Топить в вине бушующее пламя печали

Глава 43

Мир смертных подобен огненной тюрьме, и те, кто глубоко влюблен, не ведают прощения.

Шэн Линъюань долго бродил по Дунчуаню. Покинув гостиничную площадь, он дошел до внутренней реки. Покачивающиеся на воде вечерние лодки напоминали клецки. Они заполонили собой весь причал, и перед окошком билетной кассы выстроилась целая толпа народа. Вдоль берега расположились музыканты. Они время от времени наигрывали какие-то песни и мелодии. Свежий ветер поднял прядь волос Шэн Линъюаня, увлекая за собой едва заметный аромат молочного чая.

Шэн Линъюань сидел на скамейке, глядя на противоположный берег реки, и совершенно не возражал против того, чтобы стать частью вечернего пейзажа, пойманного в объективы молодых фотографов.

Он чувствовал, что заметно продешевил, «продавая улыбки». Штука в его руках была вязкая, горькая и до тошноты сладкая на дне. Она была не так хороша, как та пузырящаяся «черная вода». Но Шэн Линъюань не хотел выбрасывать стаканчик. Глоток за глотком, он допил свой напиток. Даже несмотря на волнующий вкус, он оказался вполне сытным. В древние времена нечто подобное вполне могло бы стать спасением в плохой год. Из первых десяти лет своей жизни девять он страдал от голода. И хотя голодные годы остались далеко позади, он все равно не любил впустую переводить продукты.

В половину восьмого, когда зажглись уличные фонари, началась специальная шоу-программа для туристов Дунчуаня — представление на воде. И хотя китайский театр относился к «традиционному искусству», старый дьявол оказался куда древнее этой «традиции». «Пестрая изящность китайской оперы»1 показалась ему слишком современной. Он, и кучка молодых иностранцев, рассевшихся у реки, как несмышленые юнцы, изумленно таращились на струящиеся длинные рукава.

1 花部雅部 (huābù yǎ bù): невозможное сочетание. 花部 (huābù) — ист., кит. театр «пёстрая» драматургия (все жанры пьес кроме 雅部 (yǎ bù) «изящной» драматургии). Общее название для китайских театральных представлений времен правления маньчжурского императора династии Цин Айсиньгьоро Хунли. 雅部 (yǎ bù) — один из подвидов оперы времен династии Цин, где использовались «куньшаньские мелодии» (один из видов китайской театральной музыки, возник при дин. Мин в Куньшане, Цзянсу).

Когда представление закончилось, молодежь принялась энергично хлопать и «улюлюкать», а после расселась вдоль берега, просматривая только что сделанные фотографии. Вслушиваясь в окружавшее его бормотание, Шэн Линъюань мысленно блуждал между прошлым и настоящим.

Он вспоминал, что когда-то давно, он тоже был по ту сторону реки, где его и подобрал старый глава.

Три тысячи лет назад внутренняя река Дунчуаня служила границей владений клана шаманов. Лежавшие на дне камни были покрыты заклинаниями. Вдоль берега тянулись густые леса, полные лабиринтов и ядовитых туманов. Звери и птицы, и даже мелкие насекомые, все они старались держаться подальше от этого места, не говоря уже о людях. Об этих краях ходило множество жутких легенд.

Но теперь Дунчуань стал таким оживленным местом.

Старый глава клана шаманов был добросердечным человеком, его всегда беспокоили страдания соотечественников. Но из-за древних заветов предков он не мог покинуть горы и спасти всех. Ему оставалось только вздыхать. Но теперь, если бы старик увидел это, он бы обрадовался?

Или сошел бы с ума от обиды, как Алоцзинь?

Погруженный в свои мысли, Шэн Линъюань просидел у реки до глубокой ночи. Когда погасли уличные фонари, он, наконец, поднялся, и, следуя примеру современных людей, выбросил опустевший стаканчик в урну у дороги. Затем, нащупав нить созданного им самим заклинания, он растворился в ночи.

Сяо Чжэн все еще находился в своей одноместной палате. После отбоя его навестила медсестра, желая проверить его состояние. Осмотрев двери и окна, и убедившись, что все в порядке, девушка, наконец, отправилась отдыхать. В палате было слышно лишь «тиканье» часов. Даже голоса в коридоре вскоре затихли. Вдруг, Сяо Чжэн распахнул глаза и достал из-под подушки «шаманское заклинание», переданное ему Сюань Цзи.

Когда он впервые коснулся его, заклинание вспыхнуло, и после этого больше не подавало никаких признаков жизни. Теперь оно скорее напоминало обычную бумажку, исписанную странными каракулями, в которых не было ничего необычного. Но Сяо Чжэн не осмеливался особо касаться ее руками, боясь ненароком стереть карандаш. В конце концов, он только и мог, что просканировать заклинание при помощи специальной программы на своем телефоне. Этот пернатый, Сюань Цзи, сказал, что сила этой штуки заключается в словах, независимо от того, написаны ли они от руки или напечатаны на клавиатуре.

«Призрачная бабочка — одно из заклинаний клана шаманов, потому существует другое заклинание, способное точно определить, кто им когда-либо злоупотреблял. Своего рода «тестовая полоска»».

С его помощью любой, кто прикоснется к бабочке, станет вошью на голове лысого. Тогда не будет никакой необходимость раздумывать над тем, кто это был, не будет необходимости проводить внутреннее расследование. Все произошедшие в Управлении по контролю за аномалиями случаи фальсификации данных о количестве жертв всплывут на поверхность.

Он должен был это проверить.

В прошлом расследование инцидента с призрачными бабочками продвигалось слишком медленно. Можно сказать, что все это время он боялся ненароком подорвать моральный дух оперативников и посеять панику в обществе… но теперь оправдания исчезли. Сюань Цзи, этот могущественный «Гань Цзян отдела ликвидации последствий»2 оказался настолько продуктивным, что сумел не только выяснить происхождение паразита, но и вложил в его руки таинственное шаманское заклинание.

2 干将 (gānjiāng) — Гань Цзян (знаменитый оружейник эпохи Чуньцю; также обр. в знач.: а) великий мастер; б) драгоценный меч, меч-кладенец).

На мгновение Сяо Чжэн почти рассердился на своего старого друга.

Этот хитрец Сюань Цзи намеренно избегал чужого внимания. Он передал ему эту штуку, чтобы тот сделал все сам. Если бы Сяо Чжэн захотел, он мог бы запросто уничтожить записку и притвориться, что никакого заклинания никогда и не существовало. Так или иначе, шаманский курган был уничтожен атакой господина Юэ-дэ.

Но… может ли он сделать вид, будто ничего не произошло?

Может ли он притвориться, что никогда не видел этого заклинания? Может ли он притвориться непорочным молодым талантом? Притвориться, что его многоуважаемые предшественники чисты, как нефрит, и никогда в жизни не пересекали «красную линию»?

Глухой ночью в голове Сяо Чжэна царил полный беспорядок. Может быть, гостиничная бумага была не лучшего качества, или всему виной были его скрытые мотивы, но, когда он отвлекся, он случайно сжал листок в руке, и посередине записки образовался разрыв. Разрыв нарушил целостность заклинания, и таинственная сила, сокрытая в нем, тут же развеялась.

Пусть он и не знал, как именно действует магия клана шаманов, но многолетний опыт работы оперативником и хорошее чутье подсказывали Сяо Чжэну, что теперь это была просто бесполезная бумажка.

Сяо Чжэн задумчиво посмотрел на поврежденное заклинание и поспешно спрятал его обратно под подушку.

Может быть… на все воля небес?

Он достал свой мобильный телефон, намереваясь отправить Сюань Цзи сообщение, но остановился. На экране мигало лишь слово «ты». Но директор Сяо понятия не имел, что ему следовало сказать. Поразмыслив немного, Сяо Чжэн удалил черновик, выключил телефон и улегся на подушку, с четким намерением заснуть. Хоть этот пернатый засранец и научился красиво петь, он определенно понимал, когда следует заткнуться. Сяо Чжэн знал, что даже если бы этого не произошло, Сюань Цзи никогда не сказал бы никому ни слова.

В худшем случае это слегка охладит их отношения.

Черная туча пронеслась над Дунчуанем, закрыв собой звезды и луну. В какой-то момент ночь за окном стала темнее и гуще. Лишь невежественный Сяо Чжэн все также лежал в своей чистой и аккуратной палате. Вдруг, из клубившегося снаружи черного тумана, протянулась мертвенно бледная рука и медленно приблизилась к окну.

Легкий ветерок проник через щель в оконной раме и всколыхнул занавеску. Едва рука коснулась стекла, как «спящий» Сяо Чжэн внезапно встревожился. Он резко сел и уставился на отсканированное ранее заклинание. Его глаза вспыхнули красным. Он придвинул к себе ноутбук и преобразовал отсканированное изображение в «водяной знак»3.

3 Водяной знак — видимое изображение или рисунок на бумаге, который выглядит светлее при просмотре на просвет.

Затем он вошел на страницу Управления по контролю за аномалиями, и незаметно разместил невидимый знак в системе учета рабочего времени. В Управлении существовало два различных способа учета часов. Те, кто приходил на работу в офис, отмечались на месте, а тех, кто находился в составе выездных оперативных служб, в интернете регистрировали командиры групп. Но Сяо Чжэн сделал это не случайно. Страница, на которой он разместил заклинание, всегда открывалась при успешном прохождении регистрации.

Сяо Чжэн некоторое время смотрел на открытую вкладку, затем вошел в почту, отредактировал одно из писем, поместил среди текста невидимый водяной знак и разослал сообщение всем группам пользователей. Такого рода массовая рассылка обычно использовалась для административных уведомлений, в которых сообщалось о начислении зарплаты или социальных выплат для пенсионеров. Когда письмо было отправлено, в душе Сяо Чжэна больше не осталось сожалений. Он хотел лишь одного — выкурить сигарету и успокоиться. Он протянул руку, взяв из тумбочки контрафактные пачку и зажигалку, и уже приготовился было открыть окно, когда заметил снаружи странную темную тень.

— Эй!

Раздался глухой смешок, и из тени молча вышел человек. Его лицо было в точности таким же, как у демона, что появился в Чиюань. Кожа Сяо Чжэна покрылась мурашками, в крови забурлил адреналин. Посреди ночи, к нему, как в историях о привидениях, самолично явился, пораженный громом и молнией, древний дьявол…

Кроме того, он находился в особой палате Управления по контролю за аномалиями. Окна и двери были испещрены заклинаниями, магическими кругами и датчиками измерения энергии. Как ему удалось войти?

Молодой человек улыбнулся и махнул рукой:

— Не бойся.

Он щелкнул пальцами, и стоявшая на прикроватной тумбочке лампа тут же загорелась. Только тогда Сяо Чжэн увидел, что на госте был надет белый спортивный костюм с надписью на груди: «Сорок седьмые осенние Олимпийские игры Дунчуаня». Принюхавшись, он различил запах гостиничного шампуня. Сяо Чжэну он был очень хорошо знаком, ведь отель, с которым долгие годы сотрудничал дунчуаньский филиал, принадлежал его отцу. Плата за проживание взималась ежегодно, и руководством гостиницы даже предоставлялась скидка в размере тридцати процентов.

— Ты… дух меча Сюань Цзи? — с сомнением спросил Сяо Чжэн, не ослабляя бдительность.

«Ночным налетчиком» действительно оказался Шэн Линъюань. Указав на больную ногу Сяо Чжэна, он спокойно произнес:

— У тебя больные ноги. Сядь и мы поговорим.

Сяо Чжэн потерял дар речи.

Вдруг, безо всякой на то причины, он почувствовал, что должен поблагодарить Бога за его доброту. Явившийся посреди ночи Шэн Линъюань внезапно уступил место хозяину дома. За всю свою жизнь директор Сяо впервые видел такого вежливого незваного гостя.

Сунув руку в карман больничного халата, Сяо Чжэн сжал пальцами даосский амулет. В конце концов, инструментальные духи были редким и непредсказуемым явлением. Они были слишком самостоятельными и, как и люди, имели свой собственный образ мыслей и мотивы поведения. Говорят, что, если хозяину не доставало контроля, такой дух мог не только ослушаться приказа, но и сожрать своего владельца.

— Это Сюань Цзи прислал тебя? Где он сейчас? — с осторожностью спросил Сяо Чжэн.

Выражение лица Шэн Линъюаня было мягким, но его глаза были острыми, как ножи. Директору Сяо даже показалось, что он видит его насквозь.

Проигнорировав вопрос, дух меча с любопытством спросил его:

— Только что, что ты сделал? Это ты использовал шаманское заклинание?

Современный китайский язык, на котором говорил Шэн Линъюань, теперь звучал куда яснее и понятнее, но его акцент и тон оставляли желать лучшего. Сяо Чжэн слышал, что он был очень древним мечом. Решив, что вряд ли ему удастся внятно объяснить гостю, что такое «система учета рабочего времени» и «электронная почта», он попросту кивнул и сказал:

— Когда наступит утро, большинство зарегистрированных в системе людей волей-неволей коснутся заклинания. Сюань Цзи сказал, что у тех, кто использовал призрачных бабочек, на лбу появляется метка. Не имеет значения, если какая-нибудь рыба ускользнет из сетей. Наша технология ментального допроса совершенна. Если у этого человека есть какие-нибудь внутренние транзакции, он так или иначе захочет проверить их.

И хотя то, о чем он говорил, звучало предельно просто, господин «дух меча» все еще с трудом понимал его. Он коротко взглянул на Сяо Чжэна и внезапно ляпнул:

— Я вижу, что твой голос тверд и крепок, дворец твоей жизни полон благословений предков о богатстве и счастье, и пусть на твоем пути порой встречаются ухабы, но тебе обязательно повезет.

Сяо Чжэн прислушался к его пространным речам и подумал: «Что за бред? Этот меч, что, обладает встроенной функцией предсказания судьбы?»

В этот момент он увидел перед собой цветок. Дух меча, стоявший в нескольких метрах от него, внезапно подошел совсем близко. Сяо Чжэн даже не успел среагировать, когда его руки утонули в черном тумане. Шэн Линъюань мягко коснулся его лба, и Сяо Чжэн почувствовал себя так, будто он превратился в пустую бутылку в форме человека. Струя холодной воды хлынула через бутылочное горлышко в центре его лба и мгновенно омыла все его тело. Все его внутренности и даже дыхание сделалось холодным. Сяо Чжэн вздрогнул, и из его лба вылетело пепельно-серое облачко. Шэн Линъюань тут же поймал его в ладонь.

Сяо Чжэн ощутил небывалую легкость. В тот момент ему показалось, что он вернулся к «заводским настройкам». Исчезли не только травмы, вызванные его одержимостью и ударом молнии, но и все пережитые им за годы боль и страдания как рукой сняло.

Не считая того, что он все еще был лысым, Сяо Чжэн еще никогда в жизни не чувствовал себя таким здоровым. Он был так взволнован, что, если бы его прямо сейчас выписали из больницы, он бы принялся бегать кругами по лестнице до самого верхнего этажа. Глядя на Шэн Линъюаня широко открытыми глазами, он, наконец, выдавил:

— Ты…

Пепельно-серый сгусток, вылетевший изо лба Сяо Чжэна, пошел рябью, и превратился в маленький шарик на ладони Шэн Линъюаня. Шэн Линъюань опустил голову и едва заметно принюхался:

— М? Зловоние… клана демонов?

Эта фраза прозвучала на изящном языке4, и, конечно же, Сяо Чжэн не понял ни слова.

4 雅音 (yǎ yīn) — относится к общему языку всех династий древнего Китая, был очень популярен среди придворных и литераторов. Был неотъемлемой частью литературной и культурной традиции периода Весен и Осеней. Часто использовался Конфуцием в своих сочинениях, как «изящный язык».

— Что?

Шэн Линъюань поднял руку, и шарик с тихим воем исчез из его ладони. Молодой человек улыбнулся Сяо Чжэну. К сожалению, он не знал, какое впечатление это произвело на директора Сяо. Мужчина был ошеломлен его улыбкой. На секунду у него возникло непреодолимое желание немедленно раздать все свое состояние и переехать в другую страну.

Пока он пребывал в трансе, «дух меча» попросту растворился в воздухе.

В палате остался лишь запах гостиничного шампуня.

Сяо Чжэн содрогнулся. Он тут же пришел в себя и трижды проверил свою палату. Все заклинания и магические круги остались нетронутыми, двери и окна по-прежнему были заперты, а детектор аномальной энергии был тих, как цыпленок. Все световые индикаторы погасли и то, что сейчас произошло, казалось, было лишь плодом его разыгравшегося воображения.

Сяо Чжэн почувствовал себя сумасшедшим.

— Да быть такого не может… Невозможно!

Но вдруг, он словно опомнился. Нет! Он сам был представителем класса «огня и грома» и прямо сейчас находился в комнате. Индикаторы аномальной энергии не могли так просто погаснуть!

Он тут же ринулся к окну и внимательно осмотрел один из датчиков, но обнаружил, что прибор наглухо закоротило.

Директор Сяо медленно поднял глаза. Плотный туман снаружи рассеялся, и теперь в оконном стекле отражалось лишь его потрясенное лицо. Однажды в детстве он не слишком удачно упал, и ему на лоб наложили четыре шва. Каждый раз, когда он поднимал брови, он видел на коже едва заметный тонкий шрам… Но теперь шрам исчез.

В ту же секунду, ноутбук у изголовья кровати что-то «пробормотал». Из него вырвался сгусток черного тумана, и экран тут же погас.

Сяо Чжэн вытер ладонью лицо, схватил телефон и позвонил Сюань Цзи.

Будучи работником отдела материально-технического обеспечения, Сюань Цзи не имел привычки быть настороже двадцать четыре часа в сутки. Ночью его телефон автоматически переключался в беззвучный режим. Если кто-то пытался ему позвонить, это можно было заметить лишь по мерцающему экрану. Свет упал на лицо лежавшего в кровати человека. Юноша нахмурился, но так и не проснулся. Похоже, ему снился кошмар.

Далеко, на юго-западе, в глубине Большого каньона Чиюань, у собрания памятников, стояли три разбитые стелы. В полной тишине, четвертая каменная стела задрожала, начав медленно осыпаться.

В последнее время сны Сюань Цзи становились все более и более странными.

Опустив взгляд, юноша увидел на себе огненно-красный халат. Он понятия не имел, что это за странная «пижама». Что-то подсказывало ему, что столь яркая одежда явно препятствовала выработке мелатонина. Как в этом вообще можно было спать?

В этот момент, его тело пришло в движение, и ноги сами потащили его в неизвестном направлении.

— Эй, я же босиком! — возмутился Сюань Цзи.

Во сне он внезапно оказался безвольной марионеткой. Его тело сделалось похожим на «неоновую лампу». Совершенно не заботясь о своем хозяине, оно босиком ступило на холодные камни… и юноша бесшумно вошел в какое-то древнее, похожее на старинный дворец, здание.

У дверей главного зала стоял человек, похожий на охранника. Опустив голову, охранник тихо дремал на своем посту. Внезапно, он словно что-то услышал и, проснувшись, уставился на юношу.

Сюань Цзи вздрогнул. Все кончено. Его раскрыли.

Он вовсе не хотел становиться «неоновым» вором.

Но охранник, похоже, ничего не видел. Он смотрел куда-то сквозь и его взгляд оставался таким же рассеянным. Словно в тумане, он огляделся, но так никого и не нашел. Зевнув, он снова задремал.

В чужих глазах он был лишь призраком, человеком-невидимкой… Сюань Цзи опешил, но его «неоновое» тело вновь потащило юношу вперед.

Пройдя чуть дальше, он, наконец, очутился в главном зале. За дверями оказалась спальня. Внутри стояла большая резная кровать, погребенная под кисейными занавесками. Какая вопиющая роскошь. Но почему-то ему показалось, что во всей это картине что-то определенно было не так.

Тело понесло Сюань Цзи вперед, и юноша получил возможность как следует осмотреться. В углу комнаты стояла жаровня. Огонь давно погас, но никто не пришел, чтобы вновь разжечь его. Он сразу же понял, что именно ему показалось неправильным — в огромном дворце не было слуг. Дворец выглядел заброшенным и безлюдным, не было никого, кто бы позаботился о нем, некому было даже разжечь огонь.

Похоже его владелец не боялся отравиться угарным газом…

Задумавшись, Сюань Цзи не сразу заметил, что его «неоновое» тело приблизилось к кровати, и он без труда прошел через кисейные занавески, как призрак. Наконец, остановившись, он тихо уставился на спящего.

Окутавшее его свечение позволило Сюань Цзи хорошенько рассмотреть человека на кровати. Спящий лежал на спине и даже во сне, казалось, тревожно хмурился. На его красивом лице застыло суровое выражение.

Юноша был ошеломлен. Владельцем дворца на самом деле был Шэн Линъюань… Шэн Сяо!

Так это и есть тот самый легендарный «дворец Дулин»?

Сюань Цзи сгорал от любопытства, но он понятия не имел, что случилось с его своевольным телом. Оно тупо стояло у чужой постели, неподвижно глядя на Шэн Линъюаня. Юноша понятия не имел, как долго это продолжалось. Вдруг, ни с того ни с сего, словно под тяжестью какого-то невыносимого бремени, он наклонился вперед, а затем пошатнулся и сел на край кровати. Теперь он находился на расстоянии менее двух пальцев от хозяина спальни, и мог запросто коснуться пряди его волос.

Сюань Цзи вновь прошиб озноб. Вероятно, из-за сильного чувства «погружения», но он почти боялся своего «старшего брата», который, как вор, проник в чужую спальню среди ночи.

Как у него только хватило наглости?

Вдруг, он обнаружил, что в том месте, где он сидел, не было ни единой вмятины. Даже лежавший на кровати Шэн Линъюань никак на него не реагировал.

«Неоновый» гость действительно напоминал призрака. У него не было ни следов, ни формы, ни даже веса.

Вдруг юноша услышал, как «неоновый» гость вздохнул и произнес на изящном языке:

— Прощай… Боюсь, отныне и до конца жизни больше не будет дня, когда мы сможем встретиться.

Но Шэн Линъюань не ответил. Казалось, он только сильнее нахмурился.

Сюань Цзи обнаружил, что «его» рука внезапно поднялась, и под огненно-красным рукавом показалась дрожащая ладонь. Ладонь долго висела в воздухе, а затем мягко опустилась на щеку Шэн Линъюаня. Словно касаясь драгоценного сокровища, призрак ласково погладил его печальное лицо.

Кожа Сюань Цзи покрылась мурашками. Шэн Линъюань спал мертвым, беспробудным сном, и совершенно ни на что не реагировал.

Юноша был слишком смущен. Он отчаянно попытался одернуть «неоновую» руку, но тело отказалось ему подчиняться. Оно не только отказалось его слушаться, но еще и сильнее наклонилось вперед.

Эй, вернись!

Погоди! Что ты делаешь? Что ты собираешься сделать?!

— Линъюань…

Слова сорвались с кончика его «неонового» языка и мягко скатились вниз.

«Твою мать!» — мысленно выругался Сюань Цзи. Захвативший его сон «неоновый призрак» опустил голову и, с легким благоговением… коснулся сухих и холодных губ Его Величества.