Верь только мне (СИ)

Глава 23. Вильгельм

Курю в окно машины, стоя у офиса партнеров.

— Заблокировала! Вот же ссыкло! — ругаюсь себе под нос, глядя на безликий серый аватар вместо яркой Виолеткиной аватрки.

Жаль, меня дико забавляла ее фотка в салатовой шапке.

Не надо было слать цветы на работу, наверное, но после вечера с ней меня так штормило от эмоций, что хотелось дать им хоть какой-то выход. Целовать глубоко уважаемую заслуженную преподавательницу Виолетту Александровну мне, видимо, еще долго не светит, но букет-то отправить можно.

Хрен его знает, что она творит со мной, но я прямо ночью пошарил по сайтам и просто выбрал самый большой с доставкой на утро. Мне кажется, я даже испытал что-то вроде волнения, понравится ли ей.

И вот, держи, Вилли. Первый букет, и тебя сразу в блок. Любая из предыдущих девушек обязательно закидала бы меня благодарностями, демонстрируя букет в социальных сетях, а вечером отполировала бы мне член. Но только не мой правильный Олень.

Я же чувствую, что ее тоже штырит, когда мы рядом, но виду пытается не подавать. Хочу ее персиковые губы, пиздец. Надеюсь, она не будет мариновать меня до выпускного?

Меня прерывает звонок: —Ты закончил? — сухо спрашивает отец.

— Да, они согласны, — отчитываюсь об утренней встрече.

— Хорошо, — он делает паузу, — Сегодня вечером вылетам по регионам.

Блять, что? Командировка?

— Надолго? — спрашиваю.

— Ты же не начинаешь скулить, Вилли? — стальным тоном спрашивает отец, — Планируется до конца октября. Две недели мы вместе, дальше ты сам, мне нужно будет вернуться на переговоры с Китаем.

Прикрываю глаза, «смакуя» перспективу колесить по стране и уговаривать местное управление и бизнесменов инвестировать в строительство заводов на их территории. Как же я это ненавижу!

— Не скулю я, просто… слишком много пропусков в универе перед дипломной, — пытаюсь воспользоваться моим спасательным жилетом, ведь для отца всегда было важно, чтобы я закончил этот сранный ВУЗ.

— Не делай вид, что тебя стала интересовать успеваемость. Никто не посмеет тебя отчислить, пока я их спонсирую.

— И пока там Юрий Юрич, знаю. — выдавливаю.

Впервые мне тошно от этого. На успеваемость мне все так же плевать, но командировка значит, что я не увижу Виолетку почти целый месяц, что ли?

— Но диплом…. — делаю еще одну попытку.

— Диплом закажешь, в чем проблема, Вилли? — начинает раздражаться отец.

— Ни в чем.

— В шесть подъедет водитель, будь дома.

— Понял, — скидываю и сжимаю телефон.

Хочется швырнуть его в лобач, но я слишком люблю свою тачку. И потом, это часть моего плана. За несколько дней моего бродяжничества я охренеть как переоценил свою жизнь.

Лично я из себя ничего не представляю, ничем не владею, отношения строить не умею, завишу полностью от отца. Эгоистичный ублюдок, который из состояния малолетки никак не эволюционирует в мужчину.

Если раньше я был убежден в исключительности собственной истории, то сейчас мне кажется, что я был одновременно глух и слеп к реальной жизни и другим людям вокруг. Таков вердикт.

Мне нужно выходить из этого порочного круга. Я принял решение, что буду и дальше изображать послушного сына, включусь в работу, чтобы создать себе подушку безопасности получше, чем остатки денег на картах, которыми мной манипулируют, как цирковой обезьянкой.

Даю себе время до нового года на сбережения и подготовку, а там сдристну из этого проклятого города, который отобрал у меня все. Вернусь в Германию. Туда, откуда меня однажды выкорчевали с корнем. И попробую прирасти снова.

Когда я после нашего конфликта и пощечины вернулся домой, отец только фыркнул на мою попытку поговорить с ним о произошедшем. Он убежден, что я приполз, чтобы все мои проблемы разруливались по одному его звонку. Так что мы нихрена не поговорили, хотя я был настроен.

— Все проблемы я решу сам! — говорю сам себе.

А пока я покорно буду ездить в командировки, ходить на собрания и планировать свой побег. Исчезну со дня на день, чтобы отец не успел ничего предпринять.

В день икс возьму первый попавшийся билет, пусть он будет хоть с сотней пересадок, я оставлю эту жизнь позади. Перееду на первое время к тете в Мюнхен, а там и разберусь.

Идеальная формула. Только теперь в этом уравнении появилась одна неожиданная переменная с карими глазами, которая ставит под сомнение весь мой и без того шаткий план.

—

— Теть Лен, здрасьте! — топчусь у входной двери дома Максимилиана.

— Вилуша! — мама Макса бросается меня обнимать, только она называет меня так. — Сколько мы не виделись?

— Больше полугода, — говорю, и чувствую укол совести, подростком я практически жил здесь.

— Проходи, я как раз обед приготовила, — тянет меня за руку в дом. — Ты чего не на учебе, прогуливаешь опять? Макс еще на парах.

— Я это, теть Лен, ненадолго. Вы мне расскажете, что с Петром?

— Ой, — всхлипывает она, — Максимка тебе, наверное и так уже все рассказал?.

— Мы с Максом немного повздорили… я накосячил…, — говорю честно.

Теть Лена смотрит на меня по-родному и с пониманием, и мне становится еще более стыдно.

— Ох, Вилуша, это бывает. Помиритесь! Помнишь, как вы с ним в детстве за джойстики дрались? — она смеется и всхлипывает.

— То были джойстики, а сейчас я пропустил, что отец лучшего друга в больнице лежит. Вы мне расскажете?

И тут ее прорывает: —У Петеньки инфаркт случился, они с Максом за продуктами поехали и его прихватило. Макс еле довез его, — она глотает слезы, — И он с лета там, в больнице.

Сердце, история прям как у мамы…

— Он в сознании?

— Да, сейчас да. Но состояние очень плохое. Я не понимаю, почему? — она спрашивает в отчаянии, — Почему ему не становится легче?

— Держитесь, теть Лен! Все будет хорошо! — говорю, хотя сам не верю в свои слова. — Давайте я отвезу Вас в больницу?

— Правда?

— Да, конечно, у меня как раз пара дел по городу, — вру.

— Ой, сейчас мигом соберусь!

Запихиваю сумки с провизией в багажник: —Теть Лен, вы Петра откормить решили, чего сумки такие тяжелые? — пытаюсь поднять ей настроение.

— Ну, там компот домашний его любимый две банки, и еда на три дня, ему поправляться надо!

— Вы подскажете мне адрес работы Макса? — спрашиваю по дороге. — Хочу к нему заехать.

— Так он в бизнес-центре Квантум работает, знаешь?

— Новострой в центре? Знаю, конечно.

У меня еще есть время до отправления в аэропорт, успею к кудрявому. Лишь бы принял. Потому я послал бы себя второй раз. Сначала правда забегу к лечащему врачу дяди Пети. Хочу знать, насколько еще реально взять ситуацию под контроль.

—

Искать Макса долго не приходится: его кофе-бар находится в самом центре холла, да и эту кудрявую шуструю башку видно издалека.

Ноги будто вросли в паркет, и я с трудом уговариваю себя сделать шаг, чтобы подойти к нему. Выжидаю какое-то время, чтобы гости рассчитались и ушли, и мы могли поговорить вдвоем.

Макс возится у кофе-машины спиной ко мне, когда я молча подхожу и усаживаюсь за стойку.

— Пришел папиными деньгами швыряться? — не оборачиваясь произносит он.

Видел меня, значит.

— Нет. Поговорить пришел.

Он поворачивается, но не подходит ближе: —Не о чем мне, низшему сословию, с тобой барином разговаривать, можешь валить! — говорит зло.

— Бро, слушай…, — пытаюсь начать разговор и осекаюсь. — Я просто пришел сказать, что я мудак.

— Не бро я тебе, Вил, понятно? А насчет мудака и сам знаешь, — он снова отворачивается, продолжая изображать занятость.

— Макс, я не хотел. Не знаю, что на меня нашло, но я натворил полной хуйни.

Он делает вид, что не слышит, перемещаясь на другую сторону большого кофе-острова к подошедшим гостям. К счастью, те просто берут кофе с собой и сваливают.

— Я сейчас был в больнице у Петра, разговаривал с врачом. Ему нужна операция.

Макс шумно выдыхает, прикрывая глаза, будто сдерживая раздражение: —Предлагаешь заработать на неё? Машину тебе помыть или ботинки начистить?

Сука, больно. Но я сам виноват.

— В хорошего друга решил поиграть, Вил? Мы тебе нахрен были не нужны, а тут ты по больницам побежал? — смотрит на меня в гневе. — Не лезь к моему папе, понятно тебе! Со своим разберись.

— Макс, — я спускаюсь со стула, и пытаюсь ходить за ускользающим другом вкруговую бара, чтобы хоть как-то продолжить беседу, — Я конченный! Я урод! Я говно! Мне пиздец, как хреново за все, что я наговорил тебе. Я так не считаю. И никогда не считал, ты мой бро!

Кудрявый наконец-то останавливается у холодильной витрины и подходит к стойке: —Вот, — он толкает по столешнице в мою сторону белый пластиковый контейнер, — подарок тебе на окончание нашей дружбы.

Меня начинает колотить мелкой дрожью. Он не шутит. Макс смотрит на меня настолько безразлично, что я понимаю, что он уже принял решение. И он больше не ждёт моих извинений.

Пиздец.

Делаю еще одну попытку: —Знаю, что ничего не оправдает мое поведение, но я не смогу без нашей дружбы, слышишь? Прости меня долбоеба.

— Молодой человек, можно Вас? — две девушки подсели с противоположной стороны.

Макс улыбается им, что сейчас подойдет, и снова абсолютно холодно поворачивается ко мне: —Ты прав. Ничего не оправдает твоего поведения. И дружбы нашей уже давно нет, не пизди хотя бы сейчас, — он делает два шага назад. — А теперь мне «неудачнику» надо работать.

Стою и обтекаю, глядя, что Макс как ни в чем не бывало обслуживает посетителей, мило болтая.

Ему настолько плевать? А у меня будто сердце вырвали. Внутри только холодная пустота. Это я все уничтожил.

Хватаю со стойки контейнер, и уматываю прочь.

Голова начинает трещать от злости и негодования. Сажусь в машину, и еду в универ. Мне нужно к ней.