Сломай мой лед

Мы скоро встретимся

Картер

– Твою мать!

Швыряю бокал в стену, сразу после того как Элли вылетает из номера, не забыв при этом послать меня к бывшей. Миллион осколков разлетается по полу, присоединившись к разбитой нами ранее вазе. Меня разрывает два противоречивых чувства, с одной стороны я дико зол на Элли, хочу поехать и трахнуть первую попавшуюся фанатку, чтобы доказать себе, что мне плевать на Чемпионку. С другой – хочу броситься за Элли в ту же секунду, как она покидает пентхаус, догнать, поцеловать и затушить всю эту идиотскую и абсолютно беспочвенную ревность, вспыхнувшую между нами. Я ведь на сто процентов принадлежу ей! На тысячу процентов уязвим перед ее чарами, как пациент на хирургическом столе. Моя грудная клетка вскрыта, скальпель в руках Чемпионки, она в праве сделать все, что только заблагорассудиться ее взбалмошной голове. Резать, зашивать, останавливать или снова и снова заводить мое сердце. Я марионетка в ее руках. Нравится ли мне это? Нет, совсем, сука, не нравится! Я не желаю настолько завесить от человека, и все бы отдал, чтобы мой уровень одержимости снизили хотя бы на пару градусов. Но это не лечиться медикаментозно, не вырезается как опухоль.

– Чертова, любовь! Угораздит же так… – я резко встаю с кресла, чтобы пойти все же за этой сумасшедшей ведьмой и спокойно поговорить. Ладно, может быть не спокойно, поорем друг на друга, я, скорее всего, не выдержу ее адски сексуального вида в гневе, трахну, не взирая на то, что это опасно для моей жизни. Чемпионка еще больше взорвется, будет кусаться, царапаться, покрывать меня отборным русским матом, это заведет меня еще больше, и в итоге я признаюсь ей в любви.

Занавес.

Не знаю, как до сих пор, я не выпалил ей все, что у меня на сердце. Это кажется таким простым, очевидным, легким. Мы поговорим! Мы точно поговорим до или после того как обменяемся лучшими в мире оргазмами. Неважно. Я не прав, не надо было создавать из Дайаны какую-то тайну, она уже давно ничего для меня не значит. Просто, мне и правда не хотелось говорит о ней, ведь так мы бы неизбежно пришли к теме этого ублюдка Соколова. Она бы начала доказывать мне, что Антон не мог совершить ничего плохого, и мы бы точно поссорились снова. А знаете, Элли ведь тоже хороша, никогда не скажет прямо «Мне плевать на Соколова!», постоянно увиливает, не понимаю, издевается или и правда не отпустила первую любовь и боится в этом признаться вслух.

Как только я оказываюсь на ногах, чувствую резкую слабость, будто не воду пил, а что-то очень крепкое и быстро пьянящее. Тело горит, кажется температура подскочила под сорок. Ничего себе побочный эффект от ссоры, или это проклятие моей Ведьмы?

Я мотаю головой, чтобы сбросить мимолетное наваждение, наверняка просто закружилась голова от переизбытка эмоций. Нужно успокоится и догнать ее. Одеваюсь, звоню на ресепшн, чтобы приняли номер и посчитали сколько я должен за ущерб. Параллельно перезваниваю своему менеджеру, которые атаковал мой телефон сообщениями, звонками и голосовыми.

– Сэм, у меня мало времени, давай без прелюдий, по существу.

– Ты охренел?! – орет он в трубку, что мне приходится убрать телефон от уха.

– Ой, не делай катастрофу на ровном месте.

– Не делать? Ты знаешь, что твой отец со мной сделает, если я не затащу твою задницу в больницу? Ты считаешь себя бессмертным? Так вот новость, Я НЕ БЕССМЕРТНЫЙ, Адамс! Я хочу жить! – не успокаивается Сэм, полностью охваченный эмоциями.

– Все, Сэм, я понял, ты просто хотел меня найти, ты меня нашел. Я в порядке, успокойся!

– Ты где?

– В отеле.

– Конкретнее!

– Иди в жопу, я взрослый мальчик, сам могу ре… крх…– откашливаюсь – Решать, что мне делать!

– Ты можешь сказать, где ты?

– Нет, ты при… – снова эта чертова отдышка – Ты прие… – кашель начинает щекотать мне гордо и становиться трудно дышать – Приеде…

– Картер?

Я откидываю телефон и начинаю бороться с удушающим кашлем, с каждым новым выбросом бактерий в воздух, становиться только хуже. Легкие будто сдавливаю тисками.

–Картер?

В груди усиливается боль, которую я и ранее ощущал, но не придавал значение. Что, б*ять происходит? Я что, умираю? Вот так, просто? Серьезно?

– Тебе плохо? – слышу панику Сэма из трубки телефона – Скажи, где ты! Тебе нужна помощь!

В глазах становиться мутно. Небеса, если вы меня слышите, не дайте мне умереть прежде, чем я поговорю с Элли. Это мое единственное желание.

– Картер?

– Пе… крх… – Пент…

– Пент? Пентроуз?

– Пе… – я чувствую, как теряю сознание. Сэм, включи мозг, умоляю!

– Пентроуз? Пентроуз Роджер? Тот который физик? Я тебя не понимаю, Картер!

Послал же Бог менеджера-интеллектуала, физик у него всплыл в мозгу. Очень вовремя!

– Пент…

Темно. Снова темно.

Как же вы меня за*бали! Эй, вы там, на небесах, чем вы вообще занимаетесь? Никакой дисциплины! Включите свет, я не готов умирать из-за кашля. Ладно я, вам этого Канада не простит! Убить самого высокооплачиваемого форварда в расцвете его сил – это небесное преступление! Верните меня обратно, немедленно!

***

Снова эта раздражающая пикающая хрень! Кажется, я попал во временную петлю, задыхаюсь, теряю сознание, вижу Элли, провожу с ней лучшие дни в своей жизни, потом мы ссоримся, я теряю сознание и, вот сюрприз, все начинается заново. Я было бы не простив проживать эти сутки снова и снова, если из них убрать врачей, жгучую боль в груди, и эту, сука, пикалку, которую я обязательно разобью как встану на ноги.

– Картер, вы меня слышите? – знакомый голос кучерявой докторши пытается достучаться до моего разума.

– Да, я вас слышу, Миссис Менденс.

– Пока еще Мисс – отвечает докторша между прочим, всматриваясь в мое лицо и светя фонариком в глаз.

– О, значит Мэтт вас уже пригласил на свидание – ухмыляюсь я, вспомнив как он на нее смотрел, когда забирал меня в прошлый раз.

– Пригласил, но мне это не интересно – она продолжает меня осматривать, совершенно не придавая значения моим вопросам – Картер, у вас эмпиема плевры, это серьезное осложнение, вызванное не своевременной выпиской. Вы понимаете, что могли умереть, не найди вас сотрудник отеля вовремя?

– Ну, не умер же – пытаюсь шутить – Доктор, скажите я жить буду?

– Будете – фыркает, явно недовольная моим поведением.

– Когда сможете меня выписать?

– Через месяц – спокойно заявляет она, что-то набирая в планшете.

– Очень смешно, а серьезно?

– Серьезно, через месяц.

– Я выйду отсюда завтра!

– И умрете.

– Мне нужно позвонить! – мое игривое настроение тут же пропадает, потому что я начинаю понимать, насколько все серьезно.

– Ваш отец запретил давать вам телефон.

– Не нужно мне ничего давать, просто скажите, где мой телефон! – я почти ору из-за чего в груди снова начинает дико гореть.

– Картер, если вы сейчас же не успокоитесь, я вколю вам успокоительное и, хотите этого или нет, вы отключитесь!

– Дай мне позвонить!

– Не могу.

– Да, какого! – я выдергиваю из себя катетер и подскакиваю с кровати.

Доктор Менденс даже не дергается, в палату тут же залетают санитары, скручивают меня и придавливают обратно к кровати.

– Я что, в психушке? Это что за методы? – пытаюсь вырваться, но ничего не получается. Как это вообще возможно? Я здоровый хоккеист, пробегающий каждый день по несколько километров даже не сбив себе дыхание, а тут не могу откинуть от себя двух батанов в голубых халатах.

Кучерявая бестия подходит ко мне со шприцом и с глазами плохой ведьмы из фэнтази-сериала.

– Поговорим спокойно или идем спать? – спрашивает он, немного выдавив содержимого из шприца, демонстрируя свою власть над ситуацией.

– Говорим – сдаюсь и расслабляю мышцы.

Санитары настороженно отпускают меня. У меня помелькает мысль воспользоваться заминкой, врезать одному, второго перекинуть через себя, а затем подлететь к Менденс и выбить иглу из ее рук. Но вся проблема в том, что это все только в моей голове красиво выглядит, а по факту я даже встать с кровати не могу, все мое сопротивление заключается в напряжении мышц, нерациональных рывках и бесконечной брани. Я без сил, аппарат помогает мне дышать, а капельница не потерять сознание, мое выступление никого не убедит. Я проиграл. Мое тело проиграло, оно подводит меня раз за разом.

– Отлично – кучерявая кладет шприц на металлический поднос, который ей подносит медсестра, откидывает копну волос и присаживается на край моей кровати.

– В ваших легких сейчас гной, если это не лечить, боюсь вы задохнетесь в течение пары суток. Лечение эмпиемы плевры включает комплексную антибактериальную терапию, дренирование плевральной полости из нескольких точек, санацию плевральной полости растворами антисептиков и внутриплевральное введение ферментов…

– Стоп! Можно попроще, док? Я Хоккеист, а не хирург.

– Извините, я увлеклась – она отворачивается и на секунды пять зависает, смотря в одну точку на потолке, затем сформулировав все в своей голове, возвращается ко мне с мягкой улыбкой – В общем, мы сначала попробуем все решить медикаментозно, но вы должны понимать, это не быстрый процесс. Картер, нам нужно понять, как ваше тело реагирует на препараты, если мы увидим улучшение, то все равно, самое ранее, когда я смогу вас выписать – это две-три недели.

– Б*ять! – я стукаюсь головой о подушку.

– Вы же хотите вернуться в хоккей?

– Ой, только не говорите, что с таким диагнозом нельзя играть в хоккей, я ведь не сломал себе спину и не выбило колено!

– Вы конкретно подбили себе легкие и, если не будете слушаться меня и смиренно лечиться, я боюсь вы навсегда останетесь инвалидом. Да, у вас будут функционировать все конечности, но отдышка будет как у семидесятилетнего мужчины, будете уставать пока от двери до кровати идете.

– Запугиваете, Док?

– Пытаюсь до вас достучаться.

– Я готов вас слушать… только дайте позвонить… – я использую последний шанс связаться с Элли, она сейчас должна быть уже в аэропорту, мне нужно ее остановить.

– Извините, Картер, но это решение вашего отца, пока вы были без сознания, он был в праве все решать за вас и первое, что он сделал – это пригрозил каждому увольнением, если мы как-то посодействуем вам в получении телефона. Не говоря уже о том, что он заставил всех подписать бумагу с перечнем условий по вашему уходу.

– Я пришел в себя, разве его действия не аннулируются?

– К сожалению, нет, пока с вами не поговорит психолог и не сделает заключение, что вы вменяемы.

– Да, вы издеваетесь! Вы не можете насильно меня удерживать?

– Можем, так как ваши действия нерациональны, вы в прямом смысле пойдете на верную смерть, если покинете больницу! Как еще до вас это донести, Картер?

Я глубоко дышу, чтобы в очередной раз не сорваться и не показать себя полным психом. Тогда меня отец точно упечет в какую-нибудь частную клинику за тысячи километров от цивилизации, где я буду лечить свою зависимость от Чемпионки вместе с мажорами и рок-звездами с наркотической зависимостью.

– Ладно!

– Это значит вы согласны на лечение?

– Да, я согласен, когда я смогу поговорить с психологом?

– В ближайшее время.

Доктор Менденс еще раз проверяет оборудование, прочность проводов, закрепленных на мне и делает финальные пометки в планшете.

– Поправляйтесь, Картер, зайду к вам позже.

– Спасибо – отвечаю искренне, она не так уж плоха, как я ее называл в сердцах, она хочет помочь, и я позволю ей это сделать.

***

Погружаю ноги в горячий песок и это, скажу я вам, очень приятно! Почему я раньше так не делал? Может быть потому что никогда не придавал такого значения отпуску? Для меня хоккей всегда был и работой, и хобби, а лед место, где я испытываю все самые яркие и необходимые эмоции: радость, гнев, любовь, возбуждение. Но с появлением Элли, все изменилось, мне недостаточно только хоккея, мало адреналина от игры. Смешно, но я наконец-то понял, зачем мне столько денег. Теперь я хочу ходить по ресторанам, ездить в путешествия, дарить дорогие подарки и валяться вот так, на пляже, наблюдать за любимой женщиной.

Я начал понимать Слоуна, который из кожи вон лезет, чтобы выбить себе хотя бы двухдневный отпуск во время сезона, который он всегда проводит вместе с женой и детьми.

– Папа! – счастливая Тея врезается в меня своим маленьким телом и обхватывает ручками – Пошли купаться! Я хочу сделать звездочку!

Она смотрит на меня голубыми глазами и шмыгает своим веснушечным носиком. Ее пшеничные волосы развивает теплый морской ветер, запутывая их еще больше в немыслимые колтуны. Почему она не похожа на Элли? Разве это не наша дочь?

Элли? Где Элли? Мы ведь так и не поговорили!

Черт! Я построил семью без нее? Кто мать моей дочери? Ничего не помню!

– Элли! – я начинаю кричать на весь пляж, но в миг оказываюсь совершенно один на нем. Паника накрывает меня и сердце начинает дико колотиться. Что происходит? Почему так больно?

– Картер?

– Элли? – я вижу улыбающуюся Чемпионку в белой рубашке, доходящей ей до колен – Почему… Почему ты мокрая?

Рубашка Элли стала на тон темнее и облепливает все ее тело, так как насквозь пропиталась водой.

– Мы же на пляже, милый! – смеется она – Я плавала!

И правда, на пляже, она плавала. Тянусь к ней, потому что боюсь что она снова исчезнет.

– Иди ко мне, я так соску…

***

– Еще раз! Дефибриллятор!

– Швы могут разойтись!

– Если мы сердце не заведем, они ему не понадобиться!

– Стойте! Есть сердцебиение!

Истерика закончилась, на смену ей пришел истеричной смех и саркастичные комментарии доктора Манденс.

– Отлично, господа, кажется у нас все еще есть работа. Спасибо, Картер, что не умерли, как никак, вам еще Бостон уделать нужно!

Я не могу открыть глаз и прокомментировать ее спич, более того, я уверен, что не вспомню всего что сейчас происходит. Но пока все происходящее еще задерживается у меня в голове, я мысленно боготворю доктора Менденс, она уже второй раз вытаскивает меня с того света. Поэтому напомните мне навалять Мэтту, если он вдруг обидит ее.

Мы скоро встретимся, Чемпионка!