недобро покосился ему вслед и пробормотал: «Ничего, попадешься и ты в мои руки, тогда уж пощады не жди, я тебе отомщу за все».

Селим-шиха продержали несколько дней, ни один раз допрашивали. Предупредили: будешь заниматься воровством, — посадим. И на этом освободили.

Наступил день, когда Баллы закончил седьмой класс. Директор школы собрал всех и произнес напутственную речь:

— Товарищи, вы успешно закончили семилетнюю школу, но вам нужно продолжать учебу. В районном поселке имеется десятилетка, хочется, чтобы вы и ее закончили, а потом поступили в высшие учебные заведения. Надо сделать все возможное, чтобы продолжать учебу…

Наши села расположены возле границы, — перешел директор на другую тему. — Не так давно мы создали добровольческие отряды из комсомольцев и коммунист тов. Долг каждого из нас помогать пограничникам в охране рубежей нашей дорогой Родины.

Граница охраняется не только там, где стоят пограничные столбы или проходит дозорная тропа, но и во всех горных ущельях, среди скал, в колхозных поселках и на посевных полях. Если врагу какой-то хитростью удастся обмануть пограничников, то наши виноградные участки, хлопковые поля должны стать для него второй границей, каждый советский трудящийся должен стать для врага пограничником!.. Никогда этого не забывайте!!

— Наша молодежь неустанно помогает пограничникам, — сказал он на прощанье и привел несколько примеров такой помощи. Рассказал, в частности, о добрых делах Баллы.

И отец Баллы, и старший брат Ораз, и другие родственники с нетерпением ждали того дня, когда парень закончит семилетку. Все знали, что Баллы привык к Дурсун, что он ее считает хорошей и умной девушкой. Замечали, если Баллы не едет к дяде, то ему становится скучно и в горах, и в своем родном селе. Словом, всем было ясно, он любит Дурсун.

Однажды, не подозревая, что за ним кто-то наблюдает, Баллы оделся во все новенькое и стал разглядывать себя в зеркале.

— Баллы, братишка, куда ты собрался? — спросил его Ораз.

— Поеду к дяде.

— Нет, парень, к дяде тебе пока что ехать нельзя. Мы ведь посватались к ним. А сразу после сватовства, как известно, ехать к невесте неприлично.

Баллы сначала обрадовался, потом смутился и неохотно ответил:

— Хорошо, не поеду…