Следопыт

Было уже за полдень. Овцы лежали на берегу ручейка, протекающего по широкому, постоянно зеленеющему дну ущелья. Уставший Мурадгельды Мерген после пиалы чай-чорбы[1] тоже прикорнул у входа в пещеру. Его сын Баллы, раскрыв учебник, повторял стихи о родине. Пастушонку шел уже пятнадцатый год. Это был смуглый паренек с проницательным взглядом. Тревога стихотворения передалась и ему. Душу парня охватило смутное беспокойство. Дня три назад побывал здесь начальник заставы Сухов, поговорил, не слезая, с копя, выпил пиалу холодной воды и. еще раз напомнил отцу:

— Мерген-ага[2], опасайся «двуногих хищников» в этих горах. Хоть мы всегда и рядом, но осторожность не помешает. Увидишь нездешнего человека, — сообщи на заставу.

Эти слова не давали мальчику покоя.

Дремавший Акбай широко открыл глаза. Вскочил, словно что-то учуяв, и хотел было рвануться вперед. Но Баллы ему тихо приказал:

— Акбай, лежи!

Пес помахал хвостом и снова положил голову на вытянутые лапы. Мальчик прислушался. Кругом — ни звука. «А вдруг, все-таки, нагрянут бандиты. — подумал он про себя. — У отца, правда, есть кремневое ружье, но какое это оружие». В начале весны вражеские всадники напали на колхозных чабанов. Нескольких убили, а овец угнали на ту сторону. Была перестрелка с пограничниками.

Акбай снова забеспокоился. Тихо прорычал. Овцы, лежа, подняли головы и настороженно прислушались. Баллы тоже встревожился, посмотрел по сторонам и направился к соседней высотке. За ним увязалась и собака.

— Акбай, останься! — приказал он.

Акбаю не нужно было повторять приказание дважды. Он тут же вернулся и лёг на прежнее место, не отрывая взгляда от мальчика. Пес видел, как Баллы взобрался на скалу и, прячась за крупный камень, стал что-то высматривать. Прорычав так тихо, чтобы слышно было лишь хозяину, он поднялся с места. Мальчик с любовью посмотрел на пса, затем вскарабкался на камень. Прятаться было не от кого. Акбай тоже видел людей, идущих со стороны седловины, и, как бы предупреждая хозяина: будь, мол, осторожен, сюда идут — снова прорычал.

Несколько человек остались на горном отроге. К Баллы же подошли только Сухов и еще один колхозник. Поздоровались. Собака, видимо, узнала их, помахала хвостом, отошла в сторону и, глядя на пастушонка, легла.

Все трое стали спускаться вниз. От шума их шагов проснулся Мурадгельды Мерген и в недоумении потянулся к ружью. Увидев же пограничника, отнял руку от приклада.

Мерген в знак уважения поднялся с войлочной подстилки, поздоровался. Начальник заставы высок, худощав, туго перетянут коричневым лоснящимся ремнем. Чабан же был широким в кости и, может, поэтому казался невысоким. На самом же деле они с Суховым примерно одинакового роста.

Иван Павлович Сухов вытер уже мокрым платком стекающий с лица пот и присел на камень передохнуть. Гимнастерка на нем — темнее обычного, видимо, тоже была совершенно мокрой. Мерген догадался, что он — и много прошел, и очень спешил.

— Товарищ начальник, по доброму ли делу торопился? Вроде бы и под дождем не был, а весь промок, поя хоже, что прибыл издалека.

Иван Павлович перевел дыхание:

— Нет, Мерген-ага, не издалека я иду. На рассвете обнаружили следы нарушителей границы. Подняли по тревоге заставу, сообщили в комендатуру и на соседние участки. Сейчас мы преследуем их. Бандиты ловко хитрят. Посыпают след такой чертовщиной, что даже собаки теряются. Вот мы и вынуждены идти без них. То и дело упускаем след нарушителей, кружим и снова с трудом его находим. Сейчас вот опять потеряли. Поэтому и пришли к вам.

— И хорошо сделали, — оживился Мерген. — Сейчас мы его попробуем отыскать, только покажите, где он потерян.

Когда они с Суховым стали уходить, Баллы не выдержал:

— А далеко отсюда место с затерявшимися следами?

— Нет, совсем недалеко, — проговорил Сухов, указав на отрог хребта.

— Папа, если это недалеко, я тоже хотел бы пойти. Овцы пока будут дремать в ущелье. С ними останется Акбай.

Когда Мерген обернулся, чтобы ответить сыну, Иван Павлович остановился и посмотрел на Мурадгельды:

— Пусть идет, может, в будущем и он станет хорошим следопытом.

Мерген согласился. Мальчик радостно побежал за взрослыми, даже забыв про своего верного друга. Увидел собаку только тогда, когда она забежала вперед:

— Акбай, вернись!

Пес остановился и, словно бы с сожалением, посмотрел на Баллы. Потом с явным неудовольствием заковылял обратно.

Сухов со спутниками направились к людям, отдыхавшим на горном отроге. Когда подошли ближе, мальчик увидел трех пограничников и двух колхозников. Мурадгельды пожал им руки, справился о здоровье. Глядя на подростка, один из пограничников улыбнулся:

— К нам, значит, присоединился богатырь, теперь врагам не скрыться.

Кое-кто засмеялся, а Баллы слегка покраснел. Затем все вместе направились к месту, где затерялся след нарушителей.

Баллы был внимательным и зорким мальчиком. Сам Мерген, давний следопыт, дивился его наблюдательности, какой-то особой способности сына разгадывать вроде бы совсем уже потерянные следы. «Ну, что ж, — думал он не без гордости, — парню было у кого учиться. Да и то верно, что дети обгоняют родителей. Вот и мой мальчик…» Но мысли его оборвали слова сына:

— Папа, вот здесь, по-моему, чей-то след… — Пасту-шонок наклонился, всматриваясь под ноги. Люди остановились, затем подошли к мальчику.

— Ну-ка, ну-ка, где этот проклятущий след? — оживился начальник заставы.

— Да вот же он, — указал Баллы на какие-то еле различимые приметы. — И здесь след. А вот там еще проходили, — продолжал показывать юный следопыт.

Молодой пограничник пригляделся и в смущении заметил:

— А мы с самого утра идем по следу вроде бы толь-ко трех нарушителей…

Сухов внимательно следил за Баллы:

— Где, где, говоришь? А, верно, камешки сдвинуты с места, сухая трава примята. Молодец! Ну-ка, где еще? И здесь правильно: хворостинки надломлены.

Все с восторженным любопытством смотрели на мальчика, который утверждал, что здесь прошло больше трех человек.

— Пожалуй, так оно и есть, — в раздумье заметил Иван Павлович. — Ну, не будем задерживаться. Возможно, бандиты прошли здесь недавно. И если идти быстрее, можно их догнать.

Баллы постоял, вглядываясь под ноги, и заметил, что люди, по всему видимому, прошли здесь ночью. Один из них споткнулся, не заметив даже крупного камешка.

— Да, верно, — поддержал парня Сухов, — а здесь вот нога провалилась в нору, безусловно шли в темноте.

Не переставая повторять: «молодец», Сухов шел рядом с Баллы. Мурадгельды с гордостью поглядывал на своего взрослеющего сына.

Когда следы потянулись по песчаным местам, юный следопыт на мгновение остановился. Немного поотставшие люди, тяжело дыша, догнали их.

— Папа, как зовут того человека, который украл у нас с Караджа верблюдов? — спросил вдруг он.

— Таймаз-котур. А почему ты о нем спросил? С чего это он тебе вспомнился? — удивленно посмотрел на сына Мурадгельды.

— Один из тех, кого мы преследуем, кажется, и есть тот самый человек, Таймаз-рябой. Видишь, папа, его ступня больше, чем остальные, шаги шире, потому что Таймаз-котур человек крупный. Присмотрись внимательно: носки у него немного внутрь, человек он, видимо, также жестокий и хитрый. Я хорошо запомнил ступни еще с того раза, когда шел за верблюдами. По их следам я пришел прямо к дому Таймаза, и он на меня посмотрел с такой ненавистью!

Слушая слова парнишки, люди переглядывались. Мурадгельды знал, что его сын хороший следопыт. И по-отцовски радовался умению и наблюдательности своего Баллы.

Сухов уже несколько лет служил на заставе и неплохо понимал по-туркменски. Он пересказал пограничникам все, что говорил мальчик. Они еще раз хорошенько осмотрели следы Таймаз-котура и ясно увидели, что носки его чарыков несколько сближены. Потом пограничники уже более внимательно следили за действиями мальчика. Теперь им было не до шуток над ним.

Баллы пристально посмотрел на круглолицего с пышными черными усами мужчину, который подошел к нему. На мгновенье задумался, что-то припоминая:

— Вас зовут Ата, не правда ли? Вы сидели с Караджа-ага, когда я пас в песках своего верблюда. Но тогда у вас не было еще усов.

— Правильно, мы встречались с тобой однажды. С тех пор прошло три с лишним года. Я стал усатым дядей. Ну и память же у тебя, дружище, не сглазить бы!..

Начальника заставы все больше дивило следопытское дарование парня. Прошли уже изрядное расстояние. Мурадгельды оглянулся, ему показалось, что после упоминания имени Таймаз-котура, шаги идущих с ним сельчан замедлились. Да и неудивительно, — как не задуматься людям этих мест, если заговорили о таком жестоком человеке.

Стала закрадываться тревога и в сердце Мергеназ беспощадный Таймаз-котур, видимо, как хищник, скрывается в одной из горных пещер. Может, он даже видит, что мы идем целой гурьбой. Не попасться бы кому-либо в его лапы. Взгляд Мергена остановился на сыне. «Куда мы ведем ребенка, не в эти ли свирепые лапы?»

Мурадгельды обернулся:

— Товарищ Сухов, пока мы не очень отдалились от отары, пусть Баллы к ней вернется. Надо, чтобы один из нас был возле овец.

— Мерген-ага, если кто-то должен остаться возле овец, то я уж и не знаю, как быть… Ведь вы сами видите, что он сейчас незаменим. Не обижайтесь, Мерген-ага, отпустите с нами парня.

Мурадгельды сначала был несколько удивлен словами Сухова. Если бы ему сказали, что кто-то другой лучше него умеет идти по следу, он бы, наверно, оскорбился. Ведь давно и умело он помогает пограничникам в их нелегком деле. Но это же собственный сын обгоняет его в мастерстве следопыта. И все же тревожно подумал: «Как можно посылать в погоню за этим негодяем парнишку, у которого еще, как говорится, молоко не обсохло на губах».

— Товарищ Сухов, может, все-таки лучше мне пойти, ведь он еще ребенок, а враг хитер, безжалостен.

— Мерген-ага, — перебил его Иван Павлович, — вы меня хорошо знаете и можете быть уверены, что за безопасность вашего сына я ручаюсь, так что спокойно занимайтесь своими чабанскими делами.

Мерген не стал возражать, лишь с грустью проговорил:

— Ну ладно, помоги вам аллах, возвращайтесь живыми и невредимыми. — Он обнял сынишку и повернул назад.

— Мерген-ага, может и нам вернуться? — выкрикнул один из колхозников. Но его неуместный выкрик остался без ответа.

Сухов позвал отставших людей: «Пожалуйста, побыстрее, мы не должны упустить нарушителей». А пограничники, спеша за Баллы, устремлялись все вперед и вперед.

Мертен еще раз обернулся, но издали ни Сухова, ни Баллы уже не было видно. Отца не покидала мысль: может, следовало быть все-таки настойчивее и самому вместо сына пойти в такой рискованный путь?..

Его кремневое ружье берет с дальнего расстояния. Встретился бы ему Таймаз-котур, ну и что же? В схватке с этим злодеем дрался бы насмерть. Но Баллы ведь еще дитя. И оружия у него нет. А отцовское ружье для мальчика тяжеловато…

Вот люди, преследовавшие нарушителей, снова показались вдали. Видно, выбрались из ложбины на новую высотку. А потом все они опять скрылись за горой. «Пусть возвращаются благополучно!» — мысленно проговорил Мерген и поднял глаза к небу.

Теперь стоять и ожидать их нового появления бесполезно. Надо идти к овцам. Мурадгельды стал неохотно спускаться с холма. И опять он подумал о сыне. Перед глазами Мергена предстала вся его жизнь с тех давних дней, когда малыш начал делать первые шаги.