Топить в вине бушующее пламя печали

Глава 106

Это действительно то, о чем он подумал?

Возвышавшийся над волнами коралловый риф издали напоминал гору. Это было поистине внушительное зрелище. Но, кто бы мог подумать, что такая махина окажется любителем поиграть со смертью. Стоило русалкам открыть рты, как их слова тут же нащупали слабое место Его Величества.

Прямо в яблочко!

Прежде, чем Сюань Цзи успел рассмотреть выражение лица Шэн Линъюаня, его окутал непроницаемый черный туман.

Похоже, Его Величество был зол. Зол так же, как в тот день, когда он приговорил Вэй Юя к казни. Вырвавшаяся на свободу темная энергия поглотила половину «Небесного нефритового дворца», и огромный риф на время исчез из виду. Русалочья песня, так сильно прогневавшая Его Величество, резко оборвалась. Температура воздуха заметно снизилась, и клокочущее внизу море замерзло, покрывшись льдом, словно холодные воды Северного полюса. Никто не знал, какой толщины был этот лед, но оставшиеся на берегу оперативники могли ходить по нему, как по земле!

Впервые в жизни элитные бойцы Управления стали свидетелями схватки богов и демонов. Клубившийся у дворца черный туман окутал их с ног до головы, наполненная жаждой крови тьма проникала в каждую пору. Если бы хоть кто-то из них пошевелился, его бы немедленно обезглавило1!

1 身首分离 (shēn shоu fēn lí) — разделение тела и головы (обезглавливание). Из «Чжаньгоцэ», «Планы сражающихся царств» (книга по истории др. Китая периода Чжаньго (V―III вв. до н. э.).

И лишь Сюань Цзи было совершенно наплевать на черный туман. Он опрометью бросился сквозь завесу. Его объятые белым пламенем крылья внезапно погасли, обнажив сияющие перья. Перья с шелестом окутали Шэн Линъюаня, и их владелец уверенно шагнул вперед, заслонив собой Его Величество.

«Так близко. Стремлюсь, но не могу достичь»… Это ведь… это действительно то, о чем он подумал?

Сердце Сюань Цзи билось так быстро, что вот-вот сломало бы ребра.

Он прекрасно знал, как люди проецировали свои желания на других. Когда человек был кем-то увлечен, он часто представлял себе, что они одинаковые, что тот, другой, такой же как он. И эта мысль с лихвой оправдывала все, начиная от слов и заканчивая поступками партнера.

Сюань Цзи постоянно приходилось напоминать себе сдерживать свои фантазии. В противном случае, он представлял собой неописуемо жалкое зрелище.

Он видел, что Шэн Линъюань нарочно избегал его. Но всегда считал это следствием излишней проницательности Его Величества. Каким-то образом разгадав этот секрет, Сюань Цзи попросту сделал вид, что ничего не произошло.

Много лет Шэн Линъюань был императором и, похоже, успел заработать профессиональную деформацию. Он не мог открыться кому попало. Он мало говорил, предпочитая словам намеки, и никакие ветры2 не касались его. Больше всего на свете Его Величество ценил свободу и, в конце концов, Сюань Цзи оказался сыт по горло его лицемерием. Все его проделки являлись порождениями его же эгоистичных желаний. Целью юноши было заставить Его Величество снизойти с трона и поговорить по душам… Даже если всем, что Шэн Линъюань сказал бы ему, было: «Прекрати мечтать и убирайся вон».

2 八风 (bāfēng) — досл. ветры с восьми направлений (обр. силы, которые влияют на людей и движут ими (похвала, насмешка, честь, позор, выгода, потеря, удовольствие и страдание).

Но он никогда не думал об чем-то подобном… Нет, он и представить себе не мог…

Сюань Цзи никогда не обжигался. Он мог с легкостью сунуть руку в кипящее масло, чтобы проверить его температуру, мог таскать из огня каштаны. Все это было для него обычным делом. Со временем Сюань Цзи осмелел и принялся хватать все, до чего дотягивался. И теперь, стоя за спиной разъяренного демона, он обнимал его этими же руками.

Шэн Линъюань напрягся, его призрачный клинок взлетел в воздух и безжалостно обрушился на юношу.

— Как ты смеешь?!

Даже король демонов, носивший на плечах девятьсот девяносто девять голов, струсил бы от такой враждебности. И пусть у Сюань Цзи всего одна голова, в критический момент он оказался намного смелее Цзю Сюня.

Он даже не увернулся. Вместо этого Сюань Цзи нагло прижал Шэн Линъюаня к груди и с силой схватил Его Величество за подбородок!

«Твою мать, думаешь, я хочу умереть? — решительно подумал Сюань Цзи, стоя в эпицентре бури. Его разум был совершенно чист. — Ну и ладно! Если так, то я умру».

Окутанное черным туманом лезвие со свистом пронеслось рядом, полоснув по краю его крыла. Но Сюань Цзи не шелохнулся. Осмелев, он горячо прижался к губам Его Величества, оставив нотации Шэн Линъюаня на потом.

Стоило Сюань Цзи коснуться его, как от всепоглощающей жажды крови не осталось и следа. Юноша был цел, но в его душе вспыхивали фейерверки.

Шэн Линъюань невольно сжал челюсти. Но прежде, чем он успел укусить Сюань Цзи, тот дерзко провел языком по его зубам. Рот Шэн Линъюаня тут же наполнился привкусом крови. Это внезапное ощущение застигло Его Величество врасплох. Он так растерялся, что даже забыл возмутиться, как забыл о том, что между ними теперь возникла особая связь.

Давно запертая дверь в его море знаний внезапно распахнулась, и все эти эмоции: мучительное ожидание, страсть, восхищение, осторожность и желание убежать… даже нить божественного сознания, погребенного на глубине, теперь всплыли на поверхность. Им больше негде было прятаться.

Радужная дорога, ведущая к «Небесному нефритовому дворцу», едва не исчезла, свернувшись калачиком под их ногами. Испугавшись, Его Величество попытался избавиться от «непрошенных гостей», и клубившийся вокруг черный туман рассеялся. Окончательно придя в себя, Шэн Линъюань вывернулся из хватки Сюань Цзи, схватил юношу за запястье и с силой ударил его локтем.

От удара Сюань Цзи отшатнулся назад и поплыл, словно в невесомости. Его огромные крылья раскрылись и распростерлись в воздухе. Неуклюже приземлившись на белоснежный коралловый риф, он поднял руку, стирая выступившую в уголках рта кровь. Сияющий тотем у него на лбу и алые перья сияли ослепительным огнем. Поистине великолепное зрелище.

Шэн Линъюаня сильно трясло. Долгое время он никак не мог понять, что с ним произошло. Был ли он на самом деле зол, или все это следствие того, что его внезапно захлестнули эмоции? С ног до головы его окутывал вездесущий птичий запах. Шэн Линъюань не мог произнести ни слова, боясь ненароком вдохнуть лишнего… Ведь это был самый настоящий яд, опасный, как анчар3.

3 见血封喉 (jiànxiěfēnghóu) — анчар ядовитый или «дерево отравленных стрел». Дерево из семейства тутовых, одно из самых ядовитых растений в мире.

Когда его подавленные шоком воспоминания вернулись, Его Величество осознал, что вездесущая мигрень уже долгое время не давала о себе знать. Но в этот самый момент его разум не выдержал, и у Шэн Линъюаня начался нервный тик. Он изо всех сил пытался собраться с мыслями, как вдруг «услышал» в своей голове голос Сюань Цзи: «Я все видел».

Вдруг, где-то поблизости послышался шум. Это был Янь Цюшань. Их с Чжичунем тоже пригласили в «Небесный нефритовый дворец».

Янь Цюшань не знал русалочьего языка. С самого начала он никак не мог понять, что здесь происходит. Он знал лишь, что эти несчастные русалки понятия не имели, о чем галдели. Им удалось разозлить древнего дьявола, да так, что простоявший четыре тысячи лет «Небесный нефритовый дворец» едва не превратился в старую, подлежащую сносу развалюху. Но вскоре Шэн Линъюань все уже успокоился, черный туман исчез, и молодой человек шагнул в коралловый риф.

Когда все оказались внутри, первой реакцией Янь Цюшаня было вовсе не любопытство. Он сразу же опустил глаза, уставившись на деревянную куклу в своих руках. В этот момент у него едва не остановилось сердце. Кукла казалась «мертвой». Она молча склонила голову, и ее расслабленные конечности безжизненно повисли в воздухе.

— Чжичунь! Чжичунь…

Внезапно прямо перед лицом Янь Цюшаня появилась знакомая чья-то знакомая ладонь. Ладонь медленно помахала ему.

Затаив дыхание, Янь Цюшань поднял руку, попытавшись схватить ее, но пальцы сжали пустоту.

Ладонь перед его лицом напоминала реалистичную 3D-проекцию. Он видел ее, но не мог коснуться.

Взгляд Янь Цюшаня скользнул дальше, от пальцев к запястью и вверх, пока мужчина, наконец, не увидел хозяина руки.

Чжичунь… Давно потерянный Чжичунь стоял на коленях рядом с ним. Так близко и так далеко.

Это точно был он, его мягкие волосы и плавные линии бровей. В глазах Янь Цюшаня он видел свое отражение. Чжичунь неотрывно смотрел на мужчину. Вскоре он больше не мог этого выносить, и по его щекам покатились слезы.

Находясь рядом с людьми, Сюань Цзи обычно прятал свои крылья, но сейчас юноша лишь незаметно сложил их и прижал к лопаткам. Сзади на его пальто зияла дыра. Ткань вокруг обгорела, ощутимо тянуло гарью. Если бы он сейчас спрятал крылья и обнажил спину, это вполне сошло бы за необычный перфоманс.

Но Сюань Цзи не сделал этого не потому, что ему было стыдно. В глазах Линъюаня он хотел выглядеть грациозным, а не смешным.

«Я понимаю, что он сейчас чувствует, — глядя на Чжичуня, произнес юноша, безоговорочно впуская Шэн Линъюаня в свой разум. — Обычно люди мечтают о повышении, мечтают однажды разбогатеть, подняться на вершину мира и увековечить свои имена, оставить след в истории. А такие как мы… Даже у таких странных «существ» есть мечты».

«Я тоже мечтаю однажды увидеть свое отражение в твоих глазах. Один лишь твой взгляд, и я сделаю все, что захочешь. Даже если для этого мне придется разбиться на куски…»

«Заткнись! — Шэн Линъюань больше не мог этого выносить. Даже имея чувства, он никогда в жизни не краснел, но в этот раз Его Величество едва не задохнулся. Его грудь быстро вздымалась, он был так зол, что позабыл все возможные слова. Оставалось только ругаться. — Это же полный бред!»

Разъярившись, он попытался вытеснить эти мысли из своей головы, заняв свой разум священными писаниями. Шэн Линъюань удалился, взмахнув рукавом, давая понять, что он больше не желает никого видеть и слышать.

Его фальшивая доброжелательность исчезла без следа. Но даже избитый и обруганный, Сюань Цзи не успокоился. Ему казалось, что дорога4 в десять тысяч ли лежит прямо у него под ногами. Он чувствовал себя так, будто все эти годы прожил напрасно, не оставив после себя ничего, кроме мирской суеты. Он поспешно привел себя в порядок, сделавшись похожим на того безудержного подростка, каким был когда-то.

4 征途 (zhēngtú) — маршрут путешествия (также обр. в знач.: жизненный путь).

— Командир Янь, нам нужно спешить, — предельно вежливо поприветствовав Янь Цюшаня, произнес Сюань Цзи. — Это место — родина инструментальных духов. Здесь веками создавали оружие. Если обитатели дворца не обратились во зло и не сбились с пути, последовав примеру своих потомком, жалких рабовладельцев, возможно, мы сумеем отыскать способ помочь Чжичуню вернуть его тело. Тогда ты сможешь любоваться им столько, сколько пожелаешь! Не отставай!

Миновав длинный узкий коридор, они увидели дверь с остовом из белого нефрита. Дверь украшали кораллы и жемчуга, и на белоснежных створках виднелась надпись на древнем языке клана гаошань: «Небесный нефритовый дворец».

Шэн Линъюань остановился и медленно очистил свое сознание. Едва во дворце узнали о его присутствии, как белые стены содрогнулись. Нельзя было допустить, чтобы Его Величество лично постучался к ним. Шэн Линъюань поднял глаза и прежде, чем он успел дочитать выгравированную на нефрите надпись, тяжелые створки заскрипели и сдвинулись с места. Будто оснащенная автоматическим датчиком, дверь открылась, вежливо приглашая гостей войти.

Обычно в коралловых рифах было множество лазеек и щелей, но «Небесный нефритовый дворец» не был похож ни на один из них. Снаружи он казался угловатым и грубым, но чем дальше они заходили, тем меньше в рифе становилось зазоров. Он был крепким и мало чем отличался от обычных человеческих построек. А войдя в главный зал, становилось сложно определить, было ли это место создано кем-то или появилось само. Дворец представлял собой единое целое. Пол и стены сливались воедино, и их цвет напоминал нечто среднее между белым нефритом и белой раковиной тридакны5. Все вокруг отражало свет.

5 Гигантская тридакна, или гигантская треуголка (лат. Tridacnagigas) — крупный вид морских двустворчатых моллюсков, обитающий в рифах Тихого и Индийского океанов. Длина раковины может превышать метр, а масса крупных экземпляров может превышать двести килограмм. Продолжительность жизни часто превышает сто лет. Раковину тридакны используют как материал для ювелирных поделок.

Висевший над головой купол был украшен барельефами с изображением русалок, и на их белоснежных лицах можно было увидеть весь спектр человеческих эмоций: от гнева до счастья. Русалки казались живыми. Но все это выглядело таким реалистичным, что возникал вопрос: было ли это следствием непревзойденного мастерства резчика или древние жители этих мест превратили несчастных в статуи при помощи какого-то странного колдовства? В любом случае, здесь было жутковато.

В сознании обычных людей главный зал дворца был чем-то вроде храма предков. Храма предков, в котором не было погребальных табличек. В стенах зала виднелось множество углублений, каждое высотой со взрослого человека, и в этих углублениях покоились молчаливые «орудия». На первый взгляд это напоминало музейную экспозицию.

Кроме обычного оружия здесь находились гуцинь, бронзовое зеркало, нефритовый веер и множество других вещей. Все они являлись образцами изысканности и красоты.

Древние гаошаньцы родились в стенах «Небесного нефритового дворца», они с детства смотрели на русалок свысока. Среди них было множество талантливых мастеров, создававших настоящие сокровища. Шэн Линъюань огляделся и почувствовал, что в большинстве этих «орудий» не было духов.

— Ваше Величество, молодой господин Чжу-Цюэ, и их маленькие друзья, — послышался откуда-то старческий голос. В следующий же момент все присутствующие увидели призрак старика, паривший над огромными часами. Его борода и волосы были белыми, а нижняя часть тела тонула в корпусе часов. Старик приветливо кивнул гостям. — Прошу простить меня за то, что я стар и немощен. К сожалению, я не могу выйти и поприветствовать вас как полагается. Я двенадцатый глава клана грешников. Я прожил в этом теле пять тысяч лет, мои ноги больше не слушаются меня.

Чжичунь тоже был инструментальным духом, потому особенно остро чувствовал ауру своих собратьев. В отличие от Сюань Цзи, пришедшего в этот мир в качестве меча демона небес, старик вызывал у Чжичуня только теплые чувства.

— Твои ноги… — мягко начал юноша.

— О, ничего страшного, — добродушно улыбнулся старик из часов, — долгие годы мы проводим внутри вещей, ни разу не покидая их. Со временем мы забываем, что значит иметь тело, и ненужные конечности попросту исчезают. За прошедшие годы одиннадцать моих предшественников вернулись в море, и теперь моя очередь принимать гостей.

Его слова, похоже, тронули всех.

Что за странная смерть? Ведь инструментальные духи погибают только тогда, когда ломаются их тела? Почему эти духи исчезли, если предметы, в которые они были заключены, остались целыми?

Существовала ли еще та грань, отделявшая правду от вымысла?

— Люди нашего клана издревле создавали инструментальных духов. Это стало возможным при содействии русалок, что добровольно жертвовали для дела свою кровь. Русалочьи сердца считались бессмертными. Они могли оставаться живыми столько, сколько существует этот мир. Потому орудия, созданные из них, не ржавели и не теряли яркости, они оставались неизменными в течение множества тысяч лет, — медленно объяснил двенадцатый глава. — В нашем роду существовала одна традиция. Когда наши тела начинали дряхлеть, мы шли к нашим друзьям русалкам, чтобы попросить у них немного крови. С ее помощи мы создавали орудия и инструменты. Когда все приготовления были завершены, мы добровольно отправлялись в печь, чтобы погибнуть в огне, но наши души все равно оставались в этом мире. Так создавались инструментальные духи. После этого мы отправлялись в зал Священных Писаний. Обычно мы читали детям книги или помогали потомкам с домашними делами. Но, если бы с кланом что-то случилось, мы стали бы последней линией обороны.

Чжичунь оглянулся и посмотрел на покоившиеся в стенах предметы:

— Но ведь не каждый мог стать инструментальным духом?

— На самом деле, — отозвался двенадцатый глава, — чтобы стать духом, вы должны были избавить свой разум от боли и сожалений. Не хочу хвастаться, но это уникальное умение нашего клана. Однако все зависит от того, как старательно вы совершенствовались. Если ваш уровень недостаточен, дух не приживется. Но если все получится, вы обретете покой и будете веками охранять будущие поколения вашего клана. Некоторые из моих предшественников становились свидетелями того, как их родственники старели и умирали, они наблюдали, как, один за другим, взрослеют их дети. Когда все представители будущих поколений, будь то знакомые или не знакомые, умирали, инструментальные духи больше не выходили из своих тел и окончательно отрешались от мира. Это и есть конец.

Умри, воскресни, добровольно терпи боль и защищай покой будущих поколений, пока все, что было хоть как-то связано с тобой, не исчезнет без следа. А затем, с чувством выполненного долга, покинь этот мир, оставив после себя невероятной красоты инструмент.

Чжичунь был ошеломлен.

Но Янь Цюшаня, похоже, беспокоили более насущные проблемы.

— Глава, если у инструментального духа сломался клинок, можно ли его починить?

Старик, назвавшийся двенадцатым главой клана, медленно скользнул взглядом от него к Чжичуню. Весь его вид говорил о том, что он сразу все понял.

— Дух меча, которому «даровали жизнь»… Увы, его клинок безвозвратно утрачен. Как можно быть таким расточительным?! Дубина! Тупица! Хорошо, что дух, которому «даровали жизнь», не так сильно привязан к своему телу. Оружие, созданное при помощи древнего колдовства, слишком легко сломать. Будь он обычным инструментальным духом, он бы исчез вместе с клинком.

Услышав это, Янь Цюшань нервно поджал губы, и даже стоявший в стороне Шэн Линъюань слегка приподнял голову.

Двенадцатый глава на мгновение задумался и продолжил:

— Скованному законами небес инструментальному духу нелегко снова стать живым существом, но… Это не невозможно.

— Я готов отдать за это все, что угодно. Даже собственную жизнь… — произнес Янь Цюшань.

— Чушь собачья! Не смей! — забеспокоился Чжичунь.

Двенадцатый глава клана взволнованно наблюдал за ними.

— Не ожидал, что у клана грешников остались такие потомки… Сожалею, молодой человек, но законы неба нерушимы. Однако, есть кое-что. Как говорится: «Небеса не оставят человека в отчаянии» (6). Если уж правильная дорога способна открыть сети (7), то что говорить о других? Правда, я не очень хорошо разбираюсь в обходных путях. Если не слишком торопишься, можешь пойти и полистать священные книги нашего клана.

6 天不绝人 (tiān bù jué rén) — Небеса не оставляют человека в отчаянии (обр в знач.: найти выход из тупика. Относится к эмоциям после выхода от безвыходной ситуации).

7 网开一面 (wǎngkāiyīmiàn) — открыть сети с одной стороны (обр. в знач.: допускать послабление законов, относиться снисходительно).

— Пожалуйста, покажите мне дорогу! — воскликнул Янь Цюшань.

— Видишь над собой короля морей? — спросил двенадцатый глава. Все присутствующие подняли головы, посмотрев в указанном стариком направлении. Под куполом виднелся белоснежный барельеф, изображавший русалку в окружении сородичей.

— Подождите, что случилось с… с его ногами? — у Сюань Цзи оказалось самое острое зрение. Он первым заметил, что с сидевшей на рифе «русалкой» что-то не так. Верхняя часть ее тела была такой же, как у других. Она была прекрасна, словно фея из сказки, но ниже пояса вместо рыбьего хвоста болтались две человеческие ноги. Причина, по которой это не сразу бросалось в глаза, заключалась в том, что эти «ноги» были покрыты чешуей.

Ресницы короля морей были опущены, а руки прижаты к груди ладонями вверх. В них покоилась драгоценная жемчужина размером с кулак.

Двенадцатый глава поднял глаза и внимательно посмотрел на барельеф. Никто не знал, что за выражение застыло на его лице. Внезапно он прошептал, слегка волнуясь:

— Книги находятся там, в жемчужине, что держит в руках король морей.

Янь Цюшань не сказал ни слова, однако в руке мужчина уже зажал амулет, способный отправить его наверх. Но прежде, чем он успел воспользоваться им, истинные «добродетели» в лице Шэн Линъюаня и Сюань Цзи схватили его за плечи и заставили задержаться на земле.

— Старший, я… — тихо произнес Янь Цюшань.

Защита, созданная при помощи искусства ковки золота, вероятно, узнала своего создателя. Прислушавшись к воле Шэн Линъюаня, она покорно пригвоздила Янь Цюшаня к месту.

Прокручивая в памяти Священные Писания, Его Величество холодно усмехнулся, но так ничего и не ответил.

— Ваше превосходительство, вам жить надоело? Если так, могли бы сказать об этом прямо, мне не составит труда сопроводить вас на тот свет. Можешь пудрить мозги молодежи, но я-то знаю, что ты попросту боишься умереть слишком легко.