Верь только мне (СИ)

Глава 38. Виолетта

— Не обсуждается! Я тоже поеду! — размахиваю руками в попытках переубедить упёртого лося.

Собрался он один ехать на бал! Естественно, я туда не собиралась, и выдохнула с облегчением, когда сочиняла свою увольнительную. Осталось ее отдать.

Но теперь повременю, чтобы попасть на этот треклятый бал. Трижды пересмотрела видео на телефоне Вила, которое ему скинула Аня.

План, конечно, дерзкий, как и сам Вил. Чего я еще могла ожидать от Фишера?

— Ты дома будешь в безопасности сидеть и ждать меня! Заберу тебя и ужинать поедем, праздновать, — он откинулся головой на диван и смотрит на меня серьезно из-под прикрытых густых ресниц.

Поздний вечер, и мы сидим на кухне у нас дома. Я кручусь у плиты, но не из любви к кулинарии, а от нервов.

Кирилл уехал до завтра к родителям, чтобы отвезти маму, которая, убедившись, что я в порядке и узнав, что с меня сняли вину и штрафы, наконец-то решилась оставить нас и вернуться домой. Брат до последнего молчал, пока я вещала ему историю с Лисицыным. Сказал лишь, что зря наехал на покемона, собрался поговорить с ним, когда вернется.

— Там полно людей, ничего не случится со мной! — отпрашиваюсь у Вила, — Не будет же Роман нападать в толпе! Просто хочу убедиться, что все нормально.

— Нападать у него кишка тонка, а вот устроить какую-то гадость — вполне. От него всего можно ожидать. Не хочу, чтобы ты даже в одном здании с ним находилась. Пары отведешь, и отвезу тебя домой. — Да и вообще, с чего ты решил, что он придёт с разбитым-то лицом? — агрессивно мешаю будущий плов.

— Чуйка. А не придет, покажем кино без него,

— А моя чуйка говорит, что план слишком рискованный, — подхожу к Вилу и через голову снимаю его цепочку, с которой не расставалась даже несмотря на наши недопонимания, — Держи! Пусть будет с тобой на удачу.

— Знаешь, кто сказал мне точно такие же слова много лет назад, когда я щеглом получил этот кулон? Мама, — улыбается грустно.

— Значит, мы с ней солидарны!

Притягивает меня к себе, и я усаживаюсь к нему на колени, лицом к лицу. Колючее покрывало на диване напоминает о себе даже через одежду.

— Долго там еще кастрюле кипеть? — прижимается лбом ко мне.

— Сам кипишь? — говорю игриво.

Его взгляд моментально меняется, и это мой любимый момент. Видеть, как он меня хочет.

— Сгораю, — щекотит мои губы своим дыханием.

Затем слегка касается их своими, и я впускаю его поцелуй. Мягкий, но очень требовательный. Ещё секунда, и Вил уже сгребает мою попу, жамкая ее как игрушку-антистресс. Твердая реакция между нами следует незамедлительно.

Обвиваю его шею и провожу по затылку вниз, поглаживая ладонями крепкую спину. Его правая рука ныряет мне под домашнюю футболку и ощутимо крепко проводит по моей выгнутой пояснице вверх по чувствительному позвоночнику до самых лопаток, оставляя за собой след из мурашек.

— Ммм, — довольно мычу ему в рот, поддаваясь движениям.

Горячая ладонь уверенно скользит со спины через мой бок и перемещается вперед, полностью накрывая мою грудь. Он нежно поглаживает ареолу большим пальцем. Мне кажется, что меня сейчас разорвет от мягкой щекотки. Аж в зубы отдает. Меня окатывает горячей волной возбуждения.

В нетерпении начинаю ёрзать бедрами, подаваясь вперед и назад.

— Так, все! Поужинаем позже, если дойдем до этого, — он подрывается ноги, не выпуская меня из рук.

Подходит со мной к плите, отключая конфорки. Вишу на нем как обезьянка, и утыкаюсь носом ему в шею. Вкусный. Пряный, терпкий и теплый, как растопленный горький шоколад со специями.

— Когда у нас будет дом, то он будет одноэтажным, — говорит, когда мы поднимаемся по лестнице вверх.

— Тебе тяжело? — пытаюсь поставить ноги на ступеньки.

Но он только перехватывает меня покрепче.

— Нет, конечно. Это чтобы спальня была поближе, — ржет.

Так, стоп! Он только что сказал, когда у нас будет дом? Он что, так серьезно настроен?

Чувствую, как глупо начинаю улыбаться и закусываю губы. Последние недели были дико нервными, мне кажется, я впервые расслабилась и выдохнула.

— Что? — говорит тепло, отвечая на мою улыбку.

Пожимаю плечами: —Просто хорошо и спокойно.

Он ложится на кровать со мной на руках, и я оказываюсь на нем. Смотрю на Вила сверху вниз, такой красивый.

— Мне тоже спокойно, Олененок! Мне тоже, — притягивает меня к себе, — Знаешь, что важное я понял за эти дни? — улыбается.

Только это не фирменная самодовольная Фишерская улыбочка в тридцать два винира, а родное, ласковое, принимающее чувство.

Елки! Мне кажется, я знаю, что он хочет сказать. Сердце разгоняется как ненормальное. Спокойствие как рукой снимает.

Неожиданно для самой себя впиваюсь в его губы поцелуем, чтобы он не продолжал. Я не могу. Не смогу сейчас принять его признание. Не смогу сейчас впустить в себя его чувство.

Рано его называть вслух. Одна фраза, и у меня аж кожа от напряжения вибрирует.

Мне нужно время. Наше. Спокойное. Без универа, пожаров и недопониманий. Мне нужно пожить в этом.

Слишком быстро и остро после всего случившегося.

— Я…, — он выдыхает в губы между моими поцелуями, пока я по всей видимости пытаюсь удушить его своим языком. — Л….

Молчи, пожалуйста! Беру его руку и кладу себе на задницу и еще плотнее прижимаюсь грудью. И это работает, — Вил наконец переключается на то ради чего «все мы здесь сегодня собрались».

После третьей неудачной попытки признания, Вил опрокидывает меня на лопатки. Зависает надо мной и отсекает все попытки приподняться к его губам. Долго сморит серьезно, и я вижу, как к его горлу подкатывает смех.

— Ты, Виолетта, знаешь кто? — он сдерживает смешок. — Ты пугливый маленький Олень.

— Почему? Я просто…, — чувствую жуткое смущение, будто меня поймали с поличным.

— Трусиха! — перебивает.

— Вил!

— Самое настоящее ссыкло, — подначивает меня.

— Но….

— Па-ни-кёр-ша, — дразнит.

— Ты дашь мне сказать?

— А ты мне?

Сердцебиение лупит просто неистово. Вот что его прибило поболтать?

Закрываю глаза, будто я «в домике». Выгляжу, наверное, как загнанное животное, которое забилось в угол и готовится встретиться с неизбежным. Что мне ответить, если он скажет то самое слово? Спасибо? Прикинуться немой? Или мертвой? Или….

Мой поток мыслей нарушает горячее дыхание на шее. Он неспеша покрывает ее поцелуями поднимаясь к уху, и затем шепчет:

— Выдохни, трусишка. Выходи из кустов!

Дурак! Ну как тут не ухмыльнуться в ответ.

Распахиваю глаза и встречаю спокойное понимающее лицо. Зная Вила, думала, что он будет давить до последнего, а сейчас чувствую прилив благодарности.

Проводит большим пальцем по моим губам и подбородку и привлекает к себе, целует очень чувственно, медленно, втягивая мои губы. Подтверждает мое ощущение безопасности.

Нащупываю край его кофты и стягиваю ее через голову, он делает то же самое с моей футболкой. Следом летят остальные шмотки и нижнее бельё.

Откровенно рассматриваю его, пока он осбождается от остатков своей одежды. Красивый, какой же Вил красивый. По-мужски. Это не тело, а переплетение тугих канатов. По нему можно изучать анатомию: я отчетливо вижу каждую перекатывающуюся мышцу. Мне хочется трогать его: каждый миллиметр от крепкой груди вниз по подтянутому животу. Не отказываю нам обоим в этом удовольствии.

Хватает меня за талию и рывком подтягивает к себе, устраиваясь между ног. Не могу терпеть и сама стремлюсь всем телом ему навстречу. Смотрит в глаза и неспеша ласкает меня там своим возбужденным прибором, не заходя внутрь. Сучонок дразнит. Притягиваю его к себе за затылок и хорошенько цапаю зубами за губу. Не одной же мне страдать.

Затуманенный взгляд вмиг рассеивается и мне даже кажется, что он рычит от неожиданности. — Дикая, — впечатывается мне в рот и одним хлопком полностью входит в меня.

— Ммммдаа, — чисто физически издаю утробные звуки в ответ на каждое его движение.

Там внизу тело раскаленной лавой отзывается. Дышу так, что вот-вот начнется гипервентиляция. Заводит руку под мне спину, еще больше выгибая мою грудную клетку навстречу. Ласкает мою грудь, и я все отчаянее закидываю голову назад и все шире раздвигаю ноги, желая большего, давая ему двигаться в полной амплитуде. И он делает это, причем, как и в первый раз очень бережно.

Я чувствую страстную хватку и его контроль, и при этом ощущаю заботу, с которой он занимается со мной любовью. На слове любовь пульс пропускает удар. Блин!

— Поцелуй меня, — мычу совершенно пьяным голосом.

Чувственно припадает к моему рту, поцелуем подстраиваясь под ритм нашего секса. Движения становятся более интенсивными и требовательными. Мы наращиваем темп. Неосознанно больно впиваюсь ногтями ему в лопатки. Да, мне определенно нравится его немного мучить. Да и он, судя по ответному стону, далеко не против.

Надо бы попробовать с ним одну игру… пытаюсь подумать я, но вдруг оказываюсь так близко к тому, чтобы сигануть с обрыва, что мысли сливаются в одну точку в моей промежности.

Внутри тугая пружина скручивается. Еще пара толчков и меня пронзает бешеным разрядом. Обнуление. Я сама, Вил, кровать, потолок, моя раскаленная кожа, влажный воздух — все вокруг нас калейдоскопом сливается воедино.

Инстинктивно пытаюсь отстраниться, но Вил фиксирует меня еще плотнее, ловя мои содрогания. Оргазм лупит по позвоночнику и отдает прямо в голову. Распадаюсь на миллионы маленьких частей, разлетаясь в стороны, зависаю в воздухе и со взрывом пересобираюсь заново.

Электрическая волна выжигает все предыдущее напряжение, оставляя после себя лишь мощную пульсацию в самом нежном месте. Будто открыли все замки. Все тугие узлы развязали. Такая легкость. По телу разливается тепло, и я прошу его продолжать.

Хочу, чтобы он тоже кончил. Отпустил себя. Как я отпускаю себя с ним, знаю, что могу быть собой, и он примет меня любую. Такой страстный мальчик, который умеет как и от всей души ненавидеть, так и полностью отдаваться и горячо любить. Опять это слово, да что ж такое-то!

Он приподнимает меня, переворачивает на живот и мягко притягивает к себе за бедра, заставляя прижаться к нему задницей. Скользит ниже внутрь меня и начинает наращивать темп до тех самых громких пошлых хлопков. Не останавливаю его, радуясь тому, что у нас отдельно стоящий дом. Понимаю, что желаю знать, на что он способен, изучать границы его безбашенности. И свои собственные.

Откликаюсь стоном, что распаляет его еще больше, и спустя пару мгновений я чувствую, на каком пределе он совершает последние движения прежде, чем с содроганием кончить. Он шумно дышит, пытаясь удержаться на коленях позади меня. Растекаюсь под ним послушной лужицей, хочу, чтобы он лег на меня сверху. Укрыл собой как одеялом. И он поддается. Мы так хорошо чувствуем друг друга.

Оставляет несколько поцелуев вдоль позвоночника и аккуратно располагается рядом со мной, подпирая локтем голову. Перебирает пальцами мои пряди, и я с трудом поворачиваюсь к нему. Так не хочется возвращаться в реальность из этой неги. Я сейчас не осилю никакой ужин и никакой душ. Сонно моргаю и чувствую, как глаза глаза сопротивляются открываться.

Сворачиваюсь клубочком и прижимаюсь к нему спиной, когда он возвращается из душа. Дождалась из последних сил, чтобы заснуть вместе. Вил обнимает сзади и вдыхает мои волосы.

— Вкусно пахнешь, — шепчет как в тот самый день.

В комнате темно, но я улыбаюсь, проваливаясь в сон. Так меня размазало.

— А еще…, — он прячет улыбку в полушепоте.

Понимая, что сейчас происходит, мои глаза открываются так широко, как они еще никогда не открывались.

— Я люблю тебя. Живи с этим.

Вот же засранец своенравный!