Тайна Дикой Розы

ГЛАВА 21

Две недели назад Дульсина поняла, что больше не хочет его видеть. Но сегодня она вновь сидела с Алехандро в уютном кафе «Под звездами».

Зачем она поверила злосчастному письму? Боже, как он ей надоел. Уже полгода они не вылезали из кафе, баров и ресторанов, где влюбленный студент обязательно напивался, во время танцев неприлично прижимал ее к себе, а в такси приставал с бесцеремонными поцелуями, от которых Дульсина всегда старалась уклониться. Дульсину раздражали щегольские костюмы Алехандро, в которых не хватало сдержанной элегантности. Вот отец ее не таков. Что-что, а одеваться дон Леонардо умеет.

«Интересно, сколько костюмов у Алехандро? — подумала про себя Дульсина. — Наверно, весь дом забит ими. Чуть ли не каждый раз является в новом облачении, а толку маловато. Жалкий слюнтяй!»

Иногда они развлекались с его студенческой компанией. Молодые люди были отменные кутилы. Много и шумно пили, наперебой приглашали Дульсину танцевать, дружно посмеиваясь над бешеным от ревности Алехандро. Посмеиваться-то посмеивались, но всегда с оглядкой, не доводя друга до крайности.

Подружки студентов тоже шалели от веселья, пытаясь в свою очередь разбудить ревность Дульсины. Ни с одной из них Дульсина не сблизилась. Ей не нравились их слишком модные платья, крикливая косметика и чересчур смелые манеры. И потом, она не привыкла столько пить. О чем говорила эта шумная компания, не замолкавшая ни на минуту? Ничего нельзя было вспомнить, кроме насмешек над преподавателями, соленых шуток, болтовни о модной музыке да подтрунивания друг над другом. Однажды Дульсина попыталась завести разговор о Сикейросе.

— Только не здесь, — со смехом прервала ее Лаурина, махнув полной рукой с кроваво-красными ногтями.— Серьезных разговоров нам хватает и на занятиях.

— «Gaudeamus igitur, Juvenes dum sumus», — фальшиво пропел кудрявый Диего, поклонник пышнотелой Лаурины.

Он галантно пригласил Дульсину потанцевать и под игривый фокстрот позволил себе учить ее быть веселой такой же, как они.

— Наши годы не повторятся, нам еще надоест быть серьезными.

— Веселье веселью рознь, вы просто много пьете.

— А кто мешает тебе, крошка, пить столько же?

— Зачем?

— Бедный Алехандро,— засмеялся Диего.— Надеюсь, ты не всегда задаешь ему подобные вопросы?

— Надеюсь, я не обязана отвечать на все твои вопросы?

— После танца я выражу Алехандро соболезнование.

— Зачем ждать? Можешь сделать это сейчас. Дульсина попыталась вернуться на место, да не тут-то было. Диего удержал ее, с силой прижав к себе.

— Не глупи, крошка, роль недотроги тебе не идет. Можешь не беспокоиться, Алехандро мне друг, но этот танец тебе придется дотанцевать со мной.

Знакомая волна гнева захватила Дульсину и придала ей силы. От звонкой пощечины Диего ослабил объятия, партнерша мгновенно выскользнула и вернулась к столу. Схватив сумочку, она выбежала на улицу и стала искать такси. Кто-то сзади схватил ее за руку.

— Оставь меня, Алехандро, — не оглядываясь, крикнула Дульсина.

— Пардон, сеньорита, но я не Алехандро.

Обернувшись, Дульсина увидела Диего. Похоже, он протрезвел, от его наглого и развязного вида не осталось и следа.

— Тебе мало одной пощечины, да?

— Прости меня, Дульсина, я обидел и тебя, и моего друга. Прошу тебя, не ссорь меня с Алехандро. Он отличный парень. Из-за тебя он вызовет меня на дуэль, — невесело улыбнулся Диего.

— Вот и разбирайтесь без меня. — Дульсина попыталась высвободить запястье, сжатое, как клещами.

— Хочешь, я встану на колени? — Диего шлепнулся аа колени, не выпуская ее руку. Сквозь поволоку хмеля его глаза излучали тревогу.

— Умоляю тебя, Дульсина, побудь с нами хоть пять минут. Иначе Алехандро не простит меня.

К ним нетвердой походкой подошел Алехандро.

— Отпусти ее, Диего, что ты вцепился, как осьминог! Дульсина, дорогая, я набью ему морду. А ну встань, наглец, я научу тебя, как надо обращаться с моей девушкой.

— Алехандро, успокойся, она простила меня. Ведь так, Дульсина?

Надвигающийся скандал отнюдь не улыбался Дульсине. Молодые люди захмелели, особенно Алехандро. В таком состоянии он не будет церемониться.

— Все в порядке, Алехандро, вернемся к столу.

Дульсина взяла его под руку и повела в кафе. Компания встретила их так, словно ничего не произошло, но в воздухе витала напряженность. Был поднят тост за прекрасную Дульсину. Дульсине было неуютно, но, вспомнив, что она Линарес, снизошла до полуулыбки. Она старалась ни на кого не смотреть, но чей-то взгляд мешал ей держать себя в руках. Она подняла глаза и столкнулась с настороженным взором Лаурины. Пожалуй, эта толстушка с удовольствием расцарапала бы ей лицо своими кровавыми ногтями. Дульсина стойко выдержала этот взгляд, вынудив Лаурину ненатурально улыбнуться и отвести глаза. Но кто еще поглядывает на нее? Алехандро?

«Боже мой, Бенито!» — вдруг поняла она. Бенито был редкий гость в этой компании. Он давно вызывал любопытство Дульсины, так как был непохож на прочих. Пил мало, разговорчивостью не отличался. Шутил удачно, но никогда никого не задевал. Но Дульсине не нравилось, что он проявлял к ней полное равнодушие, никогда не делал попытки покрасоваться перед ней ни словом, ни жестом. Однажды Дульсина попробовала навести о нем справки у Алехандро. Тот нахмурился и холодно пробурчал: «Парень не из наших, провинциал, разве что не нищий. Пустой карман восполняет гордостью». Дульсина успокоилась: конечно, сеньорита Линарес не для провинциалов, хорошо, что он сразу это понял. Хотя немного внимания не помешало бы.

Зазвучала музыка. Привыкшая к постоянным приглашениям, Дульсина напряглась. Кто осмелится танцевать с нею после скандала?

— Разреши, Дульсина.— Она узнала голос Бенито. Он подошел к ней впервые со времени их знакомства.

Они танцевали молча. Бенито оказался прекрасным партнером, уверенно вел свою даму, едва прикасаясь к ней. Дульсина не удержалась и нарушила молчание.

— Я не ожидала, что Алехандро так уважают. Диего даже встал передо мной на колени.

Бенито улыбнулся, но ничего не ответил.

— Наверно, я недооценивала Алехандро. Но я его вижу только в кафе, мне кажется, он слишком много пьет.

— Кажется?

— Он тебе не нравится?

— Почему? Алехандро неплохой парень. Но Диего, да и другие ценят его за другие качества.

— За то, что он много пьет? — Похоже, Дульсина попала в точку.

— Скорее за щедрость, — помедлив, ответил Бенито.

— Разве это плохо?

— Плохо, но не в том смысле, как ты думаешь.

В такси Алехандро опять полез со своими влажными поцелуями. Дульсина недовольно отстранилась, но он был настойчив. Чтобы охладить его пыл, Дульсина спросила:

— Почему Диего так боится тебя? Даже на колени встал, дурачок.

— Он меня уважает. Все меня уважают, кроме тебя. Дульсина, я схожу с ума, будь же милосердна.

— Перестань, Алехандро, я и так к тебе слишком милосердна. Ты опять напился и позволяешь себе распускаться.

— Да, я немного выпил. Но если бы ты была другой...

— Так это я виновата?

— Ах, Дульсина, ты ничего не понимаешь. Я люблю Друзей, друзья любят меня, а ты никого не любишь. Ты так холодна. Ну поцелуй меня хоть раз.

— Хватит, Алехандро, - сказала Дульсина и резко отстранилась от него.

После того вечера Дульсина стала избегать Алехандро. Между тем ей было некуда себя деть и нечем заняться. Она ходила хмурая и раздраженная. Кандида пыталась поговорить с сестрой, но наткнулась лишь на упреки.

— Не лезь не в свое дело, — прикрикнула Дульсина. — Посмотри лучше на себя. И чего ради ты вечно фамильярничаешь с этим коротышкой Рамиресом?

В присутствии отца Дульсина сдерживалась. Ему опять стало хуже, и доктор Рамирес частенько засиживался в доме. Под взглядом его строгих глаз Дульсина невольно затихала, старалась быть внимательной и предупредительной к отцу.

Зато горничная Селия почти каждый день плакала в своей комнате, проклиная Дульсину, дом Линаресов и свою судьбу. Постоянные придирки Дульсины изводили ее.

— Не могу больше, — жаловалась Селия поварихе и садовнику Себастьяну, вытирая покрасневшие глаза.— Настоящая мегера. И никакой управы на нее нет. Дон Леонардо нездоров, а она...

— Вся в мать, — вздохнул Себастьян. — Но у доньи Луисы был муж, дети, подруги. А сеньорите, похоже, не повезло с ухажером. И друзей у нее нет. Вот и мается.

— Да разве у такой мегеры может быть хороший кавалер? — воскликнула Селия. — Она и его будет поедом есть.

— На то воля Божья, — промолвил Себастьян. — Попадется хороший муж, она и утихомирится. Смотри, как она поджимает хвост при докторе Роберто. Так что дай ей Бог хорошего сеньора.

Алехандро звонил каждый день. К телефону подходили Кандида или Селия, по наущению Дульсины они упорно говорили, что ее нет дома. Но звонки не прекращались. «Когда он угомонится?» — шумно возмущалась Дульсина. Но если ей забывали доложить об очередном звонке сеньора Кастаньоса, она с небрежным видом интересовалась сама.

Страшно было признаться себе, что она боялась его исчезновения, но это была правда. Почему она так долго терпела его, нелюбимого, даже неприятного? Ведь не ради его благородного происхождения. Неужели справедливы слова коротышки о резервации, об избранном круге, который закрыл от них мир? Алехандро позволял ей отвлечься от надоевшего дома, где ничего интересного не происходило. Его откровенное обожание, так часто раздражавшее Дульсину, тем не менее льстило девушке не избалованной родительской любовью. И еще была тайная надежда, что среди его приятелей она встретит настоящего мужчину, достойного любви женщины из рода Линаресов. Но каковы на деле приятели Алехандро? Пьянчужки, гуляющие за его счет и готовые ради лишней рюмки ползать на коленях.

Спускаясь к обеду, Дульсина услышала крики братьев.

— Я отдам!

— Нет я! Себастьян мне дал.

Дульсина поспешила на крики и увидела, как братья катались по полу в пылу сражения.

— Прекратите немедленно! — заорала Дульсина, вскипая от гнева.

Рохелио и Рикардо, знакомые с крутым нравом сестры, расцепились и сели, вытирая слезы и носы.

— В чем дело? — строго спросила Дульсина.

Всхлипывающий Рохелио протянул ей помятый конверт с надорванным углом. Это было письмо от Алехандро.

Дульсине не терпелось его прочесть, но она стоически дождалась конца обеда. «Драгоценная моя...»— начиналось письмо.

«Драгоценная!» — повторила Дульсина, ощутив внезапный прилив восторга. Она поудобнее устроилась в кресле, чтобы видеть в зеркале свое лицо. «Прелестная мордашка, — довольно улыбнулась девушка, — у сеньора Алехандро есть вкус, в этом ему не откажешь».

Письмо было напичкано пылкими признаниями в любви, болью разлуки, мольбами о прощении. «Только сейчас я понял, что мои друзья не стоят тебя, дорогая моя. Ничто на свете не сравнится с тобой, солнце моей души», — писал влюбленный студент. Он обещал, что бросит пить, что они вместе пойдут в Музей изящных искусств смотреть Сикейроса, будут путешествовать. А когда он закончит учебу, она станет сеньорой Кастаньос.

«Сеньора Кастаньос, — усмехнулась Дульсина. — Звучит неплохо, но ты торопишься, Алехандро. Впрочем, почему торопится, если надо ждать конца учебы. А до того времени, голубчик, всякое может случиться».

Письмо Дульсине понравилось. Она соскучилась по нежным словам, Алехандро успел приучить ее к обожанию. К тому же он наконец понял, чего стоят его друзья. Это они его спаивали, а Дульсина открыла ему глаза. Пожалуй, теперь можно с ним встретиться. Кажется, он достаточно поумнел.

Через день они встретились в кафе «Под звездами». Дульсина тщательно готовилась к встрече. Платье она выбрала строгое, матового шелка, элегантное, как всегда. Густо-синий цвет был ей к лицу. Наряд был дополнен украшениями из светлой бирюзы — три нитки мелких овальных бус и изящная струйка браслета. Дульсина была несколько разочарована при виде Алехандро. Он тоже, видно, готовился, но переусердствовал и походил на опереточного героя-любовника. Галстук пестрел как павлиний хвост. Только букет чайных роз немного смягчил Дульсину.

Алехандро почти не пил и почти не говорил. Только смотрел на нее, словно не верил, что она здесь, рядом с ним. Потом они танцевали. Никогда прежде он не был таким сдержанным. Только иногда его губы нежно касались ее волос. Когда она поднимала голову, сквозь сумрак полуосвещенного зала поблескивали его счастливые глаза. «Моя Дульсина» — мягкий шепот ласкал ее слух.

Позже, когда они сидели за столиком, Алехандро стал разговорчивее, строил планы и не скупился на обещания. Они поедут к морю, возьмут яхту, он подарит ей драгоценности... Дульсина начала скучать. Чтобы отвлечься, она стала осторожно оглядывать зал. Кто бы мог подумать, на них смотрят. Дульсина встречалась глазами с мужчинами и читала в них одобрение. Моложавый господин, у которого были густые темные волосы и нос с горбинкой, бросил на нее изучающий взгляд. «Ну как, вы не разочарованы?» — подумала про себя девушка. Господин перевел взгляд на Алехандро, потом опять на нее и обратился к своему собеседнику, пожилому мужчине в очках в роговой оправе. «Не о нас ли разговор?» — подумала Дульсина. Эта мысль ей понравилась, она почувствовала себя, как на сцене. Пусть все видят, что она не просто прелестна, она настоящая сеньорита из избранного круга, с достоинством принимающая ухаживания благородного поклонника.

Эта роль увлекла Дульсину. Она даже позволила Алехандро заказать по бокалу красного вина. Алехандро захотел продолжить, но сеньорита Линарес, преисполненная сознанием собственной значительности, мягко, но недвусмысленно возразила.

Благородный поклонник не осмелился настаивать. Он заметил перемену, происшедшую с Дульсиной, но ничего толком не понял. Решил, что ему удалось наконец растопить ее сердце. Сам того не сознавая, Алехандро начал подыгрывать Дульсине. Когда они покидали кафе — Дульсина с букетом роз,— их проводили десятки глаз.

Они опять стали встречаться в кафе и ресторанах. Алехандро говорил, что учеба требует много времени и он свободен только вечерами. Его сдержанность таяла на глазах. Он снова пил. Каждый раз идя на встречу, Дульсина думала, что она будет последней. «Надо сказать ему прямо», — уговаривала она себя, но решимости не хватало. Ее пугала мысль об одиночестве.

Когда Алехандро позвонил в очередной раз, Дульсина предложила встретиться днем и поехать куда-нибудь в парк. Они поехали в парк Чапультепек.

Алехандро шел с ней рядом, даже не беря ее за руку, но глаза его странно блестели. Неожиданно в безлюдном месте, в густой тени деревьев он набросился на девушку, осыпая ее губы, шею, грудь неистовыми поцелуями. Он терял голову. Только теперь Дульсина почувствовала нестерпимый запах спиртного. Оказывается, он выпил перед встречей, потому и шел рядом с ней, не приближаясь. Никогда он не был ей так отвратителен, как в этом безумном приступе страсти. Она и раньше знала, что не любит его, но теперь просто ненавидела.

— Оставь меня, ненавижу! — Дульсина сопротивлялась с неистовостью дикой кошки.

— Дульсина, я люблю тебя. — Он словно не слышал ее и уже не владел собой.

— Оставь меня! — Она впилась ногтями в его лицо. Но борьба словно подогревала его. Дульсина почувствовала, что теряет силы.

— Эй, что здесь происходит? — послышались незнакомые голоса. — Кто там?

Алехандро замер, потом отпрянул. На его вспотевшем лбу пульсировала жилка.

— Ненавижу! — с отвращением крикнула Дульсина и бросилась бежать. Скорее домой, в ванну, отмыться от его поцелуев, от прикосновений потных рук, от всего, что с ним связано, настоящего и прошлого.