Верь только мне (СИ)

Глава 47. Вильгельм

Мне похер! Похер! Мне похер!

Блять, мне не похер.

Внутренности выкручивает, я в который раз бесхребетно пытаюсь дозвониться Виолетте, засунув в задницу свою гордость и безразличие, на которые я тщетно себя программировал.

Прошло уже три дня после нашего разговора с Виолеттой, точнее пятьдесят семь часов и двадцать минут.

Мне хотелось бы навсегда их забыть. Готов как псина подзаборная ползать у ее ног и молить дать нашим отношениям шанс. В ответ я получал только гудки.

Как я и просил когда-то, она меня не блокирует, а просто оставляет без ответа.

Строчу ей километровые полотна текста, взывая к чувствам. Я блять знаю, что они были! Знаю точно. Мне ее взгляда хватало. Трепета ее хватало, чтобы быть в этом уверенным. А теперь тупо игнорит.

Места себе не нахожу.

Петра, отца Макса, сегодня наконец оперируют, так что Шелест ночевать в клинике будет, а я взял батин мерс и приезжал постоять к воротам Виолеткиного дома.

Как я понял, она поспешно съехала. Насколько же надо не хотеть меня видеть, что попросту сбежать из города.

Приступы ненависти чередуются с приступами почти детского отчаяния, от чего я становлюсь еще более отвратителен сам себе.

Но пусть этот позор унижения будет со мной, напоминая, каким жалким я могу быть, чтобы больше не ввязываться в эту хрень с уебищным названием любовь.

Довожу себя до состояния, когда организм включает мою главную защитную систему — похуизм.

Живых эмоций во мне почти не осталось, только выжженное нутро. Жесткая перезагрузка, перепрошивка всех программ.

Так что с уверенностью я делаю то же самое, что и Виолетта. Сбегаю. Я ведь всегда мечтал об этом.

— Если передумаешь…, — говорит отец, когда мы подписываем заключительные доверенности у нотариуса, передаю свои права, — Ты всегда можешь вернуться.

— Не передумаю.

— И если нужны деньги….

— Не нужны, — отрезаю.

Я отказался от любой его «помощи» в свой адрес. Не хочу быть должным. Накопленное бабло я с легкой руки отдал Максу, и ни о чем не жалею. На билет в один конец мне хватило, а дальше буду разбираться по ходу пьесы.

Мои вклады приносят небольшие дивиденды, на таблетки от мигрени хватит.

Отец только кивает. Со мной он больше не спорит, не угрожает и вообще всячески ищет контакта, который мне теперь не усрался.

Полагаю, что Альберта Карловича мучает совесть от того, что он наконец-то убедился, что всю жизнь зря мочил свою кровиночку. А еще он слишком впечатлился произошедшим на балу. Говорит, думал, что потерял меня.

Отец не молодеет, и я скорее поверю в то, что у него ранняя деменция, чем в его внезапную любовь. Только мне здесь ловить не-че-го.

Возглавлять мусорную империю я так и не загорелся. Чувствами к сожалеющему отцу не воспылал. Слишком много пережито.

Бате завтра вожжа под хвост попадет, и он снова начнет грозиться отправить меня в армию или сразу на каторгу.

Новости о моем отъезде отец, естественно, не удивился, только надрывно вздохнул. Зато тетя Миля была вне себя от счастья. Буквально ликовала, будто это ее личная победа. А на самом это мое личное поражение.

— Зарегистрировала нас на рейс. Нико очень рад, что дядя Вильгельм прилетит, — сообщает неестественно радостным тоном.

— Окей.

— Ты собрал все, что нужно?

— Давно.

— Шатц, ты не в настроении? — приобнимает меня за плечи тетя. — Завтра у тебя начнется совершенно новая жизнь! Машенька бы сейчас так радовалась, что ты наконец-то исполнишь вашу с ней мечту.

— Ага, — все что я в состоянии выдать.

Видя мою убитую рожу, тетя понимающе ретируется, а я продолжаю тупить в комп.

Двигаться мне особо не дают. Долбанный лысый врач по настоянию отца и здесь меня достал, насильно заставляя соблюдать покой.

Внешне я не то что спокоен, внешне я почти мертв.

Меланхолично расчищают рабочую почту перед отлетом, пересылая отцу нужные письма и удаляя неактуальное.

Взгляд падает на сообщение двухнедельной давности от лаборатории, которая делала забор генетического материала.

В день, когда я очнулся, отец с трясущимся подбородком сообщил мне, что я был прав, и что я его сын. А позже даже просил прощения за то, что смел полагать иначе.

Так что на автомате удаляю письмо. Нахрен мне то, что я и так всю жизнь знал?

Вместо этого читаю рассылку с очередным коммерческим предложением. Только вот по спине бежит предательский холодок, заставляя волосы на загривке дыбом вставать.

Помедлив пару секунд, нажимаю на вкладку «Корзина» и пялюсь на письмо из клиники. Не могу открыть.

Хер ли я медлю?

Сглатываю и тапаю на письмо, сразу переходя к прикрепленному файлу. Шарю глазами по незнакомым таблицам с обилием показателей и цветных колонок.

Где же?

Где же?

Не то… Не то…. А вот!

«Вероятность отцовства 0 %. Предполагаемый отец исключается как биологический отец».

Блять.

Что?

Еще раз.

Вероятность отцовства 0 %.

Ноль процентов.

Ноль.

Трижды блять.

Хватаю из батиного бара первую попавшуюся бутылку янтарного пойла и слетаю вниз.

— Я к Максу уехал, если потеряют, — предупреждаю Федора, крикнув через прихожую.

Пизжу.

Я еду сделать то, что много лет не давало мне покоя.

В висках пульсирует навязчивая мысль, которая плотно засела в моей голове. Я не решался на это раньше, а вот сейчас дамбу прорвало.