Следопыт

СПАСИБО, ТОВАРИЩ МАЙОР

Майора Иванова поразило сообщение доктора. Оба пограничника ранены в ноги, а собаке нанесен удар ножом в сердце. Размер ее раны совпадает с размером раны Караджа. Майор вдруг вспомнил Моллу: не он ли провел лазутчика через границу? А когда собака нагнала Молду, ловко расправился с нею. Бойцы, видимо, хотели взять Моллу живым и поэтому стреляли не по цели. Он понял это и стал отвечать прицельным огнем. Ранил красноармейцев одного за другим.

Почему это оба пограничника ранены в ногу? Вероятно, Молла понимает, что рано или поздно попадется нам в руки и, возможно, чтобы не приплюсовывать новой тяжелой вины, а все же проложить дорогу к границе, он и стрелял по ногам преследователей. Пограничники были ранены еще перед рассветом. К тому же на бегу. Значит, Молла отменно натренирован в стрельбе. Значит, он не простой враг.

После некоторых раздумий майор обратился к новому начальнику заставы:

— Товарищ Мерданов, пусть еще раз введут арестованного.

Майор снова стал разглядывать задержанного, словно видел его впервые.

Еще не стар, но на голове почти нет волос. А макушка, как зеркало. Лоб чересчур выпуклый, да и расстояние между глаз необычно малое. Нос тонкий. И отверстия в нем очень уж узкие.

Значит, вы рассказали все, что вам известно, не так ли?

— Правильно. Я рассказал обо всем так, как было на самом деле.

Кто же. все-таки этот человек, который провел вас через границу, ранил наших бойцов и ушел снова за кордон?

— Я и раньше говорил, что человека этого я не знаю. Впервые в жизни с ним встретился. И разговаривали мы только на фарси.

Майор протянул задержанному фотографию голубоглазого Моллы. Нарушитель подтвердил: он самый.

Майор снова задумался. «Молла, видимо, бросил заниматься контрабандой и начал сотрудничать с иностранной разведкой». И неожиданно распорядился:

— Пусть посадят задержанного в фургон и немедленно отправят в отряд.

В это время следопыт и старшина должны были отдыхать. Но Баллы не до отдыха.

— Товарищ Иванов, прошлой весной вы много накосили сена. Я тоже с неделю вам помогал. Оно у вас даже не тронуто, так и лежит в стогу. А нашим овцам в этом году придется туго. Может, вы это сено дадите нам взаймы? Весною мы уж постараемся и долг вернуть, и заготовить побольше.

— Вот что, Баллы, майор Иванов пока здесь. Зайди к нему, уверен, что не откажет.

Баллы еще стоял у окна в нерешительности, когда старшина стал его поторапливать: иди скорее, видишь, гнедка для него готовят. Может уехать в свою комендатуру.

И действительно, майор уже прощался с начальник ком заставы.

Увидев Баллы, он даже удивился:

— Вы не отдыхаете?

— Сейчас, сейчас, вот только…

Майор понял, что Баллы чем-то озабочен?

— Хотите что-то сказать?

— В этом году наши овцы на голодном пайке. Хочу, попросить вас помочь колхозу сеном.

Майор постоял, припоминая на каких заставах есть лишнее сено. Потом приказал Мерданову:

— Те два стога, что вы. мне показывали, отвезите к зимовьям, в помощь колхозу, — и добавил, глядя уже на Баллы, — и другие заставы подкинут.

— Большое спасибо, товарищ майор. Вот это действительно выручили, — заулыбался следопыт.

В один из майских дней старшина Иванов в приподнятом настроении забежал к Баллы:

— Слыхал? Нас с тобой посылают в Москву. Готовься, послезавтра утром заеду, а потом вместе с другими — на поезд и в путь.

Баллы старался не показывать переполнившей его радости, по губы сами взволнованно и горячо повторяли: «в Москву, в столицу».

Проводив старшину, он заторопился в отары. «Пойду сначала к Берды», — решил он и, повесив двустволку на плечо, тронулся в путь.

В горах и в мае холодновато. В долине жара, а здесь пока студено. «Поохотиться бы, — раздумывал Баллы, — да куропатки сейчас внизу, где теплее, а неплохо бы подстрелить штучки две».

Вдруг перед самым его носом пронеслась куропатка. Баллы вскинул ружье. «Куропатка одна не летает, обязательно будут еще». И действительно, сразу же за первой, взлетела их целая стая. Баллы хорошо стрелял. Если две куропатки разлетались в разные стороны, он успевал поразить из одной двустволки ту и другую.

— Ладно, хватит, — сказал следопыт, но сам не заметил, как выстрелил по выпорхнувшей из-под ног птице. «Тьфу, дьявольщина, — пристыдил он себя, — сказал же хватит».

У хорошо знакомого коша выбежал ему навстречу братишка Берды — Аман. Поздоровались.

— Баллы-ага, я сразу вас узнал.

Баллы впервые слышал как его называли «ага». Немного удивился. А впрочем, когда человеку за двадцать, и если его хоть немного уважают, младшие начинают говорить ему «ага».

— Как жизнь, Аман, здоров ли Берды?

— Ночью на отару напали волки. Одну овцу утащили. Акбая покусали, — он, наверно, сдохнет.

Баллы очень расстроило это известие о друге детства и он, почти уже не слушая Амана, ускорил шаги.

Акбай лежал с закрытыми глазами на том же самом месте, где ночью схватился с матерым волком и был им смертельно ранен.

— Акбай, Акбай! — позвал Баллы, и собака открыла глаза, чуть взвизгнула, словно собираясь что-то сказать, и тут же закрыла их навсегда.

Баллы опечаленный возвращался домой. «Надо будет хоть из-под земли добыть каждому чабану по двустволке», — решил он по дороге.