Тайна Дикой Розы

ГЛАВА 10

Уже несколько дней Педро Луис пытался найти работу, но у него ничего не получалось. Хуже всего было то, что Монтеро после всего случившегося, естественно, не дал ему никакой рекомендации. С хорошей рекомендацией от приличной семьи он давно бы уже устроился куда-нибудь. Но сейчас он был просто человеком с улицы, и его не хотели даже слушать.

Однажды, когда Педро Луис возвращался домой после очередного неудачного дня, на одной из узких улочек квартала, где он жил, к нему внезапно подошли несколько здоровых парней.

— Привет, Педро Луис, — сказали они, окружая его.

— В чем дело? — Педро Луис понял, что у этих людей не самые добрые намерения.

— Похоже, ты забыл, кто ты такой, — из группы выделился высокий плотный мужчина и подошел к нему. — И мы пришли, чтобы тебе напомнить, где твое место. — Он ударил Педро Луиса в живот.

Началось зверское избиение. Сначала Педро Луис пытался сопротивляться, но силы были слишком неравными. Когда он упал, его стали бить ногами. Эта сцена продолжалась минут пятнадцать — двадцать, не больше. Жители соседних домов, услышав шум на улице, поспешно позакрывали окна и двери — никто не хотел вме-шиваться в уличную драку.

Обессилевшего Педро Луиса тем временем прислонили к стене и вновь начали избивать, пока он вновь не упал. В какой-то миг парень перестал чувствовать боль, которая только что была непереносимой. Он лежал на земле неподвижно, потеряв сознание.

Высокий мужчина, который нанес первый удар, подошел к лежащему на земле парню, поднял ему голову и, убедившись, что тот пришел в сознание, сказал:

— Никогда не стоит забывать, где твое место, сынок. А то тебе тяжело придется в этой жизни.

Педро Луис открыл глаза и с трудом проговорил:

— Если бы со мной был мой брат Хосе... Хосе Феррарес...

— Хосе Феррарес? — удивился высокий. — Как ты сказал? Хосе Феррарес?

— Да, это мой брат...

— Ну-ка вставай, парень, пойдем, — голос незнакомца стал мягким, даже заботливым. — Что же ты сразу не сказал...

— Я не могу идти...

— Сейчас я тебе помогу.— Мужчина помог Педро Луису встать и посадил на ближайшую скамью.

— Ну как? Немного приходишь в себя? — спросил он.

— Чего ты еще хочешь? — тихо спросил Педро Луис. — Ты уже выполнил задание. Или надо убить меня?

— Да нет, что ты. Ты прости, брат, что так получилось, - говорил высокий. — Если бы ты сразу сказал… назвал это имя...

— Какое имя? — не понял Педро Луис.

— Ну, Хосе Феррареса. Я же не знал, что он твои брат.

— Уж он умеет за себя постоять.

— Это я знаю, — улыбнулся высокий. — Хорошо знаю. Я сидел с ним в тюрьме. Давно это было, но я его до сих пор уважаю. Его, говорят, кто-то подставил. Где-то что-то украли, а свалили на него. Но он ведь намного старше тебя.

Педро Луис облокотился о стену, все тело ныло от боли. Было невозможно найти удобное положение.

— Он мне сводный брат, — объяснил он.

— Да, такие дела, — продолжал удивляться высокий, а затем добавил: — Меня зовут Энрике. Видишь, Педро Луис, пришлось мне тебя побить, не было другого выхода. Я ведь и сам сейчас вишу на волоске. Если бы мы тебя сейчас немного не помяли, сидеть бы мне за решеткой.

— Кто же тебя заставил? А, впрочем, не говори. Я и сам знаю.

— Ну, выпей, полегчает, — сказал Энрике и вынул из кармана фляжку. В воздухе запахло дешевой текилой.

Педро Луис немного отхлебнул. Сам Энрике сделал глоток побольше.

— Пропащий я человек, — сказал он, снова отхлебывая из фляжки. — Залез в дом к одной дамочке, а у нее собака, прямо-таки волкодав. Ну я в соседний сад, а там хозяин — хвать меня. Но укрыл, не выдал. А теперь подсовывает всякую грязную работенку.— Видя, что Педро Луис молчит, Энрике продолжал: — Да ты не обижайся, я теперь твой должник. Твой брат меня тогда, в тюрьме, здорово выручил. Такое не забывают. Он был лихой парень, этот Хосе Феррарес. А за что этот Монтеро тебя так невзлюбил?

— Какая разница... — пробормотал Педро Луис.

— Украл что ли чего? — предположил Энрике.

— Я не вор! — дернулся Педро Луис.

— Да не огрызайся ты, — миролюбиво ответил Энрике. — А хоть бы и украл... Всякое бывает. Так чего он к тебе пристал?

Педро Луис попытался подняться на ноги, но ничего не получалось. Руки и ноги не слушались его. Он застонал и мешком свалился обратно на скамью.

— Давай я тебя домой отведу, — предложил Энрике.

Идти оказалось совсем недалеко. Войдя в лачугу, где жил Педро Луис, Энрике уложил его на кровать, которую сам Педро Луис сколотил из досок и старых ящиков.

— Сволочь он, это Монтеро,— приговаривал он.— Приказал избить парня ни за что ни про что.

— Я люблю его дочь, — вдруг сказал Педро Луис. — И она меня любит. Вот он и взбесился.

— Да на что она тебе нужна? — удивился Энрике. — Из таких историй все равно ничего толкового не выходит. Попомни мое слово.

— Тебе этого не понять...

— Ну, не понять так не понять... — улыбнулся Энрике. — Я вот тоже влюбился — в свою фляжку, лишь бы полная была. Молодой ты еще, парень, вот что я скажу. Ну да ладно, если что — не забывай, я твой должник.

Педро Луис молчал. Его мало интересовало, что еще скажет этот Энрике, который готов избить, даже убить ни в чем не повинного человека. Тело ныло от боли, веки сами собой смежились. Он провалился в глубокий сон без сновидений.

Машина Армандо медленно продвигалась по улицам Мехико в сторону дома, где жил с семьей Мигель Вильярреаль. Армандо Маркосу было не по себе. Ему казалось, что все— и пешеходы, и водители, и полицейские — внимательно смотрят на него, догадываясь, с какими намерениями он едет в восточную часть города. Армандо волновался. Еще никогда в жизни ему не приходилось совершать ничего подобного. Да, он был мо-шенником, даже жуликом, но не убийцей. И теперь, просчитывая, как это лучше всего сделать, он никак не мог Прийти к правильному решению. Все варианты казались неправдоподобными, они требовали от него решительных и быстрых действий, на которые он в действительности не был способен. Армандо в сердцах ударил по Щитку с приборами и раздраженно пробормотал:

— Эта Алисия загонит меня в могилу!

Алисии Алонсо все же удалось заставить, кузена пойти на крайние действия. Она стала угрожать оглаской его Давних финансовых махинаций, которая могла обернуться потерей с таким трудом сколоченного состояния, поэтому Армандо хоть и с трудом, но согласился выполнить то, чего она требовала. Однако все внутри него восставало против этого, он чувствовал, что попал в совершенно безвыходное положение. «Я ведь и стрелять-то как следует не умею», — мрачно думал он. Тем не менее в левом внутреннем кармане пиджака у Армандо лежал пистолет, и сейчас он постоянно чувствовал непривычную тяжесть.

— Проклятье! — снова воскликнул Армандо. Он попытался успокоиться и продумать план действий. Выстрелить надо неожиданно. Например, попросить Мигеля за чем-нибудь выйти в соседнюю комнату, а когда он будет возвращаться, немедленно выстрелить, причем несколько раз. «Да, это будет проще всего, — решил Армандо, — и сразу бежать к машине». Армандо вспомнил, что в детективных фильмах убийцы всегда оставляют машину на улице с включенным двигателем. «Да, так и надо сделать», — решил Армандо. Об алиби он также уже позаботился. Алисия днем поедет обедать к Монтеро, а сам Армандо заедет к своему автомеханику и попросит проверить тормозные колодки. И там он как бы невзначай упомянет о времени. Армандо прекрасно знал, что его механик работает без часов, поэтому он поверит Армандо на слово. «Можно сделать даже так, — решил Армандо. — Надо подарить ему часы». Итак, Армандо дарит механику часы с переведенными назад стрелками, затем снова берет их, чтобы «подзавести», и роняет на пол. Часы останавливаются. Конечно, придется извиниться перед механиком за неловкость и на следующий день привезти новые. «Черт с ними, — решил Армандо. — Лишь бы выйти сухим из этого дела».

Остановившись в квартале от дома Вильярреаль, Армандо вышел из машины и подошел к уличному телефону-автомату.

— Донья Росаура? Извините, это Армандо Маркос.

— Простите, кто? — переспросила донья Росаура.

С тех пор как дон Карлос раскрыл обман Маркоса и порвал с ним, Армандо ни разу не звонил в дом Монтеро. Неудивительно, что донья Росаура не сразу поняла, кто с ней говорит.

— Извините за беспокойство, — как можно учтивее ответил Армандо. - Я двоюродный брат Алисии Алонсо. Насколько мне известно, она сейчас находится у вас Я звоню от автомеханика. Она просила меня договориться насчет ремонта ее машины.

— Хорошо,— с холодной вежливостью ответила донья Росаура. — Я сейчас позову ее.

В соответствии с предварительным договором Алисия действительно поставила свою машину на ремонт в этот же гараж.

— Алисия? — сказал Армандо, услышав знакомое «алло» своей кузины. — Я здесь, у его дома.

— Отлично, — ответила Алисия. — И когда машина будет готова?

— Через час я буду в гараже, — ответил Армандо. — Часы я уже перевел.

— Спасибо, Армандо, — в голосе Алисии звучала неприкрытая радость. — И проследи, чтобы они все сделали, как следует. — Алисия нарочно говорила как можно громче, так что дон Карлос и донья Росаура, даже не прислушиваясь к разговору, поняли его содержание и поверили, Что Армандо действительно звонит из гаража.

— Все, я пошел.

Армандо вышел из телефонной будки и, сунув руку во внутренний карман, еще раз проверил положение пистолета. Все было готово.

Алисия буквально напросилась на этот обед к Монтеро. Они стали такими нелюдимыми после истории с дочкой, а кроме того, Карлос еще больше невзлюбил Алисию после истории с ее кузеном. Поэтому, когда зазвонил телефон и оказалось, что ее просит не кто иной, как сам Армандо Маркое, донья Росаура заметно помрачнела.

У Алисии, напротив, при звуках голоса двоюродной брата отлегло от сердца. Ей теперь оставалось только сыграть свою короткую роль, и дело с ее стороны можно было считать решенным. Она сама удивилась, до чего ей это легко далось - она говорила совершенно спокойно, только чуть громче обычною. Когда разговор окончился, Алисия положила трубку, но на пороге гостиной помедлила. Ей было интересно услышать, о чем в ее отсутствие говорят эти Монтеро.

— Возмутительно, — слышался злой голос доньи Ро-сауры. — После всего, что было, он еще осмеливается звонить сюда! Он, видите ли, говорит из гаража.

— Какая наглость! — вторил жене дон Карлос. — Он, по-видимому, хочет напомнить о себе, чтобы я притя1гул его за мошенничество.

По крайней мере Алисия убедилась, что Монтеро усвоили — Армандо звонит из гаража. Она поправила прическу и как ни в чем не бывало вошла в гостиную.

— Хороший автомеханик — большая редкость, — заметила она, садясь за стол. — Эти халтурщики в гараже обещали сделать машину к сегодняшнему дню, а ничего до сих пор не готово. Который час, вы не скажете, дон Карлос?

Дон Карлос посмотрел на часы:

— Половина второго, — ответил он.

— Видите, Армандо уже час сидит в гараже, и все без толку, — Алисия говорила как можно более недовольным голосом.

— Но, дорогая, — попыталась урезонить гостью донья Росаура, — у тебя же не одна машина.

— Да, но эту я люблю больше остальных.

После этого небольшого разговора обед продолжался в полном молчании. Паулетта почти не притронулась к еде, и донья Росаура обратила на это внимание:

— Почему ты ничего не ешь?

— Не знаю, мама, мне не хочется.

— Что значит не хочется? — рассердилась донья Росаура. — Ты можешь по крайней мере при гостях оставить свои капризы?

Донья Росаура строго взглянула на непривычно бледную Паулетту, которая не съела ни кусочка с самого утра. Девушка помолчала, а затем нерешительно ответила:

— Извини, мама, мне что-то нездоровится. Вот уже несколько дней, как меня тошнит. Лучше я поднимусь к себе...

— Опять фокусы, — донья Росаура взглянула на мужа. — Раньше с ней такого не случалось.

— Да, Паулетта, — сказал отец. — Объясни нам, что с тобой. Если ты больна, то надо вызвать врача.

— Не надо папа, это пройдет, — Паулетта взглянула на отца с мольбой. — Я немного отдохну и все.

Алисия, внимательно следившая за разговором оживилась и обратилась к Паулетте:

— Скажи, пожалуйста, ты действительно раньше не чувствовала ничего подобного?

— Нет, сеньора, — ответила ничего не подозревающая Паулетта. — А почему вы спрашиваете?

Однако Алисия продолжала, как будто не слышала вопроса:

— А за эти несколько дней ты пила какие-нибудь лекарства?

— Да, сеньора Алонсо, — простодушно ответила девушка, — няня Эдувигес давала мне что-то от тошноты, но лекарство, к сожалению, не помогло.

Состояние Паулетты показалось Алисии очень знакомым. Она и сама испытывала нечто подобное двадцать с лишним лет назад. Ее тогда тоже мучили приступы ужасной тошноты, которые она долго не могла ничем объяснить. В поведении Паулетты угадывались знакомые Алисии симптомы: какая-то рассеянность, отрешенность от всего происходящего, жалобы на плохое самочувствие, подавленность. Все это было Алисии знакомо, и к тому же она прекрасно помнила, чем это в конце концов закончилось.

Донья Росаура задала Паулетте еще несколько вопросов, но, не получив вразумительного ответа, решительно заявила:

— Завтра же вызову врача. Раз ты сама не можешь толком объяснить, что с тобой, пусть он тебя посмотрит. Я уверена, что все твои недомогания от упрямства.

— Да, Росаура, — кивнул головой дон Карлос. — Мы так и сделаем. Это будет разумно.

Сразу же после обеда Паулетта поднялась к себе, дон Карлос удалился в кабинет, а донья Росаура пригласила гостью прогуляться по саду. Никаких важных тем для разговора у них не было, и дамы некоторое время говорили о погоде, об общих знакомых и о современной моде. После того как все, даже самые пустяковые, темы были исчерпаны, Алисия как бы вскользь заметила:

— Мне не очень нравится состояние твоей дочери, Росаура. По-моему, с ней сейчас происходит то, что может быть понятно только нам, женщинам.

Донья Росаура даже остановилась и удивленно взглянула на гостью.

— Я что-то не понимаю тебя, Алисия.

Гостья улыбнулась. Примерно такой реакции она и ожидала от Росауры.

— Ну что ты, дорогая, это всего лишь мои домыслы. В нашей жизни ни в чем нельзя быть уверенной наверняка.

— Теперь я совсем потеряла нить, — поджала губы Росаура. — Говори определеннее, Алисия.

— Я вовсе не хочу тебя задеть, — осторожно начала Алисия. — И тем более не хочу сказать ничего дурного... Но я могу дать совет, как подруге,— Алисия сделала многозначительную паузу, наблюдая, как лицо Росауры приобретает пунцовый оттенок. — Так вот, когда придет врач, пусть он осмотрит девочку повнимательнее.

— В каком смысле? — Росаура, вконец растерявшись, опустилась на скамейку.

— В женском, Росаура, в женском смысле.

Только тут до доньи Росауры дошло, что говорит ей Алисия. Она покраснела еще сильнее — от беспокойства и от гнева. При этом она не знала, на кого сердится больше — на Паулетту за ее капризы или на Алисию, которая посмела выдвинуть такое абсурдное предположение.

— Да ты просто с ума сошла! — воскликнула она. — Как только тебе могло такое прийти в голову! Чтобы моя дочь... — Росаура решительно поднялась со скамейки и пошла к дому.

— Ну что ты, погоди, — Алисия бросилась вслед за Росаурой. — Я ничего не хочу сказать, но подумай сама, разве поведение Паулетты не напоминает...

Росаура побледнела:

— Это оскорбление не только для моей дочери, но и для всей нашей семьи, — строго сказала Росаура.

Но Алисия и глазом не моргнула. Она была уверена в себе и непринужденно улыбалась. Она даже чувствовала некоторое превосходство над попавшей в неприятную историю Росаурой. Теперь наступил ее черед, и уж Алисия-то не упустит возможности обрисовать будущее семейства Монтеро в самых мрачных тонах.

— Я понимаю тебя, Росаура, - сочувственно сказала Алисия. - Ты сказала то, что я сама высказала бы на твоем месте. Не беспокойся, я никому не скажу о своих подозрениях. И все же советую: отправь Паулетту куда-нибудь подальше, с глаз долой. А то как бы через месяц-другой по городу не пополз слух о том, какова наследница дома Монтеро де ла Рива.

Росаура была вне себя. Она не знала, что предпринять, на ком выместить раздражение — на Паулетте или Алисии.

— Если это так, — вскричала она, — я прокляну эту паршивую девчонку и выгоню ее на улицу. Но если, Алисия, окажется, что ты не права и ты это говорила просто, чтобы оскорбить меня и мой дом, считай, что мы с тобой больше не знакомы.

— Хорошо, Росаура, не надо так огорчаться, — Алисия приветливо чмокнула «подругу» в щеку и заторопилась к дому.

Росаура осталась в саду одна, не в силах совладать со своими чувствами. Наконец ей удалось взять себя в руки, и она решительно направилась в дом. Она была полностью во власти дурных предчувствий, однако до прихода врача решила не оглашать своих подозрений.