В поисках солнца (СИ)

4. Что бывает, когда Тогнары работают в команде?

Старший Тогнар не принадлежал к числу людей, которые позволяют эмоциям и бесплодным сожалениям отнимать свои силы. Отложив эмоционирование в долгий ящик, он сразу же после ссоры с сыном принялся разрабатывать план, как вытащить Дерека из тех передряг, которые он сам ему и обеспечил.

Противостояние с владыкой Ньона было делом нешуточным; но Тогнары были тем родом, который не боялся сильных противников. Как бы хороша ни была ньонская разведка — не мог же владыка бросить все её силы на поиски давно пропавшего и объявленного мёртвым раба!

«В Аньтье, — пришёл к решению старший Тогнар, — я готов противостоять хоть всем демонам преисподней!»

Он быстро прикинул в голове политическую картину — по всему выходило, что Грэхард не сможет просто потребовать у анжельских властей выдачи Дерека — особенно в системе координат «подайте мне сам не знаю кого, какого-то блондина из столицы!». Соответственно, действовать он будет тёмными методами — а на своей земле Тогнару помогали бы и камни. Он мог запрятать там Дерека так, чтобы того и в жизни не нашли; он был уверен, что любого ньонского резидента, которому вздумалось бы проявить хоть малейший интерес к делу, ему выдадут жители самого Аньтье; он знал места, в которых мог бы держать осаду месяцами; ни морским путём, ни по суше никто не смог бы выкрасть Дерека так, чтобы об этом не узнали Тогнары.

Конечно, всю жизнь в Аньтье не просидишь; но Тогнар полагал, что важно исходить из нужд текущей ситуации, а уж потом, когда станут известны шаги и намерения ньонского повелителя, можно будет думать и дальше.

Итак, план был признан рабочим. Не теряя времени, Тогнар отправился в дом сына, по пути прикидывая, кого как расселить в Аньтье, куда пристроить Дерека, чем занять Райтэна, что…

Удивительным образом все срасталось идеально. По пути Тогнар чуть не начал насвистывать от удовольствия — интрига сходилась красиво и изящно, и, кажется, ему не только удалось нивелировать собственную ошибку — он ещё и удачно выхватывал Дерека из-под влияния Михара, пристраивал Райтэна к судостроению в Аньтье, привозил на родную землю нового отпрыска их славного рода, налаживал отношения между своими сыновьями…

На этом-то чувстве глубокого удовлетворения собственным умом он себя и поймал — потому что чувство это всегда сопутствовало его интригам.

Сбившись с энергичного шага, старший Тогнар затормозил.

«А что, если они не хотят в Аньтье?» — мелькнула у него в голове мысль, которую он тут же попытался вытряхнуть — потому что как можно не хотеть в Аньтье?

Тем более — как можно не хотеть в Аньтье, если ты Тогнар!

Впрочем, логика его тут же стала подсказывать верные аргументы: где ещё, как не в Аньтье, они все могут быть в наиболее безопасном положении? На своей земле им ничего не страшно, и даже владыка Ньона зубы пообломает!

Решительно кивнув сам себе — мол, дело же очевидное! — Тогнар вновь ускорил шаг.

Однако червячок сомнений всё же уже начал грызть его изнутри.

Некстати вспомнились недавние обвинения Райтэна — ты, мол, всегда думаешь, что лучше всех всё знаешь, и всегда решаешь за всех!

Это воспоминание настолько сбило Тогнара с толку, что он запнулся и совсем встал посреди улицы.

«Глупости! Я ведь и в самом деле тут знаю лучше!» — напомнил он сам себе.

Он был в центре политической жизни Анджелии почти четыре десятка лет.

За эти годы, к тому же, он вложил всю свою душу в развитие Аньтье и его окружения. В своём городе он знал каждый дом; в своей области у него в каждом населённом пункте были свои, временем проверенные, люди.

Ни Райтэн, ни Дерек не могли похвастаться ни его опытом, ни его связями, ни его знанием людей и ситуаций.

Он объективно знал всё лучше их.

И поэтому было разумно, чтобы именно он принимал решение.

Тогнар тяжело нахмурился, разглядывая дверь в дом сына.

Он не чувствовал себя неправым, но он понимал, что если сейчас войдёт в этот дом и заявит, что все они едут в Аньтье, потому что так ему будет проще их защитить…

Он вспомнил беспомощное, полное вины и боли лицо Райтэна, каким оно стало в тот момент, когда он уже оторался и понял, что только что натворил и наговорил; не было никаких сомнений, что после такого сын просто не осмелится сказать, что его что-то не устраивает.

«Тэн унаследовал от неё свою чувствительность», — с болью подумал Тогнар, вспомнив свою покойную жену.

Им овладела такая растерянность, как никогда в жизни.

Совершенно не представляя теперь, как себя вести с сыном, он остро понимал одно: нельзя вести себя так, как он привык.

С полчаса он проторчал у дома, не решаясь войти; наконец, на лице его нарисовалось упрямое и решительное выражение.

Подойдя к крыльцу, он настойчиво и уверенно дёрнул придверный колокольчик.

Внутри раздались шум и возня — родители в это время в гостиной развлекали ребёнка.

— Тэн, откроешь? — донёсся до Тогнара голос Олив.

— Сейчас! — последовал уверенный ответ, и через несколько секунд дверь отворилась.

Отец и сын уставились друг на друга, переживая момент глубочайшей неловкости; это была первая их встреча после ссоры, и оба они совершенно не представляли, как себя вести.

— Погожий сегодня денёк! — первым сориентировался старший, прибегая к привычному анжельскому средству и входя.

— Да, вполне, — с видимым облегчением согласился Райтэн, закрывая дверь.

Они снова замолчали и замерли, опять не зная, как себя вести.

В таком виде и обнаружила их подошедшая Олив.

Ей хватило нескольких секунд, чтобы оценить ситуацию. Райтэн корчил безразличное лицо, полное чувства собственного достоинства, — верный знак того, что внутри у него бушуют эмоции, которые он не желает показывать. Старший Тогнар предпочитал немного другую тактику — у него на лице отображалась вежливая любезность, которую можно было бы тоже принять за безразличие; но теперь, после откровений Райтэна, Олив поняла, что отец его очень похож на него, и за этой вежливой любезностью скрывается всё та же попытка скрыть сильные эмоции.

«Идиоты!» — мысленно резюмировала Олив, до которой дошло, что оба они так и будут корчить свои рожи, словно оба они так ничего и не поняли.

План созрел в её голове моментально.

— Ах! — воскликнула она, хлопая в ладоши. — Пришёл наш любимый дедушка! — и бросилась старшему Тогнару на шею с объятиями.

Тот был совершенно деморализован и ошеломлён.

Олив, которая продолжала считать его — пусть бывшего, но правителя! — слишком важной персоной, обычно дичилась его, откровенно смущалась и держала сдержанную вежливую дистанцию. Она и сейчас внутренне обмирала от страха и стыда, но старательно давила в себе эти чувства, вытаскивая наружу все запасы радости и тепла.

— Тэн, а ты чего? — возмутилась она, на миг отрываясь от объятий и решительным взглядом пронзая мужа.

Тот растеряно хлопнул ресницами; затем покраснел. До него дошло, что и зачем делает Олив, и он осознал, что ей сейчас и неловко, и страшно, и она только ради него решилась быть столь непривычно фамильярной.

Ему сделалось стыдно перед ней; и он поспешно подошёл и обнял и её, и отца, прижимая их к себе крепко-крепко.

Волна тёплого, сильного, искрящегося радостью и нежностью чувства совершенно опрокинула старшего Тогнара; от волнения и облегчения у него потемнело в глазах, потом в них закололо подступающими слезами, и он, растерянный, растроганный, поспешил выпутаться из их объятий до того, как сдержанность его даст трещину и он расплачется, не в силах совладать с этим глубоким чувством любви и родства.

— Браэн так вас ждал! — не стала выпускать из своих рук инициативу Олив, подхватила старика под руку и потащила в гостиную.

Райтэн на несколько секунд отстал.

«Если Ты есть, — подумал он, обращаясь к тому Богу, в Которого верил Дерек, — то спасибо тебе за лучшую жену на свете!»

Он отчётливо понимал, что сам не сумел бы переступить через свои привычки и сдержанно-достойную манеру поведения, и не обнял бы отца первым; и что отец, конечно, тоже не смог бы переступить через себя и обнять его; и, если бы не Олив, они бы, возможно, больше никогда в жизни бы не обнялись.

Мучительно осознав это «никогда в жизни», Райтэн потряс головой, выкидывая из неё все лишние соображения, рванул за родными и там, уже в гостиной, сгрёб их в объятия снова.

Олив, уже успевшая подхватить на руки сына, радостно рассмеялась, прижимаясь к мужу всем телом. Отец, к удивлению Райтэна, тоже рассмеялся и включился в эти общие объятья.

Замирая сердцем, Райтэн впервые в жизни по-настоящему осознал, каким неизмеримо драгоценным сокровищем он обладает — любящей и понимающей его семьёй.

А дальше — дальше они играли с ребёнком, и старший Тогнар всё никак не мог найти момент, чтобы уместно вставить своё предложение припрятать всех в Аньтье — теперь-то он понимал, что высказано оно должно быть именно как предложение.

— Тэн, — наконец, попробовал он начать издалека, — мне кажется, вам сейчас небезопасно оставаться в столице…

Райтэн от неожиданности издал странный сдавленный звук, совсем сбив и без того теряющегося в формулировках отца с мысли.

— Да, — вмешалась в дело Олив, — мы рассматривали вариант с Северной Анджелией или даже Райанци.

Она умудрилась плотно увязнуть в переписке со старшим братом — точнее, скорее в переписке с одной из своих племянниц, с которой была в детстве ближе, чем с остальными, — поэтому они с Райтэном рассматривали в числе прочих и вариант «рвануть к Се-Стиренам».

— А! — протянул старший Тогнар и было замолчал, но потом всё же осторожно уточнил: — А что насчёт Аньтье?

— Слишком очевидный вариант, — спокойно ответил Райтэн.

Они с Олив переглянулись с некоторой тревогой; старший Тогнар понял, что тревога эта была связана с опасениями, что их решение ему не придётся по душе, и он будет пытаться их переубедить.

— Логично, — ошарашил он их своим ответом.

Райтэн улыбнулся робкой неверящей улыбкой; Олив опустила сияющие тёплым светом глаза, затем быстро взглянула на Райтэна и тоже улыбнулась.

Старший Тогнар, конечно, предпочёл бы, чтобы они были под боком и под его контролем — в Аньтье — но сейчас, когда аргумент об очевидности был произнесён вслух, он сам понял, что, действительно, гораздо разумнее было бы затаиться на севере, и ему самому эта мысль не пришла в голову лишь потому, что его связи заканчивались на уровне Брейлина.

— На самом деле, — вдруг заговорил Райтэн, — нам очень кстати пришлась бы твоя помощь.

Тогнар удивлённо выпрямился; просящий помощи сын был для него в такую же диковинку, как для самого Райтэна был непривычен признающий его аргументы отец.

— Всё, чем смогу, — заверил Тогнар, — и даже сверх.

— Дера наверняка будут искать, — принялся объяснять сын. — Скорее всего, по внешним приметам и знаниям языков — за это легче зацепиться. Спрятаться на время не проблема, — он нежно улыбнулся Олив, и она весело кивнула, — но не сидеть же всю жизнь в лесах? Конечно, — продолжил Райтэн, — искать начнут со столицы, а тут у тебя не так много своих… но, скорее всего, в Аньтье тоже нагрянут. Хорошо бы, — перешёл он к сути дела, — хоть отдалённо понимать, как продвигаются поиски, и, возможно, если выйдет, запутать их.

Тогнар крепко задумался.

Если бы ситуация сложилась так, что поиски ньонской разведки начались бы в Аньтье, он точно бы сумел сбить её с толку. Со столицей, конечно, такой фокус провернуть не получилось бы.

С другой стороны…

У него в голове начали складываться возможные интриги. Всё-таки «владеющий ньонским и даркийским субтильный блондин с татуировками на запястьях» — достаточно расплывчатая…

«Стоп! — мелькнула у него в голове мысль. — А разве знание языков у него на лбу написано?»

— Тэн, — тут же решил прояснить вопрос Тогнар, — а кому, вообще, известно, что господин Деркэн Анодар владеет даркийским и ньонским языками?

Райтэн и Олив растерянно переглянулись. Они ни разу не слышали, чтобы Дерек говорил по-ньонски — он избегал этого языка — а вот поболтать с даркийскими купцами вроде как любил.

Осознав, что чёткого ответа на этот вопрос у них нет, Тогнар попросил:

— Ты можешь у него этот вопрос уточнить?

Посмотрев на него с недоумением, Райтэн спросил:

— А в чём проблема? Сам спроси, я его сейчас позову… — встал было он, но отец замахал рукой:

— Нет, нет, не стоит! — глубокое недоумение на лица сына требовало пояснений, поэтому ему пришлось со вздохом растолковать: — Полагаю, ему теперь было бы не очень-то приятно меня видеть…

Райтэн несколько раз тупо моргнул, пробормотал что-то про зашкаливающую степень идиотизма и рванул на выход.

Дерека найти было несложно — он читал в своей комнате.

Точнее, делал вид, что читает.

Лежа на кровати, он тупо смотрел в строчки, не видя их, и пытался прикинуть, убьёт его Грэхард или не убьёт.

Аргументов в пользу «не убьёт» было больше: Дерек был полезен, и сейчас даже полезнее, чем раньше, а Грэхард не был склонен разбрасываться ценными ресурсами.

Аргумент в пользу «убьёт» был один — со злости — но, учитывая нрав ньонского владыки, его следовало считать весьма весомым.

Машинально разрешив другу войти, когда тот постучался, Дерек перевёл на него задумчивый печальный взгляд.

Райтэн скривился — настроение это уже было ему привычным, но раздражало безмерно, — и объяснил цель визита:

— Там мой отец, между прочим, думает, что ты его теперь ненавидишь.

— Что? — от удивления Дерек аж сел, откладывая книгу.

Райтэн изобразил своё любимое выражение лица — смирение перед идиотизмом окружающего его мира.

Дерек вскочил.

— Ну, в самом деле! — возмущённо заявил он и рванул вниз.

По дороге, правда, он осознал, что не знает, что и как говорить, поэтому в гостиную вошёл несколько растерянно.

Растерянность его ещё усилилась, когда старший Тогнар, заметив его приход, встал ему навстречу.

— Деркэн, я должен эксплицировать вам кондоленцию по поводу… — весьма официальным тоном начал высказывать он свои сожаления по поводу сложившейся ситуации.

За его спиной Олив, зажав себе рот рукой, скорчилась от беззвучного смеха, сообразив, откуда Райтэн подхватил столь странную манеру изъясняться.

Сам Райтэн как раз догнал друга и, встав в дверях, бросил на жену укоряющий взгляд; она этого не заметила, поскольку была занята борьбой с неуместным весельем.

Дерек выслушал всю тираду старшего Тогнара — определённо, вполне отвечающую правилам высокой дипломатии — со спокойным выражением лица и, лишь когда тот договорил, ответил:

— Помилуйте, господин Тогнар, но в этом ведь только моя вина.

Райтэн возвёл глаза к потолку; его отец нахмурился, не понимая, с чего бы это такое странное перераспределение ответственности. Со вздохом Дерек пояснил:

— Я должен был вам всё рассказать сам тогда, в Брейлине… или нет, — спохватился он, — на самом деле, я должен был рассказать сразу, ещё в Аньтье, — добавил с глубоким убеждением. — Но уж в Брейлине-то точно! Но я промолчал, — он развёл руками. — Так что здесь только моя вина.

Старший Тогнар поймал взгляд сына, транслируя своим лицом вопрос: «Он всегда такой?» Райтэн скорчил весьма красноречивую физиономию: мол, такой и даже хуже, — после чего отошёл к жене и сыну.

Вздохнув, Тогнар сделал к Дереку пару шагов, поймал его виноватый и растерянный взгляд и спокойно заявил:

— Деркэн, здесь только моя ошибка. Это я должен был скоординировать свои действия с вами своевременно. Вы же ни перед кем не обязаны были отчитываться в ваших личных отношениях с кем бы то ни было.

Сложив руки на груди, Дерек нахмурился и высказал мысль, которая, очевидно, давно его терзала:

— Но я должен был! Речь ведь не о каком-то… — он скривился, потерял продолжение фразы и переформулировал: — Было преступлением скрывать от вас факт этих отношений, потому что я подставлял вас, принимая подписанные вами документы.

Дерек сейчас находился в том настроении, когда искренне считал, что подвёл всех присутствующих и подставил их под возможный гнев Грэхарда; теперь он был недоволен собой и полагал, что ему не следовало принимать помощь Тогнаров.

Тогнары, впрочем, явно не разделяли его точку зрения, потому что переглянулись между собой вполне красноречиво.

Переговоры продолжил старший, любезно напомнив:

— Господин Дранкар был вполне в курсе всей подоплёки дела, и принял решение за всю нашу семью. Или, — он слегка наклонил голову набок, рассматривая Дерека с некоторым любопытством, — вы полагаете, Деркэн, если бы Тэн мне сразу всё рассказал — я бы отказал вам в легализации?

— Да он сам тогда ещё не знал, — буркнул Дерек, отворачиваясь и краснея.

— Вот как! — приподнял брови Тогнар и позвал сына: — Тэн! Стало быть, если бы ты знал с самого начала…

Райтэн, игравший на полу с ребёнком, вскочил, смерил друга раздражённым взглядом и язвительно заявил:

— Ага, конечно, пнул бы его обратно в Ньон первым рейсом! Судя по всему, — с глубокой обидой в голосе обратился к Дереку он, — ты все эти годы только спал и видел, как бы вернуться поскорее к этому своему ненаглядному Грэхарду!

Обида его относилась к предположению, что, видите ли, из сомнений Дерека следовало, что он мог бы отказаться от дружбы с человеком ввиду наличия в прошлом этого человека таких компрометирующих обстоятельств, как дружба с ньонским владыкой.

Чутко уловив эту обиду в голосе друга, Дерек порывисто подался к нему.

— Нет, конечно, нет! — пылко заверил он, пытаясь взглядом и тоном передать мысль о том, как Райтэн важен и дорог ему — куда там какому-то Грэхарду!

Сложив руки на груди, Райтэн криво усмехнулся. По лицу его, впрочем, было видно, что он доволен таким ответом.

— Таким образом, — вернул всех к теме старший Тогнар, — мы возвращаемся к тому, что это обстоятельство было несущественным, и вы были вправе хранить его в тайне, Деркэн.

Дерек вздохнул и потёр лицо ладонями, сдаваясь. Переспорить представителей этой семейки и в одиночку-то не представлялось возможным — а уж если они собирались единой командой!..

— Так что ошибка моя, — продолжил гнуть свою линию старший, — и работать над её исправлением тоже мне.

Заметив, что Дерек смотрит на него теперь с явной опаской — по манере друга он знал, что с их фамильным упрямством «исправление» чего бы то ни было может приобрести критически разрушительный характер, — Тогнар пояснил:

— Будем думать, как сбить с толку ньонскую разведку. Скажите, Деркэн, — перешёл он к делу, — многие ли знают, что вы говорите по-даркийски и по-ньонски?

Вернувшись в рабочее русло, Дерек честно задумался и объяснился:

— По-даркийски я часто говорю с купцами, да и в университете засветился. А насчёт ньонского… — он передёрнул плечом. — Все вы, включая господина Дранкара, Ил, Рэнь… Магрэнь Ринар, — уточнил он, задумался и резюмировал: — Да и всё, наверно.

— Отлично! — аж потёр руки от удовольствия Тогнар и деловито уточнил: — А госпожа Ринар не болтлива?

Дерек вежливо приподнял брови.

— Нет, — сказал он, — но я могу отдельно её попросить не болтать.

Отмечая какие-то пункты в том плане, который выстраивался внутри его головы, Тогнар рассеяно кивнул и продолжил уточнения:

— А ваши татуировки, полагаю, вы никому не показываете?

Дерек улыбнулся, расстегнул манжеты и закатал рукава до локтя, показывая свои художества.

Глаза Тогнара загорелись огнём любопытства и азарта.

— Как интересно! — он даже подошёл ближе, разглядывая детали, и уточнил: — Джотандские?

— Именно, — кивнул Дерек.

По лицу Тогнара было заметно, что он разматывает цепь каких-то рассуждений. Наконец, у него всё сошлось. Вернувшись и сев на диванчик, он ещё покивал своим мыслям и выдал план:

— Что ж! В Аньтье мы вас прикроем основательнее. Подберём отца-джотандца…

На лице Дерека отобразилось глубочайшее удивление. Тогнар взмахнул рукой и пояснил:

— А, для иммигрантов фамилия «Анодар» достаточно распространена, хоть одного подходящего найдём! — и продолжил: — Так вот, мы прикроем вас документально. Если разведка по каким-то причинам заинтересуется конкретно Деркэном Анодаром, то легко выяснит, что ваша семья эмигрировала из Джотанды и осела в Аньтье… вы знаете джотандский? — уточнил он.

— Плохо, — покачал головой Дерек. — Но я подучу.

— Остаётся только фенотип! — Тогнар пощёлкал пальцами в воздухе и позвал: — Тэн?

Тот без слов понял, что его призывают в эксперты: оценить, сильно ли Дерек похож на самого себя.

Встав напротив друга, Райтэн придирчиво осмотрел его с ног до головы, попутно вспоминая, каким он был, когда они только познакомились.

— Осанка и манера двигаться изменились, — резюмировал он. — А борода и усы сильно затрудняют узнавание. Но глаза! — он досадливо махнул рукой и вынес вердикт: — Любой, кто видел его хоть раз, тут же узнает!

— Ну, это ещё близко подойти надо, чтобы глаза увидеть, — задумчиво протянул Тогнар, рассматривая Дерека, потом предположил: — А если очки? Как у вас со зрением, Деркэн?

Дерек повёл плечами нерешительно.

— Не знаю, но не очень хорошее, — признался он.

— Очки, и оттенок волос чуть изменить, — резюмировал Тогнар. — Тэнь должна быть на днях в столице, у неё спросим.

Кайтэнь и профессор Линар уже побывали в Райанци и Ниии и теперь планировали посетить столичный анжельский университет, так что их прибытия ждали со дня на день.

— Таким образом, — встав, Тогнар принялся расхаживать по комнате, заложив руки за спину. — Они будут искать в столице блондина, говорящего по-даркийски и по-ньонски, а также имеющего выход в круги, связанные с ньонской оппозицией. У нас же имеется в наличии чуть рыжеватый джотандец, который знать не знает ньонского. Конечно, — кивнул он сам себе, — они будут отрабатывать и эту версию — и упрутся рано или поздно в безупречно прикрытую документами легенду. И тут единственный слабый момент — если они всё ж пришлют для опознания кого-нибудь из ваших старых знакомых, Деркэн, — остро посмотрел он на Дерека, и тот кивнул, признавая таковую опасность. — Но мы в любом случае будем предупреждены, — оптимистично заключил Тогнар, — потому что их шевеления в Аньтье мимо нас не пройдут.

Дерек этими рассуждениями был ошеломлён. Он почему-то был до этого незыблемо уверен, что ньонская разведка просто придёт и заберёт его. Потому что чего его искать-то? Вот же он!

— Из столицы, конечно, всё же лучше убраться, — подумав, остановился у окна Тогнар. — Но и прятаться на севере, пожалуй, не обязательно.

Проморгавшись, удивлённый Дерек переспросил:

— А Михар?

— А что Михар? — незамедлительно фыркнул в ответ Тогнар. — Пусть копается, в чём хочет. Дороется до версии с джотандцами, бежавшими от кровной мести, и завянет. Впрочем, — задумчиво поправился он, — тогда придётся выждать хотя бы месяц, чтобы Кэн успел тылы прикрыть.

Дерек задумался.

Райтэн, большую часть этого разговора занятый тем, что переглядывался с Олив, отвлёкся от этого занятия и резюмировал:

— Вот этот план мне по душе!

Старший Тогнар польщёно улыбнулся.

— Но я учился джотандскому у Джея, — вдруг вспомнил Дерек. — Михар должен знать, что я не джотандец! — огорчённо махнул рукой он.

Это соображение заставило всех помрачнеть.

Михар мог представлять проблему в том случае, если бы ему и впрямь удалось докопаться до прошлого Дерека.

— Можно попробовать отговориться, что вы пытались так замести следы… — задумчиво потёр подбородок Тогнар. — Господин Джей-Ниро же был официально приставленным к вам шпионом — классический канал для слива дезинформации.

— А ещё неизвестно, что он говорил, а чего — нет, — неожиданно вмешалась в разговор Олив.

Эту информацию было решено уточнить собственно у Джея — он находился дома, делал рабочие выписки по одному из михаровских проектов.

Зайдя в гостиную и со всеми поздоровавшись, он первым делом уселся на пол рядом с Браэном затеял с ним игру с перетягиванием разномастных верёвочек.

— Джей, — Дерек тоже устроился рядом с ними и ввязался в перетягивание, к вящему восторгу ребёнка, — скажите, а вы говорили с господином Михаром о том, что учите меня джотандскому?

Джей слегка покраснел — с ним это всегда бывало, когда в речи упоминался его бывший патрон, — и ответил:

— Нет, про джотандский вроде нет. Я ему говорил, что мы занимаемся языками, — пояснил он, — и он тут же переспросил, какие языки вы знаете. Я перечислил анжельский, ниийский и даркийский, — с тревогой вскинул он глаза на Дерека. — Это плохо?

— Это отлично, — успокоил его Дерек и пояснил: — Потому что я планирую притвориться джотандцем.

Джей рассмеялся и согласился:

— Это можно, сэр, — он так и не сумел отказаться от привычки называть Дерека сэром. — У вас получится!

Тот разулыбался.

— Отлично! — хлопнул себя по коленям Тогнар, вставая. — Значит, работаем в этом направлении!

Радостные лица всех присутствующих были ему лучшим ответом.