Тайна Дикой Розы

ГЛАВА 23

Дульсина вновь не подходила к телефону, а письма

Алехандро выкидывала не читая. С ним было все кончено. Даже воспоминания вызывали тошноту. Не успев испытать радости любви, она познала горький опыт нелюбви и попытки принуждения. За что?

Дульсина теперь часто плакала и ходила по дому с покрасневшими глазами. Зайдя однажды в комнату к сестре, Кандида застала ее лежащий ничком на кровати.

— Дульсина, давай поговорим. Дальше так нельзя, — тихо начала Кандида.

— Оставь меня, и вообще все вы оставьте меня. Видеть вас не могу.

— Он что, обидел тебя?

— Не говори о нем. Он для меня больше не существует.

— Так все-таки он тебя обидел? Расскажи, Дульсина, тебе станет легче. Если он посмел...

— Ни в чьей помощи я не нуждаюсь. Я вполне могу постоять за себя. И вообще ты ничего не понимаешь! Он любит меня и хочет на мне жениться. Да, он предложил мне стать сеньорой Кастаньос.

— Но почему же ты так страдаешь, Дульсина?

— Он... Он ужасен! Он как садовая улитка! Хотела бы ты замуж за садовую улитку? — Заплаканное лицо Дульсины брезгливо исказилось.

— Доктор Рамирес так и подумал...

— Ты... Ты обсуждала меня с этим коротышкой? Да как он смеет! Он сам, как садовая улитка!

— Но он же не звал тебя замуж, - обиделась Кандида. — Пойми, Дульсина, он ведь врач, и твое состояние его беспокоит. И не смей называть его улиткой! Для тебя все улитки, слизняки... Сама ты улитка!

— Убирайся отсюда, — закричала Дульсина. — Вы все меня ненавидите. А он лучше вас, он меня любит! — Рыдания опять стиснули ей горло, она уткнулась в подушку.

Кандида беспомощно постояла у постели сестры и тихо вышла.

Несколько дней Дульсина почти не выходила из комнаты. Весь мир словно опротивел ей. Жаркое солнце, жаркие дни, напоминающие потные руки Алехандро, а потом такие же душные вечера и долгие ночи.

Дульсина стала плохо спать. Селия приносила в комнату еду и уносила поднос почти нетронутым. В ужин Селия стала подавать ей бокал с холодным напитком из чуть горьковатых, пахучих трав. Дульсина пила машинально, не задумываясь о вкусе, но странное дело — сон ее улучшился, а ранние пробуждения приносили чувство свежести и смутные ожидания чего-то необыкновенного и радостного. Она стала выходить в сад, подолгу гулять, останавливаясь возле цветов, иногда миролюбиво беседовала с Себастьяном.

Однажды к ней в комнату вбежала веселая Кандида.

— Смотри, что я купила, — воскликнула она, разворачивая маленький сверток.

В нем оказался пестрый купальник, на голубом фоне разноцветные капли.

— Я и себе купила почти такой же. — Кандида ловко скинула платье, оставшись в обновке. Тоже голубой, но капли другие, поярче. Кандида знала, что ее сестра не любит крикливых расцветок, поэтому ей выбрала костюм поскромнее, а себе понаряднее.

— Пойдем поплаваем в бассейне, — предложила Кандида.

Идея пришлась Дульсине по вкусу. Она как будто начала забывать об омерзительной истории в парке.

— Да-да, поплаваем, — заторопилась она. Быстро переодевшись, Дульсина схватила мохнатое полотенце и вместе с Кандидой устремилась в сад.

Сестры оживленно плескались в бассейне, их веселый смех разносился по саду. Смеющаяся Кандида вошла в азарт, предлагая то одну, то другую игру. Девушки плавали наперегонки, ныряли, гонялись за солнечными зайчиками.

Увлеченные забавами, они не заметили появившуюся невдалеке сутуловатую фигуру доктора Рамиреса. Доктор остановился возле кустов, явно не желая, чтоб его заметили. Он спокойно и внимательно смотрел в сторону бассейна.

Счастливой Дульсине было невдомек, что вечерний настой из успокаивающих трав, так же, как и покупка купальника и изобретательность Кандиды в бассейне, были частью разработанного доктором лечения девушки, пережившей нервное потрясение.

Наблюдая за сестрами, доктор Рамирес усмехнулся: «Да, я кардиолог, но не очень-то разбираюсь в сердцах, особенно женских». Он вспомнил, с какой охотой и радостью Кандида помогла ему разрабатывать план лечения. Покупка нового купальника была ее идеей. Сам доктор никак не мог сообразить, как затащить Дульсину в бассейн.

«Хорошая девушка Кандида!» Он ощутил биение собственного сердца. «Господин кардиолог, а что с вашим сердцем?»— подумал он с неожиданным волнением и поспешил в дом, чтобы не слышать веселого смеха, в котором он без труда различал заливистые нотки Кандиды. Сестры развлекались в бассейне каждый день. В выходные дни к ним присоединялись братья, свободные от школьных занятий. Тогда они устраивали такой гвалт, что прибегала встревоженная Селия — не случилось ли чего-нибудь? В ответ братья и сестры дружно смеялись.

Ожившая Дульсина словно заново родилась, даже характер ее изменился, и, к удивлению близких, она чаще улыбалась, чем сердилась. В обстановке непривычного мира в семье расцвел и дон Леонардо.

— Скоро я вынужден буду отказаться от ваших услуг, — с улыбкой говаривал он доктору Рамиресу.

— Буду счастлив, — невозмутимо отвечал доктор.

После купания Рикардо и Рохелио наперегонки бежали на кухню и так же наперегонки выпивали по банке кока-колы со льдом.

— Не следует этого делать, — предупредил Селию доктор Рамирес. Но она была не в силах сопротивляться настойчивости близнецов, которые умоляли ее дать попить чего-нибудь холодненького.

Доктор, как всегда, оказался провидцем: Рохелио заболел. Три дня он лежал с высокой температурой, беспомощный и несчастный. Но как только жар спал, его трудно стало удерживать в постели. В школу он не ходил и носился по дому, пока внезапная слабость истощенного болезнью организма не валила его с ног. Тогда он послушно плелся в постель и лежал тихий и поникший до следующего приступа веселья.

В один из дней Дульсина плавала в бассейне одна. Кандида укатила в город за покупками, лицо ее было загадочным, и следовало ожидать нового сюрприза. Одиночество понравилось Дульсине, она спокойно рассекала воду, подставляя лицо солнцу.

На душе было легко, не хотелось ни о чем думать, и это было удивительно приятно. «Хорошо жить на свете!» — Дульсина вдохнула полной грудью. После купания она растерлась полотенцем, накинула оранжевый халат и направилась в дом.

Ее встретил нетерпеливый крик Рохелио:

— Дульсина, иди скорее, тебя просят к телефону. Расслабленная после плавания, она машинально взяла трубку, ни на секунду не задумавшись о том, кто бы это мог быть.

— Алехандро, ты? — от неожиданности у Дульсины перехватило дыхание. — Что тебе надо? — спросила она сурово, но скорее по наитию, чем всерьез. Взволнованный голос студента оставил ее равнодушной: ни тревоги, ни былого омерзения.

Алехандро, опасаясь, что Дульсина швырнет трубку, говорил скороговоркой. Он горячо извинился за свою несдержанность в парке, которая, по его признанию, была недостойна сеньора Кастаньоса и, вообще, настоящего мужчины.

— Прости меня, если можешь, милая Дульсина. Ты права, что избегала меня, иного я не достоин.

— Нисколько в этом не сомневаюсь,— равнодушно ответила Дульсина.

Алехандро рассказал, что, по настоянию отца, он продолжит учебу в Аргентине, потому что — Алехандро слегка замялся— отец считает, что ему нужно переменить обстановку. Вновь небольшая пауза. «В общем, надо сменить друзей, как считает отец».

Это признание заставило девушку усмехнуться. «И подруг тоже», — добавила она про себя. Алехандро должен уехать через неделю, а на прощание он устраивает ужин с друзьями. И очень хочет, чтобы Дульсина пришла проститься с ним.

— Я не могу уехать, не повидав тебя, — упрашивал он. — Ведь следующая встреча будет так нескоро.

«Если она вообще состоится», — подумала девушка. Вслух она сказала:

— Нет, Алехандро, это невозможно. У меня болен брат, да и отец неважно себя чувствует, — конфликтовать Дульсине не хотелось.

— Но это же в последний раз. Кто знает, когда мы вновь увидимся, — голос Алехандро был умоляющим.

Он настаивал еще пару минут, пока Дульсина не решила, что напоследок она может быть снисходительной. В голову пришла мысль, которая показалась ей очень удачной. Она возьмет с собой Кандиду. Алехандро не только не возражал, но был счастлив, как ребенок. Он сказал, что их встреча останется воспоминанием, которое будет согревать его сердце.

Кандида появилась к обеду с новыми свертками. На сей раз это были маленькие белые платья с короткими юбочками в складку.

— Мы будем брать уроки тенниса, — затараторила она. — Говорят, это улучшает фигуру. А на корте можно познакомиться с интересными мужчинами. Правда здорово, Дульсина?

Кандида предложила тут же примерить обновы.

— У меня тоже есть предложение, — остановила ее Дульсина. — Нас с тобой пригласили в ресторан. И знаешь кто?

Услышав имя Алехандро, Кандида от удивления чуть не выронила покупки. Обычно сговорчивая, на сей раз она нахмурилась, заявив, что должна подумать.

— Учти, Кандида, я уже обещала. Я не могу отказаться, раз я дала слово. А без тебя... ты же понимаешь, что я не хочу быть в его компании одна.

— Мне надо подумать, — упорствовала Кандида.

— И долго ты намерена думать?

— Я скажу тебе ближе к вечеру.

После обеда появился доктор Рамирес. Дульсина отправилась гулять в сад. Она не видела, как Кандида долго шушукалась с доктором. Его лицо стало озабоченным, он задумался и не спешил отвечать на вопросы сгорающей от нетерпения Кандиды. Потом они о чем-то сговорились, улыбнулись друг другу, и Кандида удалилась. По выражению ее лица нетрудно было понять, что на нее возложена ответственная миссия. А доктор Рамирес продолжал сидеть в кресле, курил и о чем-то тревожно размышлял. Из этого состояния его вывела Селия, которая пригласила его к дону Леонардо.

Как только Дульсина вернулась с прогулки, к ней поспешила Кандида. Сестры уединились.

— Скажи, Дульсина, — спросила Кандида, — Алехандро все так же тебе противен?

— Какое это имеет значение? Он же уезжает.

— И все-таки ты ответь: он противен тебе?

— Знаешь, совсем нет, — ответила Дульсина. - Я ничего к нему не испытываю, он для меня ничто, пустое место.

— Тогда я пойду с тобой и не буду противиться вашей встрече.

— Противиться? Я бы пошла в любом случае, я же обещала.

— Да-да, мы пойдем. И давай попросим Хаиме подъехать к назначенному часу. А то вдруг Алехандро опять напьется и в такси перепутает тебя со мной.

— Ну уж нет, сестренка, не перепутает. Он любит меня, не забывай об этом. И я думаю, что он не напьется. Ведь это наша последняя встреча.

— Слава Богу. Пусть лучше он любит тебя на расстоянии.

— Его отец уже об этом позаботился.

Довольные сестры рассмеялись. Они принялись обсуждать свои вечерние туалеты. Во время прогулки по саду Дульсина уже обдумала свой наряд и теперь привычно наставляла Кандиду, чтобы та, не дай Бог, не вырядилась так же безвкусно, как приятельницы Алехандро. Они из семьи Линарес и должны показать, как следует одеваться приличной женщине.

В назначенный час Алехандро заехал за ними и привез к дорогому ресторану, где им открыл дверь вышколенный благообразный швейцар. Дульсина в нежно-лимонного цвета платье, а Кандида в светло-лиловом легкой походкой прошли в глубь зала. Алехандро степенно проследовал за ними в щегольском коричневом костюме, распространяя вокруг себя запах дорогого одеколона.

«Опять переусердствовал», — подумала Дульсина.

Компания уже была в сборе и явно навеселе. Алехандро представил Кандиду, и ею тут же завладела подвыпившая Лаурина.

— Сюда, сюда, Кандида, — защебетала она, хищно улыбаясь.

Дульсина тут же потеряла сестру из виду, Лаурина полностью заслонила ее своим пышным телом.

— Надеюсь, ты не откажешься сесть рядом со мной, — осторожно спросил Алехандро. — Напоследок...

— Но только не рядом с Лауриной.

— Любой другой сосед, на твой выбор.

Дульсина оглядела компанию. Теперь она увидела Кандиду, которая сидела между Лауриной и Диего. «Надо бы вызволить ее от этой парочки, — мелькнуло в голове Дульсины. — Но, пожалуй, получится чересчур много требований для последней встречи». И тут ей попался на глаза Бенито.

— Меня устроил бы Бенито, — сказала она Алехандро.

— И что ты в нем нашла? — пробурчал он.

— Так ведь это напоследок, — с вызовом ответила Дульсина.

Это прощальное застолье мало чем отличалось от предыдущих. Бенито, чувствуя неодобрение Алехандро, молчал. А Дульсина не решалась к нему обратиться, он вызывал в ней странную скованность. «Этот молодой человек не стоит внимания сеньориты Линарес», — успокаивала она себя.

Алехандро тоже был молчалив, он не знал, как себя вести после того, что между ними произошло. Он понял, что Дульсина всегда была к нему холодна. С горечью вспоминал он ее отчаянное «Ненавижу!» Нынешнее откровенное равнодушие девушки лишало его дара речи.

Алехандро прибегнул к испытанному средству: он стал пить. Развеселившиеся друзья произносили тост за тостом, предоставляя Алехандро прекрасную возможность напиться. Зная, чем это скоро кончится, Дульсина сама напросилась на танец, чтобы отвлечь своего обожателя от любимого занятия. «Я буду танцевать с ним целую вечность, — грустно подумала она, — пока не прибудет шофер».

Танцуя, Алехандро пытался прижать ее к себе.

— Но-но, сеньор Кастаньос, — осадила его Дульсина. Он послушно повиновался. Хмель развязал ему язык,

полились прежние речи о любви, путешествиях, о будущей сеньоре Кастаньос. Дульсина не возражала, ей не хотелось ни спорить, ни вообще говорить. В перерыве между танцами Алехандро успевал приложиться к рюмке. «Скоро с ним уже нельзя будет танцевать», — вздохнула Дульсина и с огорчением подумала, что она назначила шоферу слишком позднее время. Они вновь танцевали, охмелевший Алехандро требовал обещания, что она будет его ждать.

«Уже жду и не дождусь, когда ты уедешь в свою Аргентину», — усмехнулась про себя Дульсина.

Когда они сели за стол, Бенито наклонился к ней и тихо сказал:

— Тебе срочно надо увести отсюда сестру. Эти подлецы спаивают ее.

Смысл его слов не сразу дошел до Дульсины.

— Кто? Кого? — спросила она удивленно.

— Диего с Лауриной спаивают твою сестру, - уточнил Бенито. - Ее надо увести. Я тебе помогу.

Дульсина вскочила и подбежала к Кандиде. Лицо сестры стало неузнаваемым: мутные бессмысленные глаза, растянутая улыбка, бессвязные слова.

— Что вы с ней сделали, идиоты! — Дульсина была вне себя от гнева.

— Мы беседовали о Сикейросе, у нее хорошо получалось, — пьяно промурлыкала Лаурина. — Не беспокойся, с нами ей лучше, чем с тобой. Она нам рассказала, какая ты злючка. Из-за тебя Алехандро покидает нас — ты ему смертельно надоела. И сестре надоела. Правда, Кандида?

Дульсина схватила сестру за руку, пытаясь ее поднять. Лаурина удерживала Кандиду, нагло смеясь Дульсине в лицо. Дульсина схватила первую попавшуюся рюмку и выплеснула в лицо Лаурине. В эту минуту подошел Бенито и напряженным голосом резко произнес:

— А ну-ка отцепитесь. Вы меня знаете, так что советую не встревать.

Лаурина поспешно убрала руки.

— Что, Бенито, тебе сразу обе сестрички понравились? Бери их обеих, нам они не нужны, — Лаурина пыталась отыграться.

Не обращая на нее внимания, Бенито выволок Кандиду из-за стола. Она не держалась на ногах. Шатающейся походкой к ним подошел Алехандро.

— Сядь на место, — рявкнул Бенито.

Как ни странно, Алехандро повиновался. Он что-то выкрикивал с места, но Дульсина его не слушала. Бенито тащил обессилевшую Кандиду к выходу, Дульсина плелась следом, сгорая от стыда.

На улице к ним подбежал Хаиме и помог поднести Кандиду к машине. Вместе с Бенито они усадили ее на заднее сиденье. Расставаясь, Бенито сказал Дульсине:

— Извини меня, мне следовало бы присмотреть за этими типами. Я знал, что они хотели отомстить тебе, но такой подлости я не ожидал.

— Спасибо тебе за помощь, — сказала в ответ Дульсина. — Не знаю, что бы я без тебя делала.

— Он уезжает. Ты не сердись, но я тебя с этим поздравляю. Он парень неплохой, но ему надо не столько учиться, сколько лечиться.

— Прощай, Бенито. Я не забуду твоей помощи.

Дульсина протянула руку и позволила Бенито ее поцеловать. Затем она села рядом с шофером, и машина тронулась. Выбежавший из ресторана Алехандро махал руками и что-то кричал. Дульсина не обратила на него внимания.

— Что с ней, сеньорита Дульсина? - обеспокоенно спросил Хаиме.

— Эти негодяи ее споили. Папа еще не спит?

— Дону Леонардо опять было плохо. Доктор Рамирес дежурит возле него.

— Никому не говори, Хаиме. Господи, какой позор! Ты давно подъехал?

— Минут десять назад. Я решил выехать пораньше, лучше подождать, чем попасть в затор и заставить вас дожидаться.

Кандида застонала. Обернувшись назад, Дульсина увидела ее белое, искаженное мукой лицо.