В поисках солнца (СИ)

14. Что говорит лучше слов?

— Конечно, господин Крейнар, можете прислать за ней завтра к вечеру! — вежливо ответил Илмарт, столь же вежливо простился, аккуратно прикрыл дверь, вернулся к своему рабочему столу, сел и с большим недоумением уставился в стену.

Несколько минут он пялился в пустоту, потом растерянно потряс головой и полез за новым пергаментом. Спустя ещё минуту по нему заструились чёткие аккуратные линии, складывающиеся в контуры Кеса.

Вырисовывая точно такую же карту, которую он буквально три дня назад отдал Этрэну, Илмарт недоумевал всё больше.

«Торговое представительство они там открывают, что ли?» — вопрошал он сам у себя.

Господин Крейнар, который только что явился к нему с заказом на карту Кеса, тоже был купцом, как и Этрэн, но торговал больше по ниийскому направлению.

«Нет, если бы они были заодно, — размышлял Илмарт, — им бы хватило одной карты на двоих».

Во всяком случае, рисуя ещё раз единственный торговый порт Кеса, Илмарт не мог понять, какие там могли бы существовать подробности, требующие наличия двух карт. Тем более, что ему и заказывали не карту собственно порта, а карту всего острова. Вот зачем двум купцам могли потребоваться две карты всего Кеса?

Никаких толковых идей на этот счёт Илмарт не имел, зато предположил, что Крейнар мог увидеть у Этрэна его карту и захотеть такую же.

Это не давало ответа на вопрос, на кой ляд Кес потребовался Этрэну, и создавала дополнительный ряд вопросов, почему эта невыясненная причина оказалась актуальной и для других купцов.

Не то чтобы Илмарта это как-то касалось; но обычно было легко понять, зачем нужна клиенту очередная карта, и Илмарт предпочитал знать эти причины, чтобы получить максимально подходящий клиенту итог. А тут сиди и гадай — может, она им вообще эстетики ради понадобилась?

Прищурив один глаз, Илмарт оценил сам контур Кеса — поскольку ему не требовалось в этот раз тянуть время ради Олив, с наброском он уже закончил. Кес напоминал собой какую-то кривую картофелину, и Илмарт не видел никаких причин, по которым его можно было бы счесть эстетически привлекательным.

Именно за моментом этой оценки его и застали друзья: Дереку потребовался какой-то справочник, а Райтэн увязался за компанию.

Над передачей справочника завязался живой разговор: Илмарт и Дерек работали над очередной совместной картой. Райтэн, скучая, оглядывал помещение — в прошлые свои визиты сюда ему было не до того.

Внимание его привлекла акварель, которую он приметил ещё в кабинете в Кармидере. В янтарно-золотистых лучах восходящего солнца рыжела массивная горная вершина, чем-то неуловимо похожая на самого Илмарта.

От осознания этого внезапного сходства его отвлёк Дерек. Заметив, что так внимательно разглядывает друг, он тоже впервые вгляделся в акварель, присвистнул и спросил:

— Ого, ты ещё и рисуешь?

— Это подарок. — Хмуро ответил Илмарт после небольшой паузы.

Удивлённый Дерек почти неощутимо прищурил глаза, вглядываясь, затем заметно покраснел и смущённо замялся.

Райтэн попереводил взгляд с одного на другого, не понимая, чем вызваны такие эмоции. На его вопросительную мимику Илмарт только поморщился, что породило ещё больше вопросов.

Состроив надменно-недовольное выражение лица, Райтэн сложил руки на груди. Он понял, что не улавливает подтекст разговора, и что подтекст этот почему-то весьма важен, и это собственное непонимание вызывало у него глухое раздражение.

Бросив на друга беглый взгляд, Дерек разгадал его состояние и деланно-небрежно уточнил у Илмарта:

— От Руби, да?

Райтэн застыл в недоумении; ещё глубже его недоумение стало, когда Илмарт кивнул.

Здесь было непонятно решительно всё: и зачем Руби вздумалось дарить такой подарок, и с чего бы Илмарт стал его принимать, и почему подарок этот явно был ему дорог и занимал видное место в его кабинете — и он даже забрал его с собой в столицу! — и как, Великое ты моё Пламя, Дерек умудрился сразу на взгляд понять, что это рисунок Руби!

Все эти вопросы, видимо, вполне отразились на лице Райтэна, потому что, вздохнув, Дерек принялся грустно как-то объяснять:

— Смотри, это же она нас нарисовала.

Райтэн презрительно дёрнул губой.

Если в горе, занимавшей центральное место композиции, ещё можно было распознать Илмарта, то никакого такого «нас» он там точно не видел.

— Вот же я! — мягко рассмеялся Дерек, аккуратно проводя пальцем по солнечному склону горы.

Приглядевшись, Райтэн разобрал, что большая часть склона была прикрыта густыми кустами. Солнечные лучи путались в ветках этих кустов, преломлялись и отражались солнечными зайчиками в кронах.

— А ты тут совершенно неуловим! — совсем уж весело начал тыкать Дерек пальцем в места, где, как казалось Райтэну раньше, было скопление солнечных зайчиков. Теперь же он разглядел, что там и сям — и на листьях, и на камнях, и в воздухе, — короткие солнечные лучики сверкали как маленькие молнии. От них, в самом деле, начинало рябить в глазах, если смотреть слишком пристально; а вот если не вглядываться, то периферийным зрением казалось, что они, и впрямь, носятся по всей картинке, сверкая то там, то сям.

— Илмарта ты и сам нашёл, — кивнул в знак своим мыслям Дерек, — а Руби… — и враз посерьёзневшим тоном он резюмировал: — Руби — вот.

С обратной от солнца стороны горы у её подножья раскинулась долина — почти невидимая, поскольку не попадала в границы рисунка. Однако из этой долины поднимался густой и даже на взгляд холодный туман. Туман этот окутывал гору с теневой стороны; но там, где он выходил на сторону солнечную, начиналось настоящее визуальное чудо. Клубы прозрачного тумана, пронзаемые солнечными лучами, путались в ветках кустов, играли с молниями в догонялки и окутывали скалы сияющим тёплым лучистым облаком.

Райтэн сморгнул; почему-то сердце у него защемило от тоски и странного чувства, что в картинке этой есть что-то драматично-надрывное.

— А где Олив? — наконец, тихо спросил он, чтобы как-то прервать тишину, которая стала ему казаться тревожной.

И Илмарт, и Дерек посмотрели на него с большим недоумением, изрядно приправленным жалостью, — как смотрят на больного человека, не осознающего тяжесть своей болезни.

— Это рисунок Руби, — мягко напомнил Дерек, как будто это должно было всё объяснить.

Но Райтэну это ничего не объяснило.

— Тут не может быть Олив, — по-прежнему противно-мягким тоном «расшифровал» Дерек.

Это ничего не расшифровывало.

— Тогнар! — сложив мускулистые руки на груди, фыркнул Илмарт. — Работай своими хвалёными мозгами, давай! — подначил он. — Конечно, тут нет Олливи. Ведь она заняла то место, о котором мечтала Руби.

Райтэн подскочил от возмущения и открыл было рот, чтобы это возмущение высказать — мол, как может эта лицемерная интриганка претендовать на место его замечательной и уникальной Олив! — но промолчал, оскорблённый тем, что его друзья одновременно возвели глаза к потолку в предчувствии его взрыва.

Осознав, что взрыва не последует, они снова уставились на акварель.

— Очень пронзительно, — отметил Дерек.

Илмарт молча пожал плечами, не размыкая рук.

Райтэн презрительно фыркнул, но на душе у него сделалось как-то муторно. Он не видел Руби со дня их развода — и, в целом, такое положение дел его более чем устраивало. Однако где-то очень, очень глубоко в душе он, видимо, продолжал считать себя отчасти ответственным за неё — раз приняв за кого-то ответственность, Райтэн совершенно не умел отменять такого рода решений. Возможно, он потому так и бесился при одном упоминании её имени, что не мог заставить себя относиться к её судьбе безразлично.

Он даже подумал было спросить, не знают ли друзья, что с нею сейчас, но окоротил себя.

Илмарт, впрочем, всё равно ничего не знал — он в последний раз пересекался с нею в Кармидере, когда она подходила к нему в попытке поговорить, но так и не поговорила. Рисунок она оставила в кабинете картографии на его столе, и он нашёл его уже после её отъезда.

Что касается Дерека, то он, разумеется, был в курсе. В столице ему пришлось для заведения связей постоянно мелькать на различных светских мероприятиях, и там он видел её довольно часто.

— А что, вообще, с ней? — неожиданно задал Илмарт вопрос, который так и не задал Райтэн.

— Да всё в порядке, — безразлично повёл плечами Дерек и, к полной неожиданности остальных, вдруг добавил: — Замуж недавно вышла.

На него с двух сторон устремилось два столь ошеломлённых взгляда, как будто в их картине мира Руби, совершенно точно, не могла выйти замуж больше никогда.

Удивившись такой странной реакции, Дерек пояснил:

— За местного какого-то вельможу… Тэн, наверно, знает, — и назвал фамилию.

Райтэн заморожено кивнул — мол, да, знаю таких.

— И что? — с неожиданным любопытством затребовал подробностей Илмарт.

Любопытство это вызвало у Дерека ещё больше недоумения, чем ошарашенность Райтэна.

— Что — что? — не понял Дерек.

Он, как креатура Михара, конечно, не мог остаться в стороне от такого события, как брак его дочери, и даже преподнёс молодожёнам приличествующий случаю подарок на соответствующем приёме, но особо рассказать ему об этом было нечего. Приём как приём. Как все другие такие же.

— Ну, — неопределённо повёл плечом Илмарт, — Михар-то что?

Изрядно раздражённый этим вопросом Дерек огрызнулся:

— Почём я знаю? Я ему что, конфидент в семейных интригах?

Он резким нервным жестом сложил руки на груди — теперь все трое стояли напротив картинки в этой позе — и несколько раз резко фыркнул. Тема Михара его неимоверно раздражала.

— Да я ж просто спросил, — примирительно прогудел Илмарт.

Лицо Дерека застыло в жёсткой, неприятной гримасе; он явно не желал поддерживать разговор.

Заметив его состояние, Райтэн поспешно перевёл тему.

— А что у тебя там сейчас? — с весьма искренним любопытством спросил он, трогая пергамент на столе Илмарта.

— Кес, — охотно ответил тот, подходя ближе. Тут ему пришло в голову, что он сможет сейчас разгадать одну из заинтересовавших его загадок, поэтому он спросил: — Кстати, ты, может, знаешь, зачем твоему отцу и господину Дранкару карта Кеса?

Райтэн выглядел не шутя удивлённым.

— Карта Кеса? — переспросил он и всерьёз задумался, потом нерешительно резюмировал: — Да нет у нас там ничего, — имея в виду, что Кес не входит ни в торговые интересы Этрэна, ни в политические интриги отца.

— Господину Дранкару вроде был интересен Кес, — неожиданно вмешался в дело Дерек, тоже разглядывая карту. — Во всяком случае, он меня о нём расспрашивал как-то.

— Ммм? — заинтересовался Илмарт, почуяв, что за этим делом всё же что-то есть.

Дерек, впрочем, уже пожалел, что высказался, потому что более чем уклончиво ответил:

— Это лет десять назад было, и, кажется, его более беспокоил раздел влияния в Многоземном море.

Тут все покивали — вопрос повышения влияния Ньона в Многоземном море беспокоил вообще всех.

— Может, наши пираты его планируют отбить, — высказал довольно очевидное предположение Райтэн.

Анджелия едва ли стала бы вмешиваться в это дело официально — воевать с Ньоном никому не хотелось — но Анджелия и не сводилась к своей официальной стороне. На южных морях и островах хватало местных маргиналов, которые не считали необходимым согласовывать свои действия с властями.

— Теоретически, — возразил Дерек, — местная крепость любой штурм выдержит. А осада… флот адмирала Кьерина недалеко, и, как показала недавняя практика, разрозненные пираты ему мало что могут противопоставить.

Завязался яркий и азартный спор. Райтэн отстаивал сторону анжельских пиратов — полагал их достаточно дерзкими и находчивыми, чтобы найти способ овладеть Кесом до прибытия подмоги, — а Дерек настаивал на хорошей организованности ньонских войск и их способности и крепость удержать, и пиратов выдворить.

Илмарт помалкивал и слушал. Из услышанного он сделал два вывода: никакого набега на Кес Тогнар и Дранкар не планируют (слишком умны для такого шага), а вот Дерек, действительно, знает о ньонской военной тактике слишком много.