В поисках солнца (СИ)

7. В чём суть дружбы?

Отъезд Руби вызвал у Дерека большое беспокойство. Он небезосновательно полагал, что при отсутствии необходимости в лояльном отношении к дочери господин Михар предпочтёт вместо пряников использовать кнут.

Опасения такого рода побудили Дерека составить список неприятностей, кои ему может организовать непрошеный благодетель.

Список этот содержал в себе три раздела.

Первый затрагивал неприятности, которые Михар мог организовать собственно Дереку. Возглавлял этот раздел пункт «раскопать историю и привлечь Грэхарда» — а дальше перечислялись всевозможные примитивные способы давления, от угрозы убийства — до мелкого членовредительства. Поскольку всё это остальное находилось за пределами, очерченными законами Анджелии, Дерек полагал маловероятным, что Михар возьмётся за эти рискованные для его репутации рычаги давления.

Второй раздел обозначал возможные угрозы Магрэнь. Конечно, они вроде как договорились не привлекать дам, но Дерек полагал наивным доверять такого рода договорённостям.

Третий, наконец, касался Райтэна, его проектов и его семьи — там можно было прижать и на контрабанде, и на не совсем демократичных основах управления в Аньтье, и на многом другом.

Порассматривав получившиеся списки, Дерек пришёл к выводу, что ему неплохо бы обзавестись союзниками и обсудить ситуацию со знающими людьми — точнее, с отцом Райтэна. Повод наведаться в Брейлин у него был: господин Михар таки действительно согласился закупать каменный уголь для своего чугуноплавильного предприятия в Ан-Фило, и, поскольку предприятие это было весьма и весьма объёмным, следовало подумать как над расширением карьера, так и над удобством логистики.

Планы Дерека удачно сочетались с планами Райтэна. Они с Олив как раз хотели испытать корабли на Кантаэнь — требовалось оценить перспективы северной торговли по речному пути — и сперва предполагали заехать в Брейлин, потому что Райтэн собирался познакомить жену с отцом.

Илмарта тоже позвали, но он отказался, заявив, что в Кармидере у него есть дела поинтереснее, и вообще, он покуда не настолько сошёл с ума, чтобы мешать молодожёнам в свадебном путешествии.

Олив и Райтэн, которым и в голову не приходило рассматривать свою деловую поездку как свадебное путешествие, только переглянулись удивлённо, но возражать не стали. В конце концов, да, у них были вполне определённые планы на совместный досуг.

Поездка, правда, с самого начала не задалась, поскольку Дерека сопровождал неизменный Джей. Райтэна это обстоятельство раздражало неимоверно, но на предложение оставить докучливого шпиона в Кармидере Дерек лишь моргнул недоуменно и переспросил:

— Как ты себе это представляешь? Он же мой телохранитель.

— Вот именно, что твой! — возвёл глаза к небу Райтэн. — Вот и вели ему остаться!

Дерек смерил друга недоверчивым взглядом — мол, неужели ты и впрямь способен изречь столь несусветную глупость? — затем наклонил голову набок и мягко напомнил:

— Тэн, у него есть вполне определённая работа — с конкретными обязательствами — и плачу за выполнение этой работы не я.

Райтэн скривился, поскольку возразить на это было нечего, и оставил вопрос — впрочем, взгляды, которыми он прожигал Джея, были более чем красноречивы.

Тот относился к столь недружелюбному приёму философски, и даже упорно не замечал тех гадостей, которые Райтэн изрекал в его адрес по всякому удобному случаю. Джей слишком радовался поездке, чтобы обращать внимание на досадные мелочи.

Что в клане, что при господине Михаре он жил, считай, в четырёх стенах, и единственным — крайне неприятным — опытом путешествия у него было бегство из Джотанды в Анджелию, которое он помнил не так чтобы хорошо: был ранен, эмоционально выбит из колеи, напуган и деморализован гибелью близких. Не тот опыт, который хотелось бы вспоминать.

Между тем, Джею очень нравилось путешествовать — он это понял, когда из Ан-Фило добирался в Кармидер, — и он с большим азартом предвкушал предстоящую поездку и совершенно искренне наслаждался каждым её этапом. Ему было ужасно, просто невыносимо интересно посмотреть на невиданные корабли Райтэна, о которых столько говорили; узнать, каково это — путешествовать на таком корабле по реке; увидеть, какова настоящая Анджелия, широкая и дикая, а не все эти тесные города; познакомиться со знаменитым каменноугольным карьером, повидать Брейлин, посмотреть на знакомые горы с анжельской стороны…

Как вы понимаете, настроение у Джея было самым что ни на есть праздничным, и никакие, даже самые острые, замечания Райтэна не могли его задеть — и даже не менее острые взгляды Олив тоже.

Кроме того, у него была ещё одна причина радоваться: Дерек возжелал овладеть джотандским, а в обмен предложил обучать ниийскому. Теперь их взаимодействие происходило весьма живо: они переводили друг другу все фразы, которыми обменивались, и постоянно называли окружающие предметы на разных языках. На самом деле, это оказалось до того увлекательно, что Джей порой напрочь забывал о своих обязанностях по охране. Кажется, недостаточно прекрасно владеть клинком и рукопашным боем, чтобы быть хорошим телохранителем: Джею для этого явно не хватало внимательности и сосредоточенности.

Дерек, впрочем, отнюдь не сетовал на рассеянность телохранителя: ему самому было гораздо интереснее учить джотандский с разговорчивым партнёром, чем держать в памяти наличие молчаливого охранника где-то за спиной.

Путешествие давало новую пищу для языковых упражнений: ещё на подходе к пристани они с Джеем выяснили, что в джотандском существует целых десять слов для обозначения разных типов рек, тогда как в ниийском имеется всего три.

— Ну что ж, придётся мне хорошенько поднапрячь мозги! — смеялся Дерек, поскольку Джей запомнил все свои три слова влёт, а вот он сам не мог похвастаться способностью выучить десяток так быстро.

Райтэн молчал и скрежетал зубами. Он по-джотандски знал только два слова, обозначающие реки, и мини-лекция Джея на тему «чем реки высоко в горах отличаются от рек предгорий, и почему нужно два разных слова для их обозначения» произвела на него серьёзное впечатление; и это-то бесило особенно сильно.

Настроение его несколько выровнялось, когда они достигли причала.

Своими кораблями Райтэн гордился не шутя, и ему, определённо, было, чем хвалиться — и потому особенно приятно было хвалиться перед Дереком и Олив.

Судно, пусть и небольшое, несло три мачты. По совету Дерека Райтэн разместил на каждой мачте два ряда парусов, большие нижние — и верхние поменьше. С формой его инженерный разум тоже постарался: хотя все паруса были косые, он отказался делать их треугольными, как это бывало обычно, а предпочёл форму неправильной трапеции. Это позволяло, с одной стороны, маневрировать круто к ветру, с другой — в нужный момент улавливать попутный ветер удачнее, чем это делали те же каравеллы Грэхарда под косыми треугольными парусами.

Живо и эмоционально Райтэн принялся рассказывать о всех этих — и многих других — нюансах. Он не один год потратил, размышляя, анализируя, высчитывая и просчитывая, и теперь, когда плод его трудов стоял на воде и показывал превосходные результаты, чувствовал себя счастливым и гордым отцом гениального ребёнка.

Дерек, который частично участвовал в разработках и уже видел этот результат, слушал, тем не менее, с большим интересом — потому что ему всегда нравилось слушать, как Райтэн рассказывал о своих проектах. Джей, который не понимал в судостроении ровным счётом ничего, внимал, раскрыв рот: ему казалось, что перед ним какое-то совершенно чудесное явление, выходящее за рамки всякой обыденности. Олив, которая смыслила в кораблях весьма и весьма хорошо, да ещё и была наслышана о райтэновском эксперименте, принимала в деле самое живое участие, постоянно задавая кучу уточняющих вопросов и лазая «пощупать вон тот гик» и посмотреть «каким вы там узлом решили крепить». Узел ей, к слову, не понравился, и дальше разразилась бурная полемика на полчаса, к которой Олив и Райтэн почти сразу привлекли командира корабля, тот позвал старших матросов, и инженерная лекция незаметно перетекла в урок вязания морских узлов.

Командир спохватился первым — у него был график — и занялся, наконец, приготовлениями к отплытию. Олив и Райтэн остались вязать узлы — кажется, они устроили соревнование насчёт того, кто знает больше редких способов, — а Дерек и Джей вернулись к языковым упражнениям.

С кораблём и его основными частями — палубой, мачтами, фальшбортами — у них пошло просто. Трудности начались с нюансами, потому что Дерек, по крайней мере, хотя бы знал слово «такелаж» по-ниийски — но точно уже не мог припомнить конкретные детали этого самого такелажа — а Джей по-джотандски и того не знал.

Тогда Дерек решил перейти к парусам — слово «парус» они оба смогли вспомнить — но и здесь дело не задалось. Райтэн по-анжельски назвал этот тип парусов рейковыми, и Дереку, определённо, казалось, что он знает, как это будет по-ниийски. В голове его, правда, упорно вертелись даркийский и ньонский варианты — но ему казалось, что ниийский как-то похож на ньонский.

Наконец, вспомнив вроде то самое, он решил уточнить у Райтэна, то ли это слово. Оторвавшись от своих узлов, тот посмотрел на него как на идиота и возмутился:

— Это шпринтовый!

Дерек наклонил голову набок и нахмурился: это слово в анжельском он слышал впервые.

— А чем они различаются? — решил внести ясность в вопрос он.

Фыркнув, Райтэн пояснил:

— Тем же, чем перекладина отличается от шеста [1].

— А-а! — протянул понятливо Дерек, впрочем, не зная, как теперь решить свою языковую проблему.

— А чем перекладина отличается от шеста? — с живым интересом влез Джей, поскольку в джотандском и то, и другое называлось словом «жердь».

— На перекладине чересчур любопытных пассажиров вешают, а на шест насаживают, — незамедлительно расшифровал Райтэн с любезной, но гаденькой улыбкой.

— А-а! — понятливо протянул Джей, сделавшись вдруг ужасно похожим на Дерека в этот момент.

Райтэн скривился, поймав осуждающий взгляд друга. Впрочем, его тут же морально поддержал насмешливый фырк Олив, которая весьма оценила пиратскую шуточку и явно была бы не против продемонстрировать михаровскому шпиону названные Райтэном различия на практике.

В таком ключе и проходило само путешествие. Олив с Райтэном вечно лазили по кораблю, обсуждая планы дальнейшей модернизации — так, им пришло в голову, что можно бы и попробовать тот самый шпринтовый парус, он давал преимущество в случае резко налетевшей бури, которые имели место в озере Жоэн. Дерек с Джеем за изучением языков умудрялись обсудить всё на свете: образование Джея оставляло желать лучшего, и ему было интересно решительно всё, а Дерек, нарвавшись на благодарного слушателя, охотно пересказывал это самое всё, сочетая с языковой практикой.

Маршрут движения по Рону был удачно рассчитан так, чтобы на ночь приставать к той или иной деревушке и ночевать там, а не на корабле — он был довольно тесен и не баловал спальными местами, хотя при возникновении необходимости там могла бы заночевать и вся команда — в которую входило восемь человек — и даже гости. Однако Райтэн предпочитал комфорт, поэтому они чуть проиграли в скорости, зато выиграли в плане удобного размещения на ночь и горячего питания.

В Жоне они сделали остановку на пару дней — здесь можно было поторговать — и тут друзья решили разделиться. Дерек подумал, что, возможно, здесь найдутся покупатели на каменный уголь, поэтому неплохо бы заручиться поддержкой командира корабля — которого здесь уже знали — и наладить связи. Райтэн же полагал, что недурно бы нанести визит вежливости правителю Жона — как-никак, креатура отца, да и супругу представить хочется.

Райтэну, определённо, хотелось всему свету похвастаться Олив.

Та, правда, этих планов отнюдь не оценила. Она всё ещё носила повязку, хотя глаз, кажется, уверенно восстанавливался, да и рубцы, пусть и почти зажили, оставили более чем заметный шрамы, и Олив, совершенно точно, не ощущала себя готовой с кем-то знакомиться — тем более, с целым правителем города.

— У меня даже платья нормального нет! — горячо возражала она, вскочив и демонстрируя свой дорожный брючный наряд.

— Ну так купим! — ляпнул Райтэн, не понимая, в чём проблема.

Олив всплеснула руками и принялась объяснять, что нельзя просто так пойти и купить платье, что приличное платье, и вообще, шьют на заказ, и что к платью — это же всегда и бельё, и туфельки, и украшения, и причёска, и…

Райтэн был крайне обескуражен её неожиданным выступлением — на его памяти Олив впервые произносила настолько типичную женскую речь на совершенно типичную женскую тему. И вроде бы было вполне логично, что Олив, в самом деле, женщина, и нет ничего странного в том, что она так основательно подходит к вопросам выбора одежды и аксессуаров к ней, но всё же речь эта настолько не вязалась с самой Олив, что слушать её было весьма странно.

Пока Райтэн хлопал ресницами, переживая тяжёлый когнитивный диссонанс, Дерек оторвался от каких-то расчётов — он взял с собой всякие документы, чтобы не терять времени и продолжать работу, — и вклинился в возмущения Олив простым вопросом:

— А что, с отцом Райтэна ты тоже знакомиться не будешь?

Олив поперхнулась словом; Дерек невозмутимо пояснил:

— Ну, раз платья нет, а без платья знакомиться нельзя?

Она хотела было ответить, что где знакомство с отцом мужа — а где представление целому правителю города, но своевременно вспомнила, что отец мужа по совместительству является даже и более значимой политической фигурой, чем означенный правитель.

На неё разом снизошло тяжёлое понимание того факта, что в её гардеробе и в принципе отсутствует что-то достаточно приличное, чтобы представлять Райтэна в высоких кругах.

Большую часть её самостоятельной жизни у неё попросту не было денег на одежду, поэтому она настолько привыкла обходиться малым, что по переезду в Кармидер и не подумала серьёзно обновить гардероб. Райтэн же в её глазах представлял фигуру такой величины, жена которого обязана была одеваться изысканно, модно и дорого — чего Олив не умела и не хотела.

— Дер! — возмутился Райтэн, который полагал, что упоминание его отца только ухудшило общее положение, и Дереку стоило бы лучше выбирать темы для провокаций.

— Что? — не понял тот, поскольку ему и в голову не пришло, что у Олив могут быть какие-то переживания подобного рода — она всегда выглядела весьма уверенной в себе.

Райтэн ответил взглядом мрачным и горящим, и Дерек догадался посмотреть на Олив.

Её закаменевшее лицо и вцепившиеся в столешницу пальцы позволили ему догадаться, что она весьма волнуется — и тут он своевременно вспомнил, как волновался сам, когда Райтэн предложил ему побрататься. Дерек соображал быстро, поэтому тут же сделал заметку в голове — что Олив не следует дразнить такими вещами — и постарался исправить дело весёлым:

— Ну, тут нечего переживать, я совершенно уверен, что ты понравишься ему и безо всякого пла… — в процессе договаривания фразы до него дошло, насколько двусмысленно он умудрился её сформулировать, и он осёкся.

— Ты сегодня в ударе! — возвёл глаза к потолку Райтэн, потом величественно заявил Олив: — Будет тебе платье, со всем полагающимся, — и стремительно унёсся в неведомые дали.

— Как будто дело в платье!.. — отчаянно пробормотала себе под нос Олив, садясь и пряча лицо в ладонях.

— Ну, если дело не в нём, то стоило высказаться конкретнее, — дипломатично отметил Дерек. Подумав, добавил: — Ты же знаешь Тэна, если не выдать ему детали сразу, он понесётся совершать подвиги, не удосужившись эти детали узнать.

Олив простонала что-то мучительное в свои ладони.

Ещё помолчав, Дерек вернулся к теме:

— И, серьёзно, Тогнар-старший весьма приятный человек. Ты ему точно понравишься, гарантирую.

Тяжело вздохнув, Олив переместила ладони, уложив на них подбородок, и мрачно уставилась на Дерека.

Тот решил поддержать её признанием:

— Я тоже волновался, когда с ним знакомился. Ну! — он полохматил себе волосы. — Где Тогнары, а где я!

— Та! — с большим недовольством Олив откинулась на спинку стула и сложила руки на груди. — Тебе-то чего волноваться, Дер? — и с горечью добавила: — Тебя Тогнар никогда не бросит.

Чуть не закашлявшись от неожиданности, Дерек, тем не менее, вежливо приподнял брови и с деланным интересом спросил:

— Откуда такая информация?

Олив изобразила лицом вопрос.

Скорчив физиономию скептическую и насмешливую, он уточнил:

— Откуда у тебя столь уверенное мнение, что Тэн меня никогда не бросит?

От постановки вопроса Олив аж покраснела. Что на такое ответить, она не знала, поэтому лишь беспомощно воскликнула:

— Это же очевидно!

Дерек опёрся локтями на стол и чуть наклонился к ней. Смерив её взглядом внимательным и серьёзным, возразил:

— Вообще-то, нет. Тэн живой, свободный человек, и, уверяю тебя, мы не подписывали договоров о вечном сотрудничестве, — он чуть улыбнулся, припомнив, впрочем, устный «договор» о разделении загробной участи, — да и какой договор? — он легко откинулся на спинку стула и пожал плечами: — Человек не вещь. Может уйти, когда захочет и куда хочет.

Олив нахмурилась. Понаблюдав за её мрачной мимикой, Дерек продолжил философствования:

— Нельзя привязать к себе человека насильно. Он либо сам выбирает быть с тобой, либо ты его теряешь. — Подумав немного, добавил: — Я рад, что Тэн выбирает быть моим другом. И бесконечно благодарен ему за это, — с тёплой улыбкой отметил он. — И надеюсь, что так будет всегда — потому что я хочу, чтобы он был частью моей жизни, и хочу участвовать в его жизни тоже. — Потом лицо его посуровело: — Но, Олив, считать, что он обязан всегда выбирать меня? Это ведь значит обесценить саму суть дружбы, разве нет? — испытующе посмотрел он на неё.

— Нет, — не поддалась она, всем своим лицом выражая упрямство.

Он пожал плечами:

— А по мне, так да. Мне именно это и ценно: знать, что Тэн всегда может уйти, — и видеть, как он каждый день выбирает остаться.

Фыркнув, Олив парировала:

— Мы возвращаемся к тому, что тебе волноваться не о чем. Он всегда выберет остаться с тобой.

Осознав, что её не переспорить, Дерек легонько хмыкнул и уточнил:

— Мы сейчас говорим о том Райтэна Тогнаре, который может в любой момент просто сорваться и помчаться в неведомые дали, никому ничего не объясняя? — он задумчиво почесал бороду и добавил: — Ну, во всяком случае, ты в чём-то права, я надеюсь, что даже в такой ситуации он, по крайней мере, позволит мне сорваться вместе с ним. На правах брата. И не понимаю в этом случае твоего недовольства, — логично отметил он, — ведь и тебе наверняка будет предоставлена такая же честь — на правах жены.

Олив скривилась:

— С братьями на разводятся.

На самом деле, в Анджелии существовал процесс, аналогичный разводу, для разрыва братских отношений, но пользовались им весьма редко, и ни Олив, ни Дерек о нём попросту не знали.

Тем не менее, Дерек возразил:

— Ты либо доверяешь человеку, либо нет. С жёнами разводятся, с братьями расходятся, с друзьями ссорятся, клятвы нарушаются, договора не стоят бумаги, на которых написаны. Ни у кого не может быть гарантий, что его не бросят. — С усмешкой, сути которой она не уловила, добавил: — Даже рабы порой сбегают от своих хозяев, Олив.

Смерив его мрачным и болезненным взглядом, она как-то остро спросила:

— И как же тогда жить?

Дерек в вежливом недоумении приподнял брови. Потом подался к ней корпусом и задушевным голосом спросил:

— А ты что же, хотела бы реально привязать его к своей косе и никуда не отпускать?

Лицо её перекосило от такой постановки вопроса.

— Нет, но!.. — возмутилась она и запнулась, так и не сумев выразить это своё «но».

С полминуты поразглядывав её с большим вниманием, Дерек расшифровал продолжение фразы сам:

— Но ты бы хотела, чтобы у него не было возможности уйти.

Она, нервно дёрнувшись, отвернулась. Звучало паршиво, но паршивее всего было то, что это была правда. Она действительно хотела, чтобы у него гарантировано попросту не было возможности уйти.

Оценив по её лицу её недовольство собственной позицией, Дерек фыркнул и выдал добивающий удар:

— Уверен, Илмарт не откажет тебе в мелкой просьбе и оторвёт ему ноги, если тебе так уж хочется. Тогда он, действительно, попросту не сможет уйти.

— Дер! — возмутилась она, резко поворачиваясь к нему.

Он состроил невинное лицо. Потом с заметной тревогой попросил:

— Ты только ему не говори, что я это предложил. А то он в ответ оторвёт голову мне.

— Оторву! — радостно подтвердил ворвавшийся в комнату Райтэн, услышавший последнюю фразу. — Зачем тебе голова, Дер, если в ней всё равно нет мозгов?

Дерек выразительно закатил глаза к потолку.

Пронёсшись мимо него, Райтэн резко затормозил возле стула Олив, рассиялся улыбкой и гордо провозгласил:

— Пойдём же, я обо всём договорился!

Глаза его сияли горячо и радостно — он был весьма доволен тем, что нашёл нужного человека и решил проблему с её костюмом. Олив сделалось ужасно неловко — ведь она просто искала предлога отказаться от знакомства и придумала все эти глупости про платье, чтобы обосновать свой отказ. Какое платье, при её-то шрамах! Она будет выглядеть максимально нелепо, вырядившись во что-то модное и женственное.

Она бросила беспомощный взгляд на Дерека. Тот округлил глаза, кивнул на Райтэна и «расшифровал»:

— Видишь, он обо всём договорился. Потому что ему нравится заботиться о тебе.

Олив на это покраснела, а Райтэн вытаращился на него с большим недоумением. В ответ на это недоумение Дерек снова сработал «переводчиком»:

— А ей очень приятно, что ты о ней заботишься, но она совершенно не знает, как выражать свою признательность, и поэтому ей неловко.

Тут покраснел и Райтэн. С большим удовольствием Дерек продолжил суфлировать, весело блестя глазами:

— Ну вот, Олив, а теперь ему крайне неловко, что тебе из-за него неловко.

— Сейчас тебе тоже будет крайне неловко, — немного хрипло выдавил из себя совершенно смущённый Райтэн, — потому что людям без головы всегда становится крайне неловко!

Дерек приподнял брови и весело парировал:

— Ба! Я же не виноват, что вы не умеете друг с другом словами разговаривать!

Райтэн прищурился, смерил друга недовольным взглядом, потом с большими сомнениями поразглядывал смущённую Олив и с подозрением в голосе уточнил:

— А о чём вы тут без меня говорили и почему я должен был оторвать Деру голову?

Дерек, видимо, хотел ответить на это что-то насмешливое, и даже открыл было рот, но тут Олив вскочила, схватила Райтэна за руку, воскликнула:

— Ах! Пойдём же уже за платьем! — и достаточно настойчиво потащила его на выход.

Недоумевая, Райтэн, тем не менее, позволил себя тащить, по пути, правда, одарив Дерека раздражённым взглядом.

Тот, не проникнувшись, скорчил недовольную рожу и неожиданно пошёл в атаку:

— Кстати, Тэн, а куда ты дел моего телохранителя?

Олив аж остановилась от неожиданности. Впрочем, теперь уже Райтэн начал тянуть её на выход, досадливо отговорившись на ходу:

— Да так, послал в одну лавку по делу, мне нужно было!

Тихо присвистнув и не обернувшись — парочка была уже почти у дверей, прямо у него за спиной, — Дерек сдержанно отметил:

— Он, вообще-то, не посыльный.

— Ничего, пусть побегает! — отмахнулся Райтэн уже в дверях. — Ему полезно! — и они с Олив унеслись за платьем.

— Дурдом! — буркнул на это себе под нос Дерек, зарываясь в свои бумаги.

Люгерный (он же рейковый) парус крепится верхом к рейку (перекладине), закреплённому на мачте перпендикулярно ей. Шпринтовый парус не крепится сверху, он растягивается по диагонали шестом (шпринтовом), один конец которого опирается о нижнюю часть мачты, другой — оттягивает верхний угол паруса. Грубо говоря, люгерный парус висит, а шпринтовый натягивается. Проблема Дерека не в том, что он не видит разницы, а в том, что в даркийском нет слова «шпринтов», поэтому оба типа парусов называются рейковыми. Райтэн этой тонкости не знает.