Верь только мне (СИ)

Глава 59.1 Вильгельм

— Я очень хочу забыть это все, Вилли, но боюсь, что всегда буду молчаливым укором для тебя. Вряд ли я сама смогу простить себя за, что бросила тебя в трудную минуту.

— Виолетик, ну харэ, ладно? Мы оба не сахар! Давай оставим все это недоразумение позади. Ну, вот скажи мне, сколько времени у нас было на выстраивание отношений? С сентября по середину ноября? В сентябре я тебя мочил, а в ноябре мы взорвались. Ну, охуеть! — самого накрывает от осознания. — Еле-еле три месяца, где нам постоянно кто-то мешал. Люди годами над отношениями работают, и то хрень получается, а у нас ведь и шанса не было, — говорю это, и вспоминаю о родителях. — Что там говорят: пусть все старое останется в старом году?

Малышка слушает и еле заметно кивает, вроде бы мне удалось пробиться через стену ее раскаяний. Они мне не нужны, мне нужна счастливая женщина рядом. Чувствую это так ясно и четко.

— Что значит этот мизерный эпизод, когда у нас вся жизнь впереди? М? — хочу, чтобы ответила она.

— Ни-че-го, — улавливаю намек на твердость в ее голосе. — Разве что то, что за черной полосой должна быть белая?

— За тьмой всегда следует свет, — прижимаю Виолетту.

— Ты когда такой мудрый стал? — тыкает меня пальцем в бок.

— У меня было достаточно времени подумать. А еще мне столько всего предстоит тебе рассказать, Олененок, ты не представляешь! Но не сейчас, сейчас только мы!

— Только мы, — повторяет тихонько.

— Одного только тебе не прощу, пока не ты хорошенько не постараешься, — не могу отказать себе в удовольствии помучить ее. — У меня почти два месяца секса не было. Кроме ебли с немецкими документами, конечно.

Виолетта прыскает со смеху, а затем шумно и с надрывом выдыхает. Давящая, мучившая ее ноша с треском проваливается в бездну. Ее плечи становятся мягкими и податливыми, а лицо принимает чуть менее страдальческий вид.

— Легче? — чмокаю ее в лоб.

— Сильно легче.

— Ниче, мелочь, пару недель в оздоровительном санатории «Фишер», и вернем тебя к жизни. Чудо, блин, тебя вообще нельзя оставлять одну! — встаю на ноги, увлекая за собой Олененка. — Предлагаю начать оздоровительные процедуры прямо сейчас!

Огонек вспыхивает в глазах Олененка, и она резво прыгает на носочках по заснеженным доскам вслед за мной в домик, пока не подозревая, что ничего кроме сна ей не грозит.

В нашем шале пахнет уютом, а от камина пышет жаром.

Разворачиваю ее за плечи и прижимаю прямо к шкафу:

— А сейчас, — приближаюсь к ее губам.

— Дааа? — тянется поцелуем.

— Я сниму с тебя всё мокрое, — завожу пальцы по бокам полосочек ее трусиков и оттягиваю их. Напитавшееся водой белье шмякается об пол. — А затем…, — завожу свои руки ей за спину и растегиваю бюстгальтер.

— Чтооо? — улыбается мне в губы.

Откидываю тряпку в сторону, и нервно сглатываю, потому что моему взгляду открывается роскошная Виолеткина грудь. Сочная, со вставшими сосками. Мое воздержание дает о себе знать мгновенно подпрыгнувшим хозяйством. Блять, соберись, у нас другой план.

— А потом мы поднимемся наверх, иии… ляжем спать! Вперед! — отрываю Виолетку и шлепком направляю вверх к винтовой лестнице.

Сверху нас ждет открытый полуэтаж, который огражден от основного пространства лишь резными перилами. Отсюда просматривается первый уровень домика, блики камина, а еще через стеклянную стену видно снежный двор, где мы только что плескались.

— Никаких спать, Фишер! — голожопая Виолетта толкает меня за плечи на кровать и кидает в меня зеленой шапкой, разбрасывая волнистые волосы по плечам. Она садится на меня верхом, упираясь руками в грудь.

Опрокидываю ее на спину, нашариваю одеяло, и под возмущенное пыхтение Олененка заворачиваю ее в ткань.

Оттаскиваю мумию за ноги, укладывая на кровать, плюхаюсь рядом и обнимаю сверток.

— Спи!

— Вил! У меня паническая атака сейчас будет, размотай меня срочно! — злится олень.

— Если обещаешь не приставать, — делаю ей пуньк по носу.

— Почемууу?

— Такие правила в моем санатории. Уже начало четвертого утра, тебе нужно спать и набираться сил. Сиськи сдулись, жопа сдулась. Сначала здоровый сон, еда, свежий воздух, потом секс.

Я же прав? Конечно я прав!

Предатель между ног конкретно отклоняется от плана, упираясь в Виолетту. Организм яро сопротивляется такому положению дел, но ведь я управляю своим членом, а не он мной.

Выдержу ли я ночь рядом с голой Виолеттой? Пффф, ессесно!

— Ладно-ладно! Разматывай уже, — кряхтит. — Не прикасайся ко мне тогда своими гениталиями, Фишер! Дразнишь только зря!

Помогаю выбраться, затем подкладываю ей под голову подушку и накрываю одеялом, целую в нос и крепко обнимаю сверху.

— Спокойной ночи, — выдаю серьезно, чтобы не порывалась.

— Ты не шутишь сейчас?

— Абсолютно. Настроение такое, знаешь, романтическое. Не хочется все опошлять. Наберешься сил, потом поговорим.

— Опошлять не хочешь, значит? Ясно. Я, впрочем, не устала, но ладно, — с издевкой соглашается Виолетта. — Значит, и тебе спокойной ночи, романтик….

Пока мне, конечно, очень неспокойно, особенно внизу. Подожду минут десять, стояк упадет, и мы уснем. Восстанавливаю дыхание, чтобы поймать дзен впиваюсь взглядом в покачивающиеся на улице сосны.

Теплая Виолетта источает тонкий карамельный аромат, сладкий и вязкий, еле держусь, чтобы не впиться ей в шею. Блин! Нет, так точно не упадет.

Целую ее в висок и отползаю к своему краю, отвернувшись к стене. Я ведь прав, что хочу бережно к ней отнестись и….

— Мммм, — раздается за спиной, — Ннддааа.

Улыбаюсь, осознавая, что она удумала.

— Дааа, еще, — еле слышно постанывает.

Сохраняя остатки самообладания, оборачиваюсь и наблюдаю такую картину: она скинула одеяло и мягко ласкает себя там, запрокинув голову.

Тело в момент заливает жаром, рот наполняется слюной и в каком-то невменяемом состоянии рычу:

— Виолетта!

— Ты сказал тебя не трогать, я и не трогаю, можешь спать, — дерзит зараза. Узнаю ее такую.

— Да фаааак, — плюю на свою тупую идею и в один рывок оказываюсь над Виолеттой. — Подыхаю, как хочу тебя.