Топить в вине бушующее пламя печали

Глава 109

— Убирайся вон! — закричал Шэн Линъюань.

«Шелковые нити» вышли из груди Шэн Линъюаня и вернулись к Сюань Цзи. Они связали этих двоих так крепко, что от этой близости немело в затылке.

Но у Шэн Линъюаня не было времени думать об это. Нити оказались на редкость прочными и больше напоминали паучий шелк. Они были тоньше, чем стежки сучжоуской вышивки, тоньше, чем тоска. Кокон из плотной темной энергии, все это время покоившийся в груди Его Величества, в миг рассеялся, но «сердцебиение» не прекратилось. Кроваво-красный шелк заскользил по меридианам, влился в вены и заставил содрогнуться все тело. Холодная застоявшаяся кровь демона небес вскипела и прилила к конечностям. Шэн Линъюаню хотелось лечь и свернуться в клубок, в этот момент он чувствовал себя так, будто по его меридианам ползали тысячи муравьев.

— Потерпи, потерпи еще немного, я с тобой, — ласково прошептал Сюань Цзи и потерся кончиком носа о его щеку, а после с силой сжал в ладони сведенные судорогой пальцы Шэн Линъюаня. — Ведь эта боль не сравнится с той, которую ты испытал, когда вырвал его, верно?

Шэн Линъюань мгновенно понял, что билось в его груди.

— Ты…

— Тебе неинтересно, как я смог отыскать тебя у того моста? Неинтересно, как я разгадал твой ловкий трюк? — продолжал Сюань Цзи. Он бережно приподнял пальцами прядь длинных темных волос и нежно поцеловал ее, после чего вновь наклонился к уху Шэн Линъюаня. Его дыхание было отрывистым, как у опасного зверя, выпрашивающего ласку. — Ваше Величество, неужели вы забыли, что ваше сердце до сих пор принадлежит мне?

Шэн Линъюаню ничего не оставалось, кроме как смириться с этими двусмысленными речами. Внезапно он почувствовал себя странно. Не имело значения, была ли то грубая физическая сила, или духовная сила меридиан, ничто из этого не могло одновременно сконцентрироваться в одной точке. Каждый процесс подчинялся определенной «схеме». Как и сокращение мышц, которое происходит при сгибании и разгибании конечностей в суставах, у меридианов и темной энергии есть собственный цикл работы. Но таинственные «шелковые нити» прочно крепились к основным узлам и точкам силы. Они вмиг превратили Шэн Линъюаня в безвольную марионетку с проржавевшими шарнирами.

— Три тысячи лет я бережно хранил у себя твое сердце и кровь Чжу-Цюэ, что некогда текла по твоим венам. А теперь ты не только не желаешь платить за мои услуги, но и отказываешься забирать свои вещи обратно. Ну, вот и что мне с тобой делать? — вздохнул Сюань Цзи. — Я так зол.

Шэн Линъюань не проронил ни слова, ему нечего было на это ответить.

В ушах жутко шумело. Когда по пересохшим венам хлынула кровь, у Его Величества поднялось давление. Казалось, что его голова вот-вот лопнет, взорвется, как паровой двигатель. Но, вопреки ожиданиям, свежая кровь продолжала свой бег по его телу. Он чувствовал себя мертвецом, которого насильно выкопали из могилы, отогрели, сделали массаж, а после отправили в сауну. Это была его собственная кровь, но он так давно отрекся от нее, что теперь она казалась Шэн Линъюаню чем-то инородным. Его будто сварили заживо.

А после настала очередь сердца.

Тонкие кроваво-красные нити опутали все его тело, и наконец, собрались в груди. Что-то с треском выпало из зияющей дыры и покатилось в фальшивую траву… Это была та самая фигурка, изображавшая птичку, гоняющуюся за бабочкой. Фигурка, которую Шэн Линъюань забрал из витрины маленького ресторанчика в Юйяне.

Шэн Линъюань проводил безделушку затуманенным взглядом, и Сюань Цзи тут же протянул руку, чтобы поднять ее.

Сразу после этого Его Величество вновь ощутил на спине чужие руки, ровно в том месте, где под ребрами билось сердце:

— На что ты смотришь? В прошлом ты использовал дыру в груди как кладовку и хранил там десятки цзиней сломанного железа, а теперь носишь с собой эту кривую деревянную фигурку? Они продаются в магазинах по десять юаней за штуку. Ваше Величество, почему в вашем сердце есть место для всякого хлама, а для меня нет?

Шэн Линъюань открыл было рот, но так и не смог произнести ни слова. Он тяжело дышал, казалось, вся его кровь разом прилила к груди. Давно потерянное сердце вернулось на свое место, и теперь стучало так сильно, что грозилось сломать ему ребра.

А где-то снаружи непрерывно звенели новогодние колокола, на бесчисленных городских экранах взрывались экологически чистые электронные фейерверки. Чувства Шэн Линъюаня ожили и обострились в сотни раз.

Радостные голоса людей, шум ветра и бормотание тысячи телевизоров в чужих квартирах, гул сотен звонящих телефонов… Все эти звуки разом достигли его ушей, и Его Величество, наконец, сдался.

Три тысячи лет назад, в канун Нового года, невидимой тенью Сюань Цзи пришел во дворец, забрал его вырванное сердце и надолго попрощался с владыкой людей.

Три тысячи лет спустя, в канун Нового года, Шэн Линъюань упал в объятия Сюань Цзи.

Кроваво-красные «шелковые нити» вновь вернулись в руки Сюань Цзи, а сияющий в центре его лба тотем выцвел и из алого сделался золотым… Бледно-золотым. «Шелковые нити» оставили на его ладонях несколько быстрозаживающих царапин. Бережно собрав оставшиеся капли крови, Сюань Цзи начертил на спине Шэн Линъюаня печать и беззвучно произнес что-то на самом романтичном в мире русалочьем языке.

Это был один из заветов, полученных им при встрече с королем морей. Тайна русалочьего народа.

В мире «тайну русалочьего народа» называли «Драгоценной любовной книгой». На первый взгляд в ней не было ничего выдающегося, сплошная неразборчивая ересь. Взять, к примеру, технику «отсечения мыслей». Находясь на пороге смерти, нужно было собрать весь накопленный за годы совершенствования опыт, создать из него камень и повесить этот камень на шею возлюбленному.

Сюань Цзи никогда раньше о таком не слышал. Во всяком случае, Дань Ли их этому не учил.

То ли дело было в том, что Дань Ли происходил из клана Чжу-Цюэ, веками жившего в изоляции, и кладезь знаний морского народа не имела для него никакой ценности. То ли наделенному огромной властью1 императорскому наставнику попросту не нравились влюбчивые русалки… Но неужели даже такой последователь равноправия, как Его Величество, считал, что русалочий язык годился лишь для поиска пропавших в море людей?

1 经天纬地 (jīngtiānwěidì) — небо служит основой, земля — утком (обр. в знач.: управлять миром, горы ворочать, обладать огромными способностями, мощный). (Уток — поперечные нити ткани, расположенные обычно перпендикулярно к продольным нитям основы и переплетающиеся с ними).

Эти великие умы считали, что ветер и луна также невидимы, как невидимы их амбиции и козни, что они строят друг против друга.

Сюань Цзи осторожно поднял обмякшего Шэн Линъюаня на руки и неловко покачнулся. Три тысячи лет он хранил в себе чужое сердце и кровь Чжу-Цюэ, пока сегодня они, наконец, не вернулись к своему законному владельцу. И теперь Сюань Цзи никак не мог к этому привыкнуть. К счастью, ему не надо было далеко идти. Окружавшие их холмы и грушевые деревья исчезли. Пространственный массив создал Шэн Линъюань, но, так как создатель потерял сознание, массив разрушился. Преобразившаяся гостиная вновь обрела свой прежний вид. Чтобы дойти до спальни, юноше достаточно было пары шагов.

Сюань Цзи положил Его Величество на односпальную кровать, а сам уселся на пол на колени. С минуту он неотрывно смотрел на Шэн Линъюаня. Наконец, не выдержав, Сюань Цзи схватил молодого человека за запястье и принялся прощупывать пульс.

Сердца тех, кто принадлежал к клану крылатых, бились быстрее, чем у обычных людей. Сердце Шэн Линъюаня долгие годы было с ним и со временем переняло его «горячность». Возможно, истинному владельцу понадобится время, чтобы адаптироваться и вернуться к привычному ритму.

Его Величество всегда был спокойным и рассудительным человеком. Вероятно, в его теле никогда не было таких шумных «деталей». Казалось, они были попросту несовместимы. Но, даже несмотря на это, Шэн Линъюань все равно продолжал хмуриться, совсем как в детстве, когда его изводил маленький дух меча.

А Сюань Цзи все это время сидел рядом и держал его за руку. В конце концов он не выдержал, достал из кармана телефон, сделал снимок и разместил его в своем микроблоге.

Его полный кулинарных рецептов, путешествий и восторгов от женских групп микроблог неожиданно привлек к себе слишком много внимания. Привыкшие к праздным развлечениям подписчики, похоже, не заметили подвоха. Никто не спал и все активно поздравляли друг друга с Новым годом. Увидев новый пост, подписчики оживились и принялись оставлять в комментариях цепочки одинаковых иероглифов2. Это выглядело так, будто его поздравлял отряд собаководов.

2 汪 (wāng) — необъятный; безбрежный, а также звукоподражание лаю собаки. Вероятно, речь идет о поздравлении, которое часто пишут на год собаки 喜迎汪汪年 (xǐyíng wāngwāng nián).

Когда Шэн Линъюань пришел в себя, старый год уже закончился, и золотой ворон3 вновь направился на запад.

3 金乌 (jīnwū) — поэт. солнце (букв. золотой ворон).

В маленькой спальне Сюань Цзи стояла односпальная кровать и большой шкаф. Комната напоминала клетку, но, тем не менее, была очень чистой. Солнечные лучи скользили по лицу Его Величества. Ему так сильно хотелось спать, что он на мгновение забыл, где находится. Шэн Линъюань сел и, бросив случайный взгляд в зеркало, увидел в нем свое отражение. Его длинные локоны пушились от воздействия статического электричества, и несколько волосков парили в воздухе, делая молодого человека похожим на призрака. Глаза Его Величества были полуприкрыты, взгляд затуманен, а на щеках сиял непривычный румянец. Первое, что понял Шэн Линъюань, так это то, что ему было очень тепло.

Не сразу сориентировавшись, Его Величество долго смотрел на «незнакомца» в зеркале, пока его застывшие воспоминания, наконец, не дали о себе знать.

Он и его отражение одновременно подняли руки и прижали ладони к груди, туда, где соединенное с плотью и кровью билось сердце. Оно еще не успело вернуться в «норму», и теперь гулко колотилось под ребрами. В свете солнечных лучей на тыльной стороне его ладони проступали синие вены и кровеносные сосуды. С кровью Чжу-Цюэ температура его тела заметно повысилась, но, не успевшему привыкнуть Шэн Линъюаню казалось, что у него начался жар.

Кровь, курсировавшая по его телу, не обжигала, но из-за нее он постоянно ощущал легкий зуд. Он чувствовал себя как человек, который после долгого пребывания на морозе внезапно погрузился в теплую воду… Но было и еще кое-что. Шэн Линъюань протянул руку, коснулся пальцами затылка и внезапно нащупал перо. Перо застряло у него в волосах и ощутимо царапало шею.

Его Величество с интересом уставился на находку, как вдруг его охватило странное чувство. Вены на его руках вздулись от злости. Шэн Линъюань с силой смял перо, оставив от него лишь сияющий след.

Уничтожение находки послужило своеобразным заклинание призыва. Стоило перу исчезнуть, как на горизонте тут же появился его обладатель.

Сюань Цзи аккуратно опустился на кровать и бережно протянул Шэн Линъюаню стакан холодного чая с молоком:

— Это чай без сахара. Я только что купил его… Эй, Ваше Величество, успокойтесь!

Шэн Линъюань взмахнул рукой, наотмашь ударив по воздуху хлыстом из черного тумана, и Сюань Цзи тут же вскочил на ноги, намертво вцепившись в стакан. Без огромных крыльев за спиной он был намного легче других людей. Слегка приподнявшись на цыпочки, Сюань Цзи коснулся пальцами потолка, и в комнате тут же развернулся пространственный массив. Прикроватный столик со стоявшей на нем лампой вытянулся, превращаясь в огромное грушевое дерево. Сюань Цзи быстро вскочил на ветку, и похожие на снег лепестки посыпались вниз, почти похоронив под собой Шэн Линъюаня.

— Извини, переборщил со спецэффектами, — похлопав по стволу, протянул Сюань Цзи. Мелкие, словно перхоть, лепестки тут же перестали падать, и юноша развернулся, водрузив стакан на ближайшую ветку. — Ваше Величество, лучше уж сдуйте меня. Чайные начинают работу с первого дня Нового года, потому не стоит портить напиток, даже если он тебе не нужен.

Шэн Линъюань проигнорировал его слова и отвернулся, глядя куда-то в сторону. Лившиеся в окно солнечные лучи окрашивали все в золото. В воздухе плавали пылинки и мелкий огненно-красный пух. Им некуда было деться… Солнце осветило висевшую в пустоте тонкую нить, отдаленно похожую на паутину.

Нить соединяла его с Сюань Цзи. Но стоило только протянуть руку и схватить ее, как она исчезала, словно отражение в воде. Нити нельзя было коснуться, но, мгновение спустя, она снова повисла в воздухе.

Сюань Цзи на секунду опешил. Улыбка сползла с его губ, и лицо юноши приобрело на редкость сдержанное выражение. Он неохотно прижал ладонь ко лбу:

— Уже заметил? Похоже, мне еще далеко до мастерства короля морей.

С дрожащими руками Шэн Линъюань пристально смотрел на казавшуюся призрачной «паутину».

— Что ты наделал… Что это такое?

— Король морей решил, что я неплохо выполнил свой долг и наградил меня «тайной русалочьего народа», в ней говорилось о множестве непристойностей. Однако было там и кое-что еще. Эта техника называлась «Клятва вечной любви», она показалась мне очень интересной, — Сюань Цзи спрыгнул с дерева, схватил Шэн Линъюаня за руку и, бережно придерживая за запястье, оставил на его пальце едва заметный порез. Сразу после этого юноша раскрыл ладонь, демонстрируя Его Величеству точно такой же след.

Маленькая ранка на пальце Шэн Линъюаня тут же зажила, а вместе с ней зажил и порез Сюань Цзи.

— Если тебе будет больно, я разделю эту боль с тобой. Если ты погибнешь в Чиюань, я погибну вместе с тобой, — торжественно заявил Сюань Цзи, распушив свой несуществующий хвост. — Теперь ты мой.

Недолго думая, Шэн Линъюань схватил юношу за воротник. Его руки дрожали, но он все равно замахнулся, чтобы ударить Сюань Цзи.

Но Сюань Цзи не уклонился. Он лишь покорно склонил голову на бок и улыбнулся:

— Это первый раз в твоей жизни, когда ты ударил человека?

Шэн Линъюань не только впервые ударил кого-то кулаком, но и впервые понял, что значит злиться до звона в ушах. До этого момента, что бы ни произошло, его сердцебиение оставалось неизменным. Но теперь это измученное сердце билось все быстрее и быстрее. Шэн Линъюань почувствовал, как к нему возвращается мигрень и, что есть мочи, сжал руки в кулаки.

— Ты… — сдавленно бормотал он. — Ты меня бесишь, тебе больше незачем беспокоиться об этом живописном месте.

Сюань Цзи понятия не имел, что задумал Его Величество. Удивленный тем, что до смерти его рассердил, юноша удивленно ответил:

— Что не так? Тебя злит, что в мире существует техника, позволяющая разделить с кем-то жизнь и смерть? Если ты так зол на меня, я могу уйти. Но, когда придет время, больше некому будет охранять Чиюань, — произнес Сюань Цзи.

— Убирайся… — сдавленно пробормотал Шэн Линъюань.

Но юноша только потянулся, поднял с пола упавшее пальто Шэн Линъюаня, отряхнул и аккуратно опустил на чужие плечи:

— Я ведь сказал тебе, где научился таким трюкам, можешь не пытаться. Это «тайна русалочьего народа», знания, что хранились в ней, давно утрачены. Теперь лишь я умею этим пользоваться. Никто кроме меня не сможет прочесть письмена четырехтысячелетней давности, никто не сможет использовать эту технику.

— Убирайся вон! — закричал Шэн Линъюань.

— Ладно, ладно, — согласился Сюань Цзи, — я ухожу.

С этими словами он встал и направился к выходу из спальни. Сжав пальцами ручку двери, он не удержался и снова оглянулся. В комнате было тепло, и румянец, совсем недавно красовавшийся на лице Шэн Линъюаня, уже исчез, но его глаза до сих пор пылали от гнева. В расстегнутом вороте рубашки виднелась часто вздымавшаяся грудь.

В мыслях Сюань Цзи тут же всплыл ряд неудобных сцен. Он уже добился того, чего хотел, и теперь, ничем не обремененный, чувствовал себя свободным, словно птица, потому, пользуясь возникшей между ними связью, очень дотошно передал свои идеи Шэн Линъюаню.

В воздух тут же взвился черный туман и безжалостно вытолкнул Сюань Цзи в гостиную. Дверь за его спиной с грохотом захлопнулась.

Сюань Цзи был более, чем доволен результатом. Казалось, будто он сорвал самый вкусный плод с грушевого дерева в Дунчуане. Оказавшись в гостиной, юноша закашлялся, подавившись смехом, и еще долгое время хохотал там в одиночестве.

Можно было захлопнуть любую дверь, но от звука чужого голоса так просто не избавишься. Кровь, что связала их друг с другом, тут же дала о себе знать, и Шэн Линъюань отчетливо ощутил радость, охватившую Сюань Цзи.

Вскоре связь между ними ослабла и исчезла, и шум в ушах Его Величества почти прекратился. Стоя лицом к раскидистому грушевому дереву, он услышал из гостиной веселый свист.

Сюань Цзи вернул ему давно утраченную любовь, и окружавшая его аура смерти, наконец, развеялась. Его память вернулась, и Шэн Линъюань отчетливо осознал, что дух меча злился на него целых двадцать лет.

Этот маленький ублюдок пережил множество взлетов и падений и, в конце концов, кое-чего достиг. Он совершенствовался и обучился множеству хитростей.

Шэн Линъюань прижал руку к груди и попытался успокоить свое не в меру живое сердце.

Но прежде, чем ему это удалось, что-то коснулось его рассеянного божественного сознания.

Облако черного тумана вырвалось на свободу, закрывая собой солнечные лучи. В «кровеносной системе земли» Юнъаня что-то неуловимо изменилось. Если бы Шэн Линъюань не вернул себе кровь Чжу-Цюэ, его чувства не обострились бы, и он бы наверняка ничего не заметил.