В поисках солнца (СИ)

5. Что делать, если тебя настигло твоё прошлое?

За всеми этими болотными приключениями и рисованием карт Илмарт почти забыл о том, что у него есть причины ненавидеть Дерека. Точнее, проблемы возникли ещё на уровне того чувства вины, которое побудило его требовать правосудия, а в итоге привело к попойке, которая закончилась тем, что он нанялся картографом.

Сводить счёты с уже нанимателем не вписывалось в кодекс чести Илмарта, поэтому он, в какой-то степени, оказался заложником сложившегося положения дел, и сперва был вынужден взаимодействовать с Дереком нейтрально, а после и втянулся.

Впрочем, чего тут лукавить, втянулся он почти сразу, потому что не подшучивать над Райтэном по поводу его религиозных взглядов было, решительно, невозможно. Нечаянно встав с Дереком по одну сторону в этом вопросе, Илмарт уже не мог просто взять и вернуться к прежней ненависти — да и вообще, как известно, совместные драки, пьянки и приключения издавна являются испытанным способом зарождения мужской дружбы.

Обаяние личности Дерека, опять же, сделало своё дело: Илмарт признал, что Дерек, конечно, редкостный болван, но всё же человек широкой души и не лишённый ума.

В общем, казалось бы, ненавидеть такого уже не получится, но…

Едва они все трое сошли на берег в Брейлине, как почти тут же столкнулись с Лэнь.

Не то чтобы она специально караулила возвращение Дерека… нет, у неё нашлось на торговой площади очень важное дело — и, разумеется, чисто случайно она занялась этим делом именно в тот час, когда обычно приходили корабли со стороны Гранти. Подгадывая под прилив, они приставали к Брейлину почти в одно и то же время, так что тут Лэнь не прогадала. Разглядев, что в порт входит очередной корабль, она решила немного задержаться и, конечно, заметила Дерека сразу, как тот сошёл на берег.

— Дер! — налетела она на него радостным вихрем.

Он сперва поймал её и закружил в воздухе, смеясь, поскольку был действительно рад её видеть — да и согласитесь, это и вообще приятно, если вы возвращаетесь домой, а вас нежданно встречают столь яркой радостью! — но потом вспомнил.

Лэнь не заметила этой перемены, а вот Райтэну и Илмарту было прекрасно видно, как враз закаменела его спина, и лёгкое непринуждённое веселье перешло в скованную неловкость.

— Как здорово, что ты вернулся! — сияли глаза Лэнь.

Прокашлявшись, Дерек отметил:

— Мы вернулись, — намекая, что она могла бы поздороваться и с его спутниками.

Весело закивав, Лэнь рванула ему за спину.

— Райтэн! — дружелюбно пожала она ему руку, потом перевела взгляда на Илмарта, немного прищурилась и несколько растерянно уточнила: — Мы, кажется, знакомы?

Он был ей представлен, поскольку бывал в доме её отца, но она не очень-то хорошо запоминала всех этих бесчисленных жандармов, поэтому скорее смутно помнила, что эта рыжая борода уже бросалась ей в глаза.

— Капитан А-Ранси, — вежливо напомнил Илмарт, пытаясь совладать с эмоциями, которые опять застилали разум.

— Точно! — радостно согласилась Лэнь, хватая его за руку и пожимая. — Я помню, помню! — рассмеялась она, хотя совсем не помнила, но ей просто хотелось сделать ему приятное.

Быстро сообразивший что-то Дерек схватил Райтэна под руку и заявил:

— Слушай, прости, но нам просто срочно нужно на склады! Илмарт тебя проводит! — и утащил друга в сторону раньше, чем тот успел опомниться.

Растерянная Лэнь проводила взглядами их спины, быстро исчезнувшие в толпе. Враз поникнув, она растеряла всё сияние, с которым приветствовала всех только что.

Илмарт был дезориентирован. Ревность, боль, радость, нежность, гнев, зависть, надежда и некоторые другие эмоции накинулись на него разом, и он совершенно не знал, как с ними совладать.

Расстроенное лицо возлюбленной перебило всё остальное, и он почувствовал потребность как-то её утешить. Ужасаясь сам себе — до чего дожил, выгораживать Анодара! — он осторожно отметил:

— Два помешанных на угле маньяка. Только о том и говорили, как поскорее добраться до своего разлюбезного карьера! — впрочем, это практически было правдой, потому что Райтэн и Дерек, и впрямь, всё утро обсуждали именно уголь.

Лэнь ответила ему благодарной улыбкой и уверенно взяла его под руку таким движением, как будто это было самое естественное дело на свете.

— Ну что ж, капитан!.. — начала было говорить она, но он, неожиданно для себя, поправил:

— Илмарт. — И столь же неожиданно разоткровенничался: — Я планирую оставить службу.

— Вот как! — бровки Лэнь удивлённо поползли вверх. — Вы чем-то недовольны? — с тревогой уточнила она, подумав, что, возможно, есть какие-то проблемы, о которых её отец не знает, и о которых было бы неплохо разведать, чтобы рассказать ему.

— Нет, что вы, — степенно ответил Илмарт, направляясь к нужному выходу с площади. — Я просто понял, что это не моё.

Лэнь опустила ресницы, немного задумавшись, потом поднял на него взгляд — у него дыхание перехватило от нежности! — и спросила:

— А как вы поняли, что это не ваше?

Со всей основательностью Илмарт объяснил, чем ему не подходит это занятие.

— Ну вот, — с тоской вздохнула Лэнь. — Все как-то понимают, что их, что не их! — надувшись, она обиженно призналась: — А я совсем не знаю, как найти своё!

В голосе её звучало такое огорчение, что сердце его сжалось. К тому же, он не знал, что ей посоветовать. Отец Лэнь занимал достаточно высокую должность, чтобы ей не приходилось задумываться о средствах на жизнь, поэтому единственной логичной перспективой для девушки её положения было удачное замужество. К счастью, Илмарту хватило ума не высказывать эту мысль, потому что тяжело вздохнувшая Лэнь поделилась своим главным огорчением:

— И почему это все считают, будто женщина ни на что иное не годится, кроме как рожать детей! — и даже шмыгнула носом от обиды.

— Ну, почему же не годится, — утешительным тоном принялся делиться воспоминаниями Илмарт. — Вот в Мариане…

Это был, кажется, первый раз, когда он говорил о своей родине с удовольствием, потому что местные женщины, действительно, чем только не занимались, и Лэнь слушала его с раскрытым ртом, разрываясь между тем, кому отдать свои симпатии: матери Илмарта, которая лепила и раскрашивала глиняную посуду, его старшей сестре, которая служила лучником, младшей сестре, которая расписывала стены, или невестке, которая плотно занималась политикой.

В общем, ворот дома главы жандармерии они достигли, на взгляд Илмарта, непозволительно быстро.

— Вы вселяете в меня надежду, что и я не бестолкова! — со смехом заметила Лэнь, бодро пожимая ему руку на прощание. — Благодарю за интересную беседу! — и, ещё раз лучезарно улыбнувшись, она упорхнула в дом.

Илмарт растерянно сглотнул.

Сам с собой он ведь уже пришёл к выводу, что здесь ему ничего не светит, и теперь, получив неожиданно столько ласкового внимания со стороны объекта своих воздыханий, был растерян.

Лэнь олицетворяла для него всё то, к чему он бежал из Мариана — она была мирной, светлой, доброй девушкой, не знавшей ужасов войны, наивно верящей в хорошее в людях, не искалеченной ни душой, ни телом. Она была самим воплощением понятия «мир», и именно от того Илмарта влекло к ней с просто неудержимой силой. Даже просто глядя на неё, он забывал марианский период своей жизни, словно того и не было, и чувствовал себя частью мира — настоящего мира, где не было ни войны, ни ненависти, ни злобы.

Искушение вернуться к прежнему планы — дослужиться до майора и посвататься — стало нестерпимым.

Ковыляя до своей квартирки, он вновь и вновь перемалывал в голове свои планы. С одной стороны, хотелось остаться и добиваться Лэнь. С другой стороны, благодаря Олив у него зажглась новая мечта. Поучившись у него рукопашке, Олив отметила, что он прекрасный педагог, и мог бы давать платные уроки. Илмарт тогда отшутился — мол, кому это надо, чай, не шпаги. На шпагах-то он был не очень хорош.

Отшутиться отшутился, а мысль в голове осталась. Но вот как к этой мысли подступиться — он не знал. У него не было ни райтэновского задора, ни дерековской деловой хватки, да и стратегическое мышление не входило в число его сильных сторон. Планы на будущее он мог строить только короткие и конкретные, в стиле «дослужиться до майора и посвататься», что в применении к его новой мечте звучало как «перебраться в большой город и открыть свою школу боевого мастерства». Планам такого рода, как мы видим, не хватало конкретики.

Следующие несколько дней он так и пребывал в раздумьях, параллельно сводя свои заметки и зарисовки в одну общую карту — дело-то было уже оплачено, так что его следовало закончить.

Размышления его так и крутились пустопорожно вокруг одних и тех же аргументов, дальше которых он так и не сумел двинуться, и он ходил бы этими кругами и дальше, если бы его раздумья не прервал Дерек.

Вообще, Райтэн планировал сам заглянуть посмотреть, как и что там продвигается с их картой, но по несчастливой случайности пребывал в прескверном расположении духа — поссорился со своей брейлинской любовницей, которая почему-то показалась ему в этот раз большей дурой, чем обычно. Поэтому, пытаясь избыть раздражение в бумажной работе, проведать карту он послал Дерека.

Тот был не очень доволен таким распределением обязанностей, поскольку с момента своего возвращения был занят в основном попытками скрыться от Лэнь, и справедливо полагал, что казалось бы налаженные отношения с Илмартом, того и гляди, вернутся в прежнюю враждебную плоскость. Впрочем, встретили его вполне приветливо.

— А, Анодар! — протянул Илмарт, узнав визитёра. — Мне пара часов работы осталось. Подождёшь или зайдёшь после?

— Подожду, — дружелюбно кивнул Дерек, с любопытством оглядываясь.

Маленькая квартирка была сплошь забросана набросками и писчими принадлежностями. В дни вдохновенной работы над рисованием карт Илмарт забывал обо всём на свете, полностью погружаясь в священнодействие. Вот и сейчас, запустив Дерека и неопределённым взмахом руки обозначив, что чай можно получить у хозяйки внизу, он, выхватив из кучи хлама перо, погрузился в прорисовку очередного притока Кантаэнь — того, к слову, мимо которого они не проходили. Именно этим и был вызван мощный беспорядок вокруг: нанеся на карту всё, что успел обозначить в своих походных заметках, Илмарт с азартом принялся заполнять «белые» места, основываясь на картах и книгах, которые были у него дома. Для этой части он использовал другой цвет чернил, чтобы обозначить, что работа ведётся с чужих слов.

Полную карту Северной Анджелии ему составить не удалось, но вот окрестности Эрмиды и Сальи легли на бумагу вполне уверенно.

Некоторое время Дерек с интересом наблюдал за процессом. Заметив, что картограф отвлёкся в поисках более толстого пера, спросил, кивая вокруг:

— Я могу посмотреть?..

Илмарт рассеянно дал разрешение, извлёк нужное ему перо из-под какого-то кувшина, коим оно было придавлено к столу, и снова ушёл в рисование.

Дерек же с восторгом принялся разглядывать всевозможные карты, которые его окружали со всех сторон. Часть из них была нарисована самим Илмартом, часть куплена. Здесь было всё на свете: города и порты, моря и острова, страны и дороги, горные хребты и пещеры! Весь следующий час Дерек с наслаждением изучал контуры родной Даркии, переулки Кармидера, проливы Островного моря и многое-многое другое.

Наконец, развернув очередную карту — явно илмартовской работы — он замер от недоумения.

Этот горный хребет он мог бы и сам воспроизвести по памяти, столько раз они разглядывали его с Грэхардом. Мурийские горы — когда-то территория Мариана, ныне граница, у которой остановились ньонские завоевания.

Вот только на тех вариантах, которые видел Дерек, плотно заполнена рисунком была нижняя, южная часть: территории, уже покорившиеся Ньону. А на этой, которую он сейчас держал в руках, в деталях было нарисовано всё то, что было расположено на севере, с марианской стороны гор.

Защитные форты и черточки перевалов, источники питьевой воды и дороги, тайные тропы и сети коварных ущелий…

То, что ньонская разведка пыталась раздобыть уже добрый десяток лет — и то, что оставалось по-прежнему недоступным, потому что ни один разведчик не вернулся оттуда живым.

Замерев от ужаса и восторга, Дерек лихорадочно прыгал взглядом по отметкам и значкам. Нервное возбуждение, в которое он впал, было так глубоко, что он совершенно забыл, где находится, и совершенно искренне рванул было на выход — незамедлительно поделиться ценной находкой с Грэхардом.

Лишь оторвав взгляд от карты и обнаружив вокруг себя каморку Илмарта, он вспомнил.

Растерянно замер.

Рука, все ещё крепко сжимающая уникальную карту, безвольно повисла вдоль тела.

Нервно сглотнув, Дерек обернулся.

Спина картографа не выражала никаких эмоций: погружённый в работу, он не заметил волнения визитёра.

Подняв карту к глазам, Дерек ещё раз убедился, что видит именно то, что видит: марианскую сторону Мурийских гор. Форты А-Верпов и А-Дэнси, скрупулёзно прорисованные переходы и перевалы.

Семейство А-Ранси проживало по южную сторону Мурийских гор, в окрестностях Френкали, и Илмарт частенько мотался туда и обратно, особенно в те времена, когда брату его приспичило сделаться ралэсом.

«Можно отправить с Этрэном…» — мелькнула в голове Дерека нерешительная мысль.

Помотал головой, но видение, которое встало перед его мысленным взором, так и не растаяло: каким редким выражением восторга просияет лицо Грэхарда, когда он поймёт, что именно держит в руках!

С минуту, закрыв глаза, Дерек боролся с собой, чувствуя глубокое, почти животное искушение самому нестись в Ньон, чтобы лично убедиться, что карта попадёт в руки владыки.

Его трясло от напряжения и волнения.

Затем он открыл глаза.

С осознанием того факта, что, как бы он ни ненавидел Мариан и марианцев, он не может допустить пятого похода Грэхарда — похода, который, направляемый этой картой, легко перемахнёт через защиту гор и пройдётся мощно и неотразимо по марианской земле, снося с неё деревни и города и умывая землю кровью.

— Ил… — хрипло позвал Дерек.

Тот, поражённый, обернулся, не понимая ни тона, ни непривычного сокращения.

— Кто-нибудь видел у тебя эту карту? — отрешённым тоном спросил Дерек.

Нахмурившись, Илмарт встал, подошёл и взял из его рук добротный пергамент. Ему хватило одного взгляда, чтобы вспомнить, что именно это за карта.

— Нет, — нахмурившись, ответил он и попытался понять, с чего бы вообще вытащил её наружу. Все свои марианские наброски он хранил в далёком коробе, не желая на них натыкаться.

Должно быть, в порыве вдохновения он всё перекопал, если это вдруг оказалось сверху. Впрочем, долго размышлять ему не пришлось.

— Сожги, — отрывисто и хрипло велел Дерек. — И никогда никому не говори, что знаешь.

В большом недоумении Илмарт уставился на него, ожидая объяснений.

Получил в ответ скептический взгляд.

— Ты хоть представляешь, — наконец, срывающимся немного истеричным голосом спросил Дерек, — на что готова ньонская разведка, чтобы получить эти сведения?!

До Илмарта дошло.

Он нервно сглотнул и принялся растапливать печурку, чтобы немедленно избавиться от опасной карты.

Ему никогда не приходило в голову это соображение: он нарисовал карту ещё до третьего похода Грэхарда, когда Мурийским горам ничего не угрожало. После карта так и кочевала в его бумагах вместе с остальными, и он попросту не помнил о факте её существования.

Через несколько минут они уже наблюдали, как огонь неохотно лижет пергамент.

Когда карта догорела, Илмарт решительно растрепал кочергой пепел. Он был наблюдателен и догадывался уже, что у Дерека есть личные причины ненавидеть марианцев, — но, как бы Илмарт не ненавидел Мариан сам, он, совершенно точно, не желал ему гибели.

— Спасибо, Анодар, — тихо сказал он.

Тот грустно усмехнулся, затем повернул к нему голову и почти застенчиво сказал:

— Дер, если не возражаешь.

— Дер, — согласился Илмарт, пожимая ему руку.