Тайна Дикой Розы

ГЛАВА 15

Дон Карлос иногда брал какую-то документацию домой и работал в своем кабинете после ужина. Домашние в такие дни старались ничем ему не мешать. Однако сегодня дверь внезапно распахнулась, и на пороге появилась донья Росаура. Вид у нее был даже не рассерженный, а какой-то растерянный.

Дон Карлос очень не любил, когда ему мешали.

— Что такое, Росаура? — недовольно спросил он.

— Карлос, тут к тебе...

Донья Росаура прошла в комнату, затем оглянулась на дверь. К невероятному изумлению дона Карлоса, в его кабинете появился... Педро Луис.

Увидев своего бывшего шофера, дон Карлос помрачнел еще больше. Лицо его стало суровым и непроницаемым.

— Как ты посмел, подлец, явиться в мой дом? — вскричал он.

— Сеньор Монтеро, мне необходимо с вами поговорить. — Педро Луис держался спокойно и с достоинством.

— Поговорить со мной? Да как ты смеешь? Ты, нищий проходимец! Росаура, — обратился он к жене, — позови людей, пусть проводят молодого человека.

— Но я хотел поговорить о вашей дочери, — твердо стоял на своем Педро Луис.

— О Паулетте? — сдвинул брови дон Карлос. — Ты опозорил мою дочь, ты оскорбил всю нашу семью. Ты заслуживаешь наказания! К сожалению, законы нашей страны не дают мне возможности упечь тебя в тюрьму. А не мешало бы!

— Сеньор Монтеро, — сказал Педро Луис, — отдайте мне Розу. Я буду сам ее воспитывать. Но только не в приют — это будет самое худшее, что вы можете сделать для вашей дочери.

— Негодяй! — вскричал дон Карлос. — Откуда тебе знать, что хорошо для моей дочери, а что плохо? Да кто ты такой? И откуда ты знаешь о приюте? Наверно, прачка проболталась. Что ж, я рассчитаюсь и с ней.

— Сеньор Монтеро, не губите свою дочь и свою внучку.

Услышав слово «внучка», дон Карлос вышел из себя.

— Как ты смеешь называть свое отродье моей внучкой? — кричал он.

— Сеньор Монтеро, отдайте девочку мне. Я буду о заботиться, — повторил Педро Луис.

В разговор вступила донья Росаура:

— Отдать тебе? Чтобы моя дочь бегала к тебе в трущобы и все знали о том, что творится в нашем доме? Никогда! Никто не должен знать, где находится девочка. Карлос, выгони его, он мне противен.

— Сеньор Монтеро, вы сами будете жалеть об этом, — почти с отчаянием сказал Педро Луис. — Ваша дочь не простит вам такого предательства.

— Я убью его, — вскричал дон Карлос и вынул из стола револьвер.

— Не надо, Карлос! — бросилась к мужу донья Росаура.

Увидев наведенный на него пистолет, Педро Луис остался на месте, спокойно глядя в глаза дону Карлосу.

— Отдайте девочку мне, — повторил Педро Луис. — Я требую, чтобы вы отдали мне мою дочь.

Дон Карлос был настолько ослеплен гневом, что уже не мог контролировать себя. Его лицо исказилось злобной гримасой. Казалось, что в этот момент он возненавидел весь мир. Раздался выстрел, затем еще один. Педро Луис качнулся, обмяк и упал на пол.

После оглушительных выстрелов тишина показалась мертвой. Дон Карлос замер, все еще держа в вытянутой руке пистолет. Донья Росаура стояла, зажав уши руками и отвернувшись к стене.

Через несколько секунд в коридоре послышались торопливые шаги, и в комнату вбежала Паулетта. Увидев Педро Луиса, лежащего на полу в крови, она вскрикнула и упала без чувств. За ней вошла Эдувигес, которая не смогла удержать сеньориту в ее комнате и теперь шла за ней следом. Увидев ту же картину, она с рыданиями бросилась в коридор.

Первой начала приходить в себя донья Росаура. Она повернулась к мужу. Нужно было что-то предпринимать. Ведь в доме произошло убийство.

— Карлос, — позвала она мужа, — ты слышишь меня?

Однако дон Карлос по-прежнему находился под впечатлением случившегося. Еще никогда в жизни он не убивал человека. Он не мог прийти в себя, ведь на самом деле он вовсе не собирался убивать Педро Луиса и совершенно не ожидал, что их ссора так закончится.

Понадобилось не менее получаса, прежде чем всех удалось привести в чувство. Донья Росаура собрала всех в гостиной и заговорила:

— В интересах всех нас, нашей семьи мы должны договориться. Слушай, Паулетта, тебя это тоже касается. Примерно час назад в наш дом пробрался грабитель Он находился в кабинете, когда туда вошел Карлос. Грабитель стал угрожать ему ножом и требовал денег. Мы все ничего не видели, каждая сидела у себя в комнате, — донья Росаура многозначительно замолчала. Все смотрели на нее в ожидании, когда она продолжит. - Карлосу пришлось защищаться. В целях самообороны он применил оружие. - Она сделала еще одну паузу, ожидая реакции слушающих.

— Но это же ложь, мама! — закричала Паулетта. — Я не буду молчать!

— Мерзкая девчонка! — взвизгнула донья Росаура. — Ты хочешь родного отца отправить в тюрьму?!

— Но он убийца!

— У тебя ничего не выйдет, — вдруг совершенно успокоившись, заметила мать. — Поверят не тебе, а всем нам. Ты истеричная особа, давно уже страдающая бредом, тебя никто не станет слушать. Тебе место в сумасшедшем доме. Карлос, да поговори же ты с ней!

— Да, Паулетта, — сказал дон Карлос, — это ужасно, но ты должна нас понять. То, что говорил этот мерзавец, было просто невыносимо.

— Что я должна понимать, когда произошло убийство? — воскликнула Паулетта. — Мама, папа, где же ваши принципы, которыми вы так кичитесь?

— Смотрите, теперь вспомнила о принципах! — язвительно сказала донья Росаура. — Твой отец был в состоянии аффекта. Да я и сама была вне себя от того, что говорил этот... проходимец. Он, видите ли, хотел, чтобы мы...

— Росаура, — прервал ее дон Карлос, — не стоит говорить лишнего. Паулетта должна понять, что молчание в ее же интересах.

— Нет, я не буду молчать! — решительно выкрикнула Паулетта.

— Пойми, — рассвирепела донья Росаура, — он заслужил смерти. Он опозорил нашу семью, и твой отец отомстил ему за это. Теперь для всех он будет грабитель и вор. И будет похоронен опозоренным.

— Нет, мама, нет! — Паулетта разрыдалась. — Я люблю его и буду любить всю жизнь!

— Вот что, Росаура, — сказал дон Карлос, — зови шофера, двух телохранителей, пусть немедленно отвезут Паулетту с ребенком и Эдувигес в Куэрнаваку. У нас нет сейчас времени убеждать ее. Нужно же вызвать полицию. Скажем, что их и не было.

— Прекрасная мысль, Карлос! — донья Росаура торжествовала. — Паулетта, немедленно в дорогу. Через пятнадцать минут тебя здесь не должно быть.

Паулетта пыталась сопротивляться, но Эдувигес покорно выполняла приказания сеньоров. Она понимала, что Педро Луиса теперь не воротишь, а осуждение сеньора Монтеро было бы катастрофой для всех, и для Паулетты в том числе. Ее будущее и вся ее жизнь будут испорчены окончательно. Старая кормилица немало видела на своем веку и понимала, что сейчас лучше промолчать.

Заунывная и печальная музыка рассекла воздух хмурого пасмурного утра. Накрапывал дождь. Небольшая похоронная процессия продвигалась к кладбищу для бедных. В ней шли приемные мать и отец Педро Луиса, его брат Хосе и несколько друзей погибшего. Ненастный день лишь усиливал чувство скорби и непоправимости случившегося. Из тех, кто шел за гробом, никто не хотел верить, что Педро Луис был убит как вор и грабитель. Все знали, что на такое он не был способен.

Дойдя до вырытой могилы, процессия остановилась. Мать горько рыдала, оплакивая своего приемного сына. Она воспитывала его с грудного возраста, поставила на ноги и была рада, когда он нашел хорошую работу у богатых господ. И вдруг такая смерть... Она не верила, что он мог пойти на преступление. Никогда в жизни ее сын не брал чужого.

Дождь усиливался. Поднялся сильный ветер. Педро Луис лежал в гробу, как живой. Смерть не коснулась черт его лица, оно совсем не изменилось.

Священник отпустил грехи усопшего, и теперь можно было опускать гроб в могилу. Но матери еще и еще раз хотелось проститься с сыном, и она медлила, просила подождать еще минуту.

Неожиданно сквозь шум дождя послышался звук приближающегося автомобиля. Когда он въехал на склон, все увидели, что это была большая и очень дорогая машина. Она остановилась невдалеке от стоявших у могилы.

Машина остановилась, из нее вышла красиво одетая женщина и направилась к могиле. Когда она подошла, лицо ее было скорбным, глаза покраснели от слез. Это была Алисия.

Подойдя вплотную, она обвела взглядом собравшихся, стараясь определить, кто здесь мать, и, найдя ее, поздоровалась и выразила свои соболезнования.

— Я хорошо знала Педро Луиса, — сказала Алисия. — Мы были друзьями. Я сочувствую вам, он был очень хорошим человеком.

— Спасибо, сеньора, — ответила мать, — мне так нужно было услышать о нем хорошие слова. Я верю вам, сеньора, спасибо... — Мать заплакала, не в силах договорить.

После того как тело предали земле, Алисия спросила, где собираются остановиться приемные родители Педро Луиса, и, узнав, что они будут ночевать в небольшой лачуге Хосе, предложила воспользоваться ее домом. Родители Педро Луиса были бедными людьми и не решались принять такое неожиданное приглашение от богатой сеньоры, но затем согласились. Алисия отвезла их к себе на машине.

Они поужинали, и Алисия стала расспрашивать мать Педро Луиса о ее сыне.

— Знаете, сеньора, — рассказывала мать, — он был совсем не похож на других мальчишек в нашей деревне. Такой тихий, домашний ребенок, спокойный. Сидит, бывало, мечтает о чем-то. Я очень беспокоилась, когда отпускала его в Мехико на заработки. Понимаете, большой город... И как я была права...

— Да, понимаю, - кивнула головой Алисия.

— Он нашел работу, мы так радовались. Кто бы мог подумать, что сеньор Монтеро... что мои сын... — мать Педро Луиса снова расплакалась.

Алисия успокоила ее, как могла. Принесла минеральной воды— от виски пожилая крестьянка отказалась, а затем спросила:

— Извините, сеньора Феррарес, если мой вопрос покажется вам нескромным, но я слышала от Педро Луиса, что вы его приемная мать. Очевидно, у него была необычная судьба?

— Да,— горестно вздохнула крестьянка,— я ему не родная. Много лет назад его подкинули в нашу деревню. Положили на церковной паперти. Никто не хотел брать его к себе, но мы с мужем сжалились над ребеночком. Не погибать же сироте. Он был завернут в хорошие пеленки, видно, мать его была не из бедных.

— Что за женщина,— сказал отец, старый сеньор Феррарес. — Бросить собственного сына! Это не мать, хуже зверя...

— Да-да, вы правы, — слабым голосом прошептала Алисия.

Она вспомнила своего ребенка, и ей стало стыдно за себя. В последнее время она часто стала вспоминать о нем и теперь проклинала себя за это. Слушая родителей Педро Луиса, она вдруг подумала, что судьба этих детей до чрезвычайности схожа. Алисия замерла и осторожно спросила:

— Извините, сеньор Феррарес, а сколько лет назад это произошло?

— Ну, помнится, года двадцать четыре или двадцать пять тому назад, — припомнил крестьянин. — Но тогда мы жили в другой деревне.

«Именно так», — подумала Алисия.

— А как называлась та деревня?

— Фуэнте-Фалья, недалеко от Сьерра-Марильи.

Внутри Алисии все перевернулось. Ей стало тяжело дышать. Она побледнела, руки перестали слушаться ее, и она уронила чашку с кофе.

— Что с вами, сеньора? — испуганно спросил Феррарес.

Но Алисия не отвечала. Она поняла, что Педро Луис — ее сын. Вернее... был ее сыном. Эта пронзительная мысль ошеломила Алисию. Она еле сдерживалась, чтобы не зарыдать в голос. Едва осознавая, что она делает, Алисия подошла к столику и выпила таблетку успокоительного.

Немного придя в себя, она снова села за стол и ответила:

— Извините, ничего страшного. У меня такая сильная мигрень.

Мать Педро Луиса только покачала головой.

Алисия проводила гостей в предназначенную им комнату, а сама заперлась у себя, открыла бутылку виски и выпила пару рюмок. Затем, бросившись на кровать, она закрыла лицо руками и зарыдала:

— Боже, прости меня, если это можно простить.

Алисии стало жутко. Еще один грех обрушился на ее голову. Она, именно она виновна в смерти Педро Луиса! Алисия не могла простить себе, что именно ей было суждено рассказать донье Росауре о беременности Паулетты. А ведь то, что случилось с ней, было повторением того, через что прошла сама Алисия двадцать четыре года назад. «И у меня не нашлось ни капли сочувствия ни к этой девочке, ни к Педро Луису! — казнила себя Алисия. — А ведь он был так мне симпатичен».

Алисия долго и горько плакала. Так она просидела до поздней ночи, не зажигая света и проклиная себя и свою жестокую судьбу. Мария, Армандо, а теперь Педро Луис... Слишком много преступлений, чтобы пытаться оправдать себя.

«Одиночество, — думала Алисия. — Вот что уготовано мне теперь до самой смерти». Но речь шла не о том одиночестве, какое выбирают себе люди, предпочитающие уединение общению. Речь шла об одиночестве, которое неизбежно уготовано тем, кто ставит собственное благополучие, спокойствие, богатство выше счастья людей, живущих рядом. Это одиночество тех, кто не чувствует в людях духовной поддержки, кому не в радость общение с ними, кому чужды забота и обязательства по отношению к окружающим.

Всеми оставленная и никому не нужная, Алисия сидела одна в своей шикарной комнате и в эти часы была готова вернуться на двадцать четыре года назад и предпочесть своего ребенка богатству и положению в обществе. Но теперь ничего не вернешь. Теперь она одна, брошенная людьми и Богом. И нет у нее надежды, нет спасения. Есть только то, чего она добивалась всю свою жизнь любыми путями и что в одночасье превратилось в прах, в ничто...

Так думала Алисия, засидевшись у себя в спальне далеко за полночь. Затем она приняла снотворное и уснула крепким, но беспокойным сном.