В поисках солнца (СИ)

3. Как спровоцировать семейный скандал?

Как водится, к развитию своей интриги Руби подошла основательно, и пару недель вела предварительную подготовку. Оная заключалась в тоскливых взглядах, которые Руби бросала на Райтэна в присутствии Кайтэнь, тяжёлых беззвучных вздохах, лихорадочных попытках быстрее перевести разговор всякий раз, как Тэнь упоминала брата, и тщательно продуманной подавленности, включавшей, ко всему, пренебрежение питанием. Руби вполне заметно осунулась, ещё больше побледнела и довела круги под своими глазами — до идеала, а Тэнь — почти до паники.

Оставалось дождаться повода для хорошей натуральной истерики — и здесь долго ждать на пришлось. Руби вполне обоснованно полагала, что ничто так не оправдывает натуральную истерику, как банальная ревность — а причины ревновать у неё были самые веские.

Потому что Илмарт и Олив повадились таскаться к Тогнарам на ужины, поэтому три-четыре раза в неделю за столом собиралась компания, которая вполне себе чётко делилась на две половины. С одной стороны сидящую на торце тётушку обрамляли Тэнь и профессор — Руби обычно ютилась рядом с Тэнь, чтобы не действовать своей близостью на нервы Райтэну, — а другой торец оккупировали совместно Олив — со стороны Райтэна — и Илмарт — со стороны Дерека.

Застольная беседа с самого начала делилась на два этих полюса, которые почти никогда не пересекались. В день намеченной истерики, избежав искушения ввязаться в дискуссию, которую Тэнь и профессор вели по поводу некоего светящегося яда — продукта экспериментов с фосфатом кальция — Руби прислушалась к тому, что происходит на другом конце стола.

Непривычно оживлённая Олив — выглядевшая сегодня весьма привлекательно благодаря чистым распущенным волосам — со смехом рассказывала, как пыталась вчера вместе с Айлэнь выпечь пирог с солёными огурцами. Дело не задалось из-за того, что они не додумались дать огурцам сперва стечь, и в итоге тесто безбожно размокло, и то, что у них получилось, выглядело совершенно неаппетитно — хотя по вкусу оказалось вполне себе терпимым.

«Как из болота вылезла» — раздражённо и зло оценила Руби попытку Олив быть красивее, чем обычно: за волосами она не ухаживала, и намётанный взгляд Руби, конечно, сразу отметил и секущиеся концы, и непослушные пушинки вокруг головы, и неровную структуру причёски.

Надо сказать, что все трое мужчин совершенно не замечали всех этих мелких недочётов, и действительно считали, что Олив сегодня особенно красива.

— Не могу себе представить, как такое вообще возможно есть! — веселился Дерек, которому идея использовать солёные огурцы при выпечке пирога показалась странной.

— Очень даже вкусно! — вступился за идею Олив Илмарт.

— В другой раз угощу! — пообещала та и тут же добавила: — Если снова где-то не напортачу! — выпечка явно не входила в число её сильных сторон, поэтому внезапный опыт такого рода и вызвал у неё такое оживление.

— А я однажды пытался испечь пирог в кружке, — неожиданно признался Райтэн, поглядывая на Олив, как ему казалось, незаметно.

— Что? — повернулись к нему одинаково удивлённые Дерек и Олив.

Илмарт не удивился: он умел выпекать в походных кружках нечто, могущее претендовать на звание пирога.

— Да ехал как-то, — принялся слегка смущённо, но увлечённо рассказывать Райтэн, — остановился на привал, а с собой всякая гадость вроде сухарей. Дай, думаю, грибов наберу, напеку на костре. Пока набирал — нашёл гнездо с яйцами. Ну, яйца есть, вода есть, крупа была какая-то вроде манки — я и решил, а что бы пирог не испечь?

Руби с досадой и раздражением отметила, что во время своего рассказа Райтэн то и дело бросал короткие взгляды на Олив и только на неё, словно говорил для неё одной и лишь её реакция его интересовала.

Что-то изображать даже и не пришлось; Руби совершенно естественно сжимала столовые приборы с большой злостью, и от того они звякали по тарелке весьма ощутимо.

— Ты их вообще когда-нибудь пёк до этого? — со смешком уточнила Олив, которая и вообще не сводила с Райтэна глаз, как будто считала вполне допустимым так нагло разглядывать чужого мужа! «Стерва болотная!..» — стиснув зубы, выругалась про себя Руби.

— Естественно, нет! — рассмеявшись, не разочаровал друзей Райтэн.

На этом месте все трое уже откровенно смеялись, прекрасно вообразив себе эту картину.

— Вышло вкусно! — почти обиженно защитился Райтэн, но потом задумчиво добавил: — Правда, ни в одном месте не похоже на пирог.

— Да вот снег чуть подтает, — задумчиво почесал бороду Илмарт, — давайте выберемся, я вас научу. Как пироги в кружке печь в походных условиях, — пояснил он.

Чуть подпрыгнув на стуле, Олив тут же загорелась идеей:

— Хочу, хочу, хочу! — глаза её сияли неподдельным задором, и она даже захлопала в ладоши от предвкушения.

Это привлекло к ней внимание другой половины стола — разговор о фосфатах прервался. Руби решила, что момента лучше не найти, и уставила демонстративно тоскливый взгляд на Райтэна.

Тот, конечно, даже не заметил, что на него кто-то смотрит: увлечённо обсуждал с друзьями нюансы будущей вылазки.

Убедившись, что находится прямо на траектории взгляда Тэнь, Руби дёрнулась, звякнув тарелкой — чтобы взгляд подруги обратился на неё — часто заморгала, задрожала губами, бросила ещё один отчаянный, полный боли взгляд на Райтэна — точно так же оставшийся им незамеченным — и, пробормотав почти неслышные извинения, чуть ли ни бегом выскочила из-за стола.

Пронзив брата недовольным взглядом, Тэнь рванула догонять — весёлая компания, обсуждавшая разнообразные блюда походной кухни, не обратила на них внимания.

Руби не убежала далеко — осталась рыдать на диванчике в гостиной. Правда, разрыдаться оказалось неожиданно сложно: она чувствовала больше раздражения, чем жалости к себе. Интрига шла не туда и не так, и Руби, решительно, не могла понять, почему дело не складывается. Она же им понравилась! Она им всем понравилась — так какая разница, как и почему она вошла в их компанию? Ведь всё, в конце концов, сложилось наилучшим образом — так зачем они теперь всё усложняют и делают вид, что её для них больше не существует?

В общем, слёзы вышли так себе; но Тэнь хватило, потому что она любила Руби, искренне переживала за неё и, к тому же, так и не была в курсе сложившейся ситуации. В её глазах всё виделось так, что бедняжка-Руби влюбилась в Райтэна, а тот, бесчувственная скотина, держал её на расстоянии и не давал ни шанса на сближение.

Пережив первый шквал утешений и нападок Тэнь на брата, который «не видит дальше собственного носа!», Руби позволила себя успокоить — всё равно не плакалось — и стала разыгрывать нервозность. Достаточно наблюдательная Тэнь заметила и начала мягко, но настойчиво расспрашивать — и Руби «раскололась».

— На самом деле… — с заметным усилием выдавила из себя она, позволяя рукам задрожать, а голосу — начать срываться. — Ты просто не знаешь, Тэнь… но я… — слёзы неудачно не шли. — Я… сделала кое-что плохое… — призналась она почти неслышно.

— Руби! — с теплотой в голосе Тэнь обхватила её ладошку, успокаивая дрожь. Горячее сочувствие на её лице ярче любых слов говорило, что она верит: что бы ни натворила подруга — всё можно исправить!

Дальше всё прошло как по нотам: сбиваясь, замолкая, шмыгая носом и используя прочие выразительные спецэффекты, Руби рассказала новую версию своей истории.

В этот раз она звучала так: мол, отец, желая усилить своё политическое влияние, высказал идею, что было бы неплохо, чтобы Руби вышла замуж за Райтэна. Руби идея показалась интересной — она была наслышана об уме и таланте предполагаемого супруга — и она согласилась попробовать себя в интриге, задуманной отцом.

— Я думала — почему бы и нет? — пряча глаза, ломко объяснялась она. — Приеду, присмотрюсь, и…

Тэнь, бледнея и качая головой, прижимала кулачок ко рту и жалобно моргала.

— И мне… — сгорбившись, Руби спрятала ладошки между коленей и лихорадочно продолжила: — Мне, понимаешь, все вы так понравились… И я… и, мне подумалось, что лучше и быть не может… и вот…

Хотя это так и не прозвучало прямо, вся её речь сводилась, в сущности, к тому, что она обрела в Тэнь настоящую подругу, а в Райтэне — настоящую любовь, и решила, что от интриги отца все только выиграют.

— И вот, они узнали, — тут ей всё-таки удалось немного расплакаться, потому что обидно было по-настоящему, — что… что отец планировал этот брак, и что я ему подыграла… и они мне этого не простили, — она спрятала лицо в руках и оттуда сдавленно продолжила: — И я теперь не знаю, как это исправить… Я понимаю, я должна была признаться сама, раньше! — натурально зарыдала она. — Но я так боялась… — горестный всхлип. — И, видишь, теперь меня все ненавидят, и ты… ты тоже теперь…

— Что ты говоришь такое! — возмущённо воскликнула Тэнь, захватывая её руки в свои и отводя их от её лица. — Руби, милая!.. — она порывисто обняла её, гладя по волосам.

Тэнь, конечно, была крайне потрясена этим признанием. Но у неё было горячее и верное сердце, и позади оставалось полтора года дружбы — и, разумеется, Тэнь верила всею своею душой, что эта дружба была настоящей. Она нарисовала перед своим мысленным взором картину, в которой бедняжка-Руби совершенно запуталась в интригах отца, не чает, как из них выбраться, а суровые мужчины не готовы предоставить ей шанса оправдаться и доказать, что она действительно достойна и доверия, и любви.

Не колеблясь ни одной секунды, Тэнь встала на сторону Руби бескомпромиссно и горячо.

— Ну я им покажу! — вскочила она, готовясь нестись и защищать подругу.

— Нет, пожалуйста! — вскочила вслед за ней Руби, хватая её за руку. — Они же не знают, что я действовала заодно с отцом! Они меня просто убьют!

— Они — идиоты без мозгов! — развернувшись, буквально рявкнула на неё Тэнь — и за руку потащила её обратно в столовую.

Поскольку после их ухода профессор счёл нужным откланяться, а тётушке было скучно сидеть в стороне от основной беседы, и она тоже ушла, там теперь располагалась лишь четвёрка друзей.

— Вы! — с порога возмутилась Тэнь, едва не наскочив на них с разбегу. — Вы совсем с ума сошли с этими вашими играми?!

Ответа не последовало, поскольку компания была несколько ошарашена этим явлением и не нашла слов.

Райтэн подумал, что это очередная интрига Руби, и что та, мол, пожаловалась Тэнь, что он слишком с ней холоден. Это вызывало у него глубокую досаду и раздражение: ему было неприятно, что сестра видит в этой интриганке подругу. Олив почему-то решила, что речь идёт об их играх с Илмартом, со всякими воображаемыми боями, — которые по каким-то причинам Руби пересказала Тэнь. Сам Илмарт посчитал, что вскрылось дело с его нежеланием доверять Руби свои карты. Что касается Дерека, то он, определённо, увидел игру, но не смог понять её смысл. Он предположил, что Руби пытается каким-то образом использовать Тэнь, чтобы через неё снова войти в их компанию.

Попереводив взгляд с одного на другого, Тэнь определилась с направлением своей атаки и продолжила не менее возмущённо, глядя теперь конкретно на Райтэна:

— Она не виновата! Зачем вы её мучаете?!

Бросив сперва недовольный взгляд на Руби — та пряталась, потупив взор, за подругу, — Райтэн переглянулся с Дереком. Тот поморщился: мол, ну вот, теперь от драматичной сцены не отвертимся.

— Тэнь, ты просто не видишь всей картины… — вставая, начал было объясняться Райтэн, но, конечно, горевшая жаждой справедливости сестрёнка его не дослушала.

— Это ты не видишь всей картины! — пылко возразила она. — Ты не понимаешь, что Руби действительно нас полюбила!

Олив и Илмарт переглянулись. Они оба чувствовали себя лишними в этой семейной сцене.

— Я думаю, нам пора, — кашлянув, принялась было вставать Олив.

Этот фокус у неё, впрочем, не прошёл: Райтэн властным и уверенным жестом положил руку ей на плечо, вынуждая сесть обратно.

— Ты не понимаешь, о чём говоришь, Тэнь, — холодно ответил он, пытаясь взглядом найти Руби — та всё ещё пряталась за спиной подруги.

Задохнувшись от гнева, обиды и досады, Тэнь открыла было рот — но так и не нашлась со словами.

Пока они с братом мерились гневными взглядами, Илмарт с интересом разглядывал руку Райтэна, всё ещё лежавшую на плече Олив: интерес у него вызывал не столько сам жест, сколько то, что Олив до сих пор из-под него не вывернулась.

Дерек со вздохом отодвинул стул и встал тоже: на своём месте он сидел к ворвавшимся девушкам спиной. Повернувшись, он беглым взглядом изучил открывшуюся ему картину — красную от гнева и возмущения Тэнь и прятавшуюся за ней Руби — вздохнул и вмешался:

— Может, поговорим нормально в кабинете?

Тэнь было хотела возразить, но Райтэн охотно поддержал мысль.

— Да, пройдёмте туда! — уже на ходу скомандовал он, первым устремляясь на выход.

Олив с Илмартом снова переглянулись: им казалось, что назревает знатный семейный скандал, и им тут теперь не место.

Их сомнения решительно оборвал Дерек:

— Идите, идите! — нетерпеливо махнул он в ту сторону, куда умчался Райтэн, после чего добавил с тихой усмешкой: — Ну, куда мы без вас?

Встав, Илмарт похлопал его по плечу и вместе с Олив решительно отправился за Райтэном.

Дерек повернулся к Тэнь. Она выглядела по-прежнему воинственной.

— Ну, что ты, защитница? — мягко спросил у неё Дерек, подавай руку ладонью вверх.

Смерив его взглядом недоверчивым и испытующим, Тэнь руку подала и позволила себя вести.

Руби тихо отправилась следом.