Сломай мой лед

Герой ромкомов

Картер.

Адамс, отличная работа! – тренер хлопает меня по спине, как только я выхожу из арены.

Мы разгромили Монреалю со счетом 3:0, и знаете кому принадлежат все три отправленные шайбы в их ворота?

– Это же был чертов хет-трик! Давно не видел тебя в настроении надирать задницы! – добавляет тренер, смеясь.

– Спасибо – киваю и снимаю шлем – А я давно так не веселился!

– Наконец-то вижу прежний огонь, сметающий всех на своем пути, а то уже грешным делом подумал, что тебя пора списывать.

– Поездка в Россию пошла ему на пользу, – встревает Мэтт, наваливаясь на меня всем своим телом – Тренер, может нам всей командой туда смотаться, а?

– Купер, тебе уже ничего не поможет! Что это за выброс был?

Мэтт соскальзывает с моих плеч и начинает пятится назад, оправдываясь, в то время как Каллахан полностью переключает свое внимание на него, отчитывая за промахи в игре.

– В Россию, говоришь? – хитро комментирует Слоун, сокращая расстояние между нами – Не к той ли самой русской ты мотался, которую звал, находясь при смерти?

– Питер, не лезь не в свое дело. – спокойно отвечаю я другу, хотя больше ради того, чтобы сохранить джентельменский статус, чем пресечь его любопытство.

– Я просто хочу знать, – уверяет Слоун – У тебя там все серьезно или это просто классное увлечение, которое дает тебе такой заряд энергии?

– Все серьезно – киваю и улыбка сама собой прорезается на моих губах. – Слоун, кажется, я влип по самые яйца.

– Ха-ха! – друг разражается одобрительным смехом – Так, это же здорово, Кэп! – он хлопает меня по плечу – Рад, что у тебя наконец-то появился кто-то особенный по ту сторону арены.

Слоун и Купер знали мои отношения с отцом, а еще знали, что помимо его и иногда мамы на мои игры больше никто из близких не приходит болеть. Мое имя скандирует миллионы людей, но при этом я всегда чувствую себя чудовищно одиноким. Поправка, чувствовал раньше, сейчас у меня полное ощущение, что я наконец-то обрел полноценную семью.

– Адамс, что с тобой сделали эти дикие русские? Это все купания в прорубе в Сибири в минус тридцать? – ржет Стивенс, услышав о моей недавней поездке.

– Я наверно тебя удивлю, но в июле в Сибири тепло, как и во всей России.

– Серьезно? И там они не ходят в шкурах медведей круглый год?

Стены дрожат от гулкого смеха всей хоккейной команды, несмотря на то, что мы тупые спортсмены, большинство из нас понимает, что в России далеко все не так как показывают в новостях.

Я отхожу от парней в сторону и достаю из-под защиты и джерси цепочку с кулоном. Знаю, это так по-бабски сентиментально, но вы же не можете отрицать, что именно с появлением этого кулона у меня на шее я стал играть в разы лучше. За исключением только того случая, когда я выкатился на лед с подбитым ребром и эго и позволил Скотту Бэйли меня вырубить.

Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь буду благодарить Бога за то, что он не стал меня наказывать за потребительское отношение к женщинам и позволил узнать, что такое взаимная любовь. Парни, не хочу показаться сопливым романтиком, но я давно не ощущал такого подъема. Кажется, это официальный лучший в мире допинг.

С момента как я прилетел в Торонто прошло около двух недель и каждый день мы с Элли были на связи, бесконечные переписки, обмен фото и видео-сообщениями – все это укрепляло нашу связь. Мои проблемы улетучивались в мгновение ока, как только на экране появлялось личико Элли. Особенно мне нравилось, звонить ей рано утром, когда она только-только встала и не успела привести себя в порядок. Ее сонное, чистое от косметики лицо, которое она не прятала от меня, я воспринимал как какой-то интимный подарок. Только я знал ее такой милой, растрепанной, неидеальной.

– Картер, милый! – голос мамы вырывает меня из розовых соплей.

Она стоит у раздевалки, раскрыв руки для объятий.

– Мама, не знал, что ты здесь! – я обхватываю ее и крепко обнимаю, мама долгое время была единственным родным мне человеком, поэтому сейчас мне как никогда раньше, хочется ей все рассказать.

– Ты был на высоте, как у тебя дела? Я слышала ты только недавно вернулся из России?

– Да, я прекрасно повел время и у меня есть для тебя новости…

– Сын, отличная игра! – грубый и холодный голос отца раздается как гром над моей головой, кажется, даже вокруг потемнело, будто он не только портит настроение всем, кто находится рядом, но и загораживает солнце.

– Спасибо. – сухо отвечаю я, кивая, не поворачивая на него головы.

– Наконец-то ты взял себя в руки и избавился от этой русской подстилки. Надеюсь у вас все? Ты нагулялся?

– Генри… – мама как обычно пытается воззвать к воспитанию отца, которого нет.

– Еще раз ее так назовёшь, и я не посмотрю, что ты мой отец – процедил я сквозь зубы, чтобы не напугать маму. Если бы не она, я уже врезал бы ему.

– Ого! Даже так – наигранно цокает он, демонстрируя свою непоколебимость – Из-за какой-то бабы готов отца ударить?

– Генри! Ты ведешь себя отвратительно! – набрасывается на него мама – Прекрати оскорблять женщину, которую ты даже не знаешь!

– Я знаю! Из-за нее наш сын чуть не лишился карьеры!

Надо же, он даже не использовал мое здоровье как аргумент, для него под угрозой был не родной сын, а золотой мальчик его корпорации.

– Я чуть не лишился карьеры из-за тебя, Папа. – саркастично выдавливаю я, а потом не выдерживаю и повышаю голос – Думаешь я не знаю, кто устроил этот детский сад с телефоном? Думаешь, я бы не нашел способа с ней связаться и все прояснить?

– Я сделал тебе одолжение! Не думал, что ты настолько глуп, чтобы потащиться в Россию получать ответы у второсортной девки.

– Да, засунь в задницу все свои одолжения! – я порываюсь к отцу, но мне преграждает дорогу мама, о существовании которой я забыл на мгновение и позволил ярости затуманить мне разум.

– Картер, пожалуйста! – она умоляюще смотрит на меня, и я уступаю.

Она не заслужила такого отношения, ей незачем видеть и переживать о моих с отцом взаимоотношениях. Быстро беру себя в руки и обращаюсь к ней.

– Прости, мам – я отхожу на шаг и поворачиваюсь спиной к родителям.

Мама шепотом начинает отчитывать отца, говоря ему, что мог бы сдержаться и не устраивать сцен, он не спорит с ней, но и своей вины не признает. Я выдыхаю и вновь оборачиваюсь, чтобы обратиться к маме.

– Мам, я бы хотел поужинать с тобой после того, как приведу себя в порядок.

– Конечно, меня ты за семью уже не считаешь – фыркает отец, без капли обиды, у него никогда не было желания присоединиться к нам и поговорить еще о чем-то кроме как о хоккее и вероятных достижениях в нем.

– Генри, ты потерял свой билет на семейный ужин минуту назад, иди уже к своей делегации, не порти оставшийся вечер. – наконец-то мама выпускает коготки. Однако это никак не работает на отца, он только закатывает глаза и достает телефон, чтобы проверить сообщения.

– Милый, я с удовольствием! – мама кладет мне руку на щеку – я подожду возле твоей машины идет? – спрашивает она и я киваю.

– Мне тебя забрать? Или наш неблагодарный сынок соизволит привезти мать домой? – подбрасывает дрова в наш уже, казалось бы, затухший конфликт.

Молчу, просто отворачиваюсь, чтобы не вылить на него очередную порцию яда.

– Генри, у тебя кажется встреча? – мама снова пытается избавиться от отца, которая, как мне кажется, уже и сама не против ему врезать.

– Позвони мне – он наконец-то сдается, целует ее в щеку и проходит мимо нас своей классической походкой победителя. Будто не его сейчас чуть не избил сын и не послала жена.

– Не злись на него… – говорит мама дежурную фразу, не вкладывая в данную просьбу ни грамма мольбы.

– Чтобы на него злиться, я должен считать его кем-то важным для себя, но это уже давно не так.

– Картер… – она расстроено тянет, конечно, она знает во что превратились наши отношения, но как мама и жена не может в одночасье взять и принять чью-то сторону. Хотя, кажется, сегодня она была полностью на моей стороне.

– Мам, он перестал быть отцом, когда впервые увидел во мне потанцевал хоккеиста. Ты сама это знаешь, для него я всегда буду сначала лучшим форвардом Торонто, и только потом сыном.

Она еще раз понимающе обняла меня и отпустила в раздевалку, принимать душ и приводить себя в порядок.

***

– Итак, я подозреваю речь пойдет об этой русской девушке, не дающей покоя всем вокруг? – мама хитро отпивает вино из бокала.

Раньше мы часто с ней ходили в рестораны, это было нашей негласной традицией и мой способ почувствовать себя нужным. Это началось еще в детстве, когда маме удавалось забрать меня с тренировки, мы всегда шли в какое-то новое место пробовать десерты. Отец запрещал мне подобные углеводы, поэтому встреча с мамой всегда ассоциировалась с праздником, свободой, беззаботным детством. В такие дни я чувствовал себя любимым родителями ребенком. Со временем эта традиция перетекла в более редкие ужины и на этот раз уже я забирал маму из дома или мастерской, угощал сладким и платил за нас обоих.

– Ты как всегда невероятно проницательна – смеюсь, отправляя кусок мяса в рот. – Она особенная.

– Правда? – мама поднимает бровь, – Не помню, когда в последний раз ты так говорил о девушке, все серьезно?

– Абсолютно – киваю и тянусь за своим бокалом – Я люблю ее, мам.

– Любишь?

– Именно!

– И ты точно не путаешь это чувство со страстью, экзотическим приключением и тому подобным?

– Сомневаешься во мне? – усмехаюсь.

– Нет, просто последняя девушка, о которой ты говорил в подобном ключе была Дайана, но и с ней…

– То, что у меня было с Дайаной и близко не стоит с тем, что я чувствую сейчас. – перебил я маму, пока она не сделала неправильных выводов – Мам, мне не двадцать лет, у меня было достаточно времени убедиться, что такое любовь.

Мама понимающе кивнула, а потом медленно расплылась в самой искренней улыбке. Ее допрос скорее был проверкой, ей хотелось убедиться окончательно в своих догадках, прежде чем в открытую ликовать.

– Я очень рада за тебя, сынок – ее голос дрогнул, будто она вот-вот расплачется – Как ее зовут?

– Элли – произношу я с гордостью, будто имя уже само по себе определяет человека.

– Я думала у нее будет русское имя, какая-нибудь Екатерина, как императрица. – мама хихикнула.

– El'vira – ее полное русское имя.

– El-vi-ra…– мама, смакуя каждый слог, задумчиво произнесла имя Чемпионки – Звучит необычно и очень красиво! – как истинная художница мама наверняка уже нарисовала в своей голове образ девушки, которой идеально подошло бы данное имя. – Она ведь брюнетка?

– Да, откуда ты знаешь?

– Просто мне так кажется – мама отмахивается в жесте «не бери в голову», но я уверен ей уже не терпится познакомиться с Элли и скорее всего нарисовать ее портрет.

– А как вы планируете развивать отношения? Она ведь из России, верно? Она планирует переезд?

Вот так просто вся легкость нашего разговора улетучилась, и наша с Элли проблема вновь легла на мои плечи как груда камней.

– Мы это еще не обсуждали? – отвечаю я маме, пытаясь скрыть свою озадаченность данным вопросом.

– Что значит не обсуждали? Ты же сказал, что любишь ее, почему не предложишь ей переехать?

– Все не так просто… – вздыхаю, пытаясь подобрать слова.

– И что же здесь сложного?

– Она не хочет переезжать…– аккуратно сообщаю я маме.

– Но не тебе же ехать в Россию – мама говорит это с такой интонацией будто это что-то из области фантастики – Это же глупость… – она замечает мое поникшее выражение лица и моментально поднимет, что такой вариант я рассматриваю наравне и с переездом Элли в Торонто.

– О, нет… прости… Ты… – мама теряется – Ты думаешь о переезде в Россию? – в ее вопросе смесь сочувствия и понимания.

– Пока ничего не решено, я просто прикидываю варианты.

– Но разве она не хочет лучшей жизни? Ты ведь хорошо зарабатываешь, а она… Она?

– Она спортивный агент в КХЛ, мам – заканчиваю фразу за нее, и меня вновь окутывает гордость, я влюбился не в Золушку, которую нужно спасать от бедности, я влюбился в девушку равную мне по силе и характеру. Единственное, что здесь нужно спасать – это мое гребанное сердце.

– Мам, у нее там любимая работа, сестра, построенный из упорного труда и боли свой комфортный мир. Переехать сюда для нее значит начать все сначала, в месте, которое она, возможно, никогда не будет воспринимать домом. У нее тяжелое прошлое, ей столько всего пришлось пережить, и я не хочу быть тем, кто снова поставит ее перед выбором и разрушит все что она с таким усердием строила.

Мама внимательно изучает мое лицо, будто я ей раскрыл секрет масонов.

– Я так счастлива! – тихо произносит она.

– По поводу? – я немного теряюсь, так как ее ответ не совсем подходит к моему ранее изложенному монологу.

– Я воспитала замечательного мужчину – слеза все же прорезается сквозь ее красивые глаза – Ей очень повезло с тобой, ты оказывается у меня такой внимательный!

– Мам прекрати! – смеюсь над ее реакцией.

– Нет, правда, где ты такого по-набирался? Пересмотрел фильмов с Райаном Гослингом? – подкалывает мама, хихикая.

– Я больше ничего тебе не расскажу! – бросаю в нее салфетку, но это только больше ее раззадоривает.

– Девушка, можно нам шампанское, мой тридцатилетний сын наконец-то влюбился и резко превратился в героя ромкомов. – мама громко обращается к официантке.

– Боже мой, ты невыносима! – я накрываю ладонью глаза и начинаю еще громче смеётся.

Все же у меня классная мама. Возможно, не самая сентиментальная и тонкая личность, но совершенно точно самая понимающая. Я рад, что ее не смутило мое решение о возможном переезде, что несмотря на абсолютно обеспеченную жизнь она все еще умеет радоваться мелочам и приветствует безумные поступки во имя любви.

Вот бы мой отец взял от нее хотя бы каплю человечности и увидел в этом мире что-то еще, кроме денег.