Всходы Власти

Глава 41

— Нет, нет, и ещё раз нет! Это чушь! — раздражённо посмотрел на меня лучший учёный севера. — Говорю тебе, это не сработает. Фокусировочные узлы просто пойдут вразнос, если превысить лимиты, и всё, чего ты можешь добиться это большой взрыв. Нужно как минимум десять штук! Иначе вся энергоконструкция развалиться. Боюсь даже гадать, что произойдёт в этом случае. Всплеск искажённого нейтраля такой мощи… Может случиться всё что угодно. Если бы это был огонь, я бы сказал, что там будет лавовое озеро, а если вода, то огромное озеро. Но изначальная энергия бытия может быть совершенно непредсказуемой, и я в этом участвовать не буду! Достань необходимое, или я умываю руки. Иначе провести подобный ритуал, основываясь всего на одном, не слишком подходящем виде энергии, просто невозможно!

Имматон Септентрионский хлопнул дверью моего кабинета и был таков.

За последний месяц мы провели очень плодотворную работу. Достаточно плодотворную, чтобы я уяснил для себя одну вещь: этот человек был гением. Гордым, не признающим авторитетов, совершенно неуважительным и редко следящим за языком, но гением.

Ради интереса я предложил ему рассчитать схему ритуала для поднятия высшей нежити, при условии, что от изначального материала остался только прах или пепел.

Я полагал это невозможным. Зацепиться не за что: души нет, разума не осталось, сами остатки просто рассыпались и не несут нужных энергоследов… Он справился за вечер. При том что он знал об искусстве смерти меньше меня.

Именно по этой причине я пообещал себе никогда не учить этого сверхразума искусству смерти по-настоящему.

В целом, он справлялся с поставленной задачей. Ему оказалось по силам переделать необходимый ритуал исключительно под энергетику смерти. Он не знал, что это именно смерть, полагая требуемый тип энергии очередным типом искажения чистого нейтраля, но я-то прекрасно знал, что будет при таком неконтролируемом всплеске смерти.

Посыпанная прахом мёртвая земля на мили вокруг, вот что будет. Даже высшую нежить может распылить: конструкция проклятий тоже имеет свои пределы.

Проблема была в том, что по его расчётам для ритуала требовалось то, что я не мог достать.

В созданном для моего помощника учебнике была таблица ингредиентов для ритуалистики смерти и даже схемы для расчёта новых.

И этот гений, разумеется, рассчитал новые, необходимые для фокусировки элементов ритуала, вещи, и сформировал к ним требования.

Он сумел уложиться в десять тысяч жертв: хотя сам говорил, что можно использовать и больше, но энергию от каждой тысячи требовалось направить, сфокусировать, и для этого были изобретены отдельные фигуры и ритуалы. Но вот ключевой точкой фокуса, переходником всего концентрата тысячи смерти, должно было послужить то, что я не могу достать.

Вот где я ему должен достать абсолютно добровольную жертву? В ритуалистике смерти было понятие добровольной жертвы. Было понятие самопожертвования, когда мастер приносит в жертву себя или часть своего тела. И философ, поразмыслив, сформулировал требования к необходимому узлу ритуала, как абсолютно добровольную жертву. Иными словами, добровольность жертвы должна не подвергаться никаким сомнениями, и она должна сделать это самостоятельно, причём, вероятно, с полными пониманием того, что происходит и как происходит.

Иными словами мне требовался десяток живых адептов смерти, что буду абсолютными фанатиками, и отдадут ради моего бессмертия собственные жизни и даже души.

Потому что именно их души должны послужить направляющим и фокусирующим элементом, и, вероятно, будут искажены до неузнаваемости столь мощным потоком смерти. Это сведёт их с ума, минимум… Если от разума вообще что-то останется.

Я мог убедить десяток людей, чтобы они принесли себя в жертву, шантажом или угрозами.

Я мог обмануть десяток людей, заставив поверить их, что они совершают благое дело, даруя мне бессмертие.

Но всё это совершенно не укладывалось в понятия, которые требовал этот негодяй. А учитывая, что речь шла об около-концептуальной магии… Вероятно, он прав, и попытка уйти от заданных условий действительно просто развалит ритуал, обернувшись пшиком и пустой тратой жертв в лучшем случае.

Но вот где я ему возьму людей, что готовы пожертвовать жизнью и душой ради человека вроде меня, полностью осознавая это?

Какого бы хорошего мнения я ни был сам о себе, я прекрасно осознавал, каким человеком настоящий я выгляжу в глазах других людей.

А люди чаще всего не слишком высокого мнения о властолюбцах, не обременённых какой-либо моралью. Как правило, почти любое человеческое общество демонизирует такой подход, а сами люди вроде меня вынуждены выставлять напоказ дружелюбие и заигрывать с толпой, дабы она не слишком сильно пыталась скинуть тебя с вершины.

Я пытался переубедить его пересчитать что-то с более разумными требованиями. В ответ он сыпал мне цифрами, математическими формулами и расчётами, от которых у меня начинала болеть голова.

Больше от отчаяния, чем реально надеясь на что-то, я написал письмо Улосу, интересуясь делами культа, и в конце добавил вопрос про необходимые жертвы.

Завуалированно, разумеется: доверять письмами подобные разговоры мы оба опасались. Но старый слуга меня поймёт.

Старик, конечно, не сказать, чтобы блистал в искусстве смерти, но мастером всё же был, да и умом не обделён. Возможно, свежий взгляд на проблему поможет найти решения.

Пока один из доверенных рыцарей бирюзовой гвардии, переодетый в обычного наёмника, нёс письмо в столицу Палеотры, не делая остановок, я откровенно скучал.

Помимо расчётов, заняться было особо нечем.

Герцог Конт активно наводил порядок в городе, вернув себе герцогство. Шеридан и Элдрих, взяв часть армии, занимались подавлением мелким, разрозненных восстаний: некоторые лорды Арса всё же отказались признать власть нового короля.

Но их было слишком мало, чтобы всерьёз что-то противопоставить нам.

Дети льда тем временем готовили для меня жертвы на севере, попутно беря под контроль сопротивляющиеся замки.

Я даже выделил им часть трофейных осадных орудий для этой цели от щедрот.

Поэтому, чтобы развеять скуку, я беседовал с драконом. Вопреки моим ожиданиям от огромной волшебной ящерицы, выздоравливать тот не спешил, восстанавливаясь медленно и неспешно.

Либо раны от падения были слишком серьёзны, либо проклятья его крепко достали, но дракон невозмутимо спал, гадил и ел неделями, игнорируя всех вокруг.

Я приказал соорудить для него навес от дождей и отрядил целый взвод слуг кормить его и выносить дерьмо.

Кормёжка дракона вообще была отдельной историей. Когда я впервые приказал дать дракону еды и воды, слуги сказали, что тот отказывается есть, и мне пришлось взять дело под свой контроль.

— Мне сообщили, что ты отказываешься есть. — громко заявил я, смотря на спящего дракона.

Латризмагиус фыркнул, обдав меня волной жара.

— Потому что твои слуги предлагают мне какие-то помои. Я не буду их есть. Хорошо хоть воды чистой принесли.

Я с сомнением посмотрел на телегу с вяленым мясом. Вообще-то, такое я и сам ел в походе.

— Ты хочешь, чтобы мы сварили мясо? — уточнил я. — Пожарили? Или предпочитаешь хлеб?

— Я предпочитаю свежую дичь, а не все эти ваши извращения. — гордо приподнял голову дракон. — И употреблять падаль не намерен.

— Выходит, драконы плотоядные. — сделал вывод я.

— Драконы всеядны. — заявил Латризмагиус. — Мы можем употреблять любую органику. Я просто не хочу это есть. И вообще, я уже проголодался. Прикажи своим людям принести что-то повкуснее. Если уж я застрял здесь на некоторое время, я требую лучшего. В конце концов, король ты или нет?

Я вздохнул и принялся отдавать приказы охотникам. Да, им пришлось изрядно поработать, чтоб прокормить эту тушу. Причём, если те опаздывали и дичь становилась слегка несвежей, дракон воротил морду и просто обращал её в пепел выдохом пламени.

Лица охотников, сильно уставших после нескольких дней напряжённой охоты, в этот момент были неописуемы.

Хорошо хоть домашних конго есть не отказывался. И то, придирчиво смотрел на слишком старых или слишком молодых, отсылая их обратно.

Деревни близ Септентриона лишились изрядной доли скота за те месяцы, что дракон выздоравливал. Иногда мне казалось, что хитрая капризная ящерица на самом деле просто использует своё положение, чтобы его обхаживали, вовсю наслаждаясь ситуацией.

Но я не стал ничего говорить ему по этому поводу или как-то саботировать процесс. Пусть развлекается. В конце концов, на то у меня и есть слуги, чтобы заниматься подобными делами.

Однако проверить одну мысль у меня всё же получилось.

— Тебе что-нибудь говорит словосочетание направленная генетическая мутация? — спросил я у Имматона во время работы над расчётами.

— Я знаю, что такое направление, но не понял два последних слова. — поднял на меня глаза философ, оторвавшись от бумаг. — Это что-то из языка северных варваров? Я его знаю, но не слишком хорошо. Было мало практики.

— Что-то вроде того. — уклонился я от ответа.

Иными словами, в языке местных людей таких слов не было. В моей голове старых, полузабытый родной язык давно смешался с языком местных людей, но всё же… Иногда возникали недопонимания.

Вопрос в том, как дракон донёс до меня это. Слегка поразмыслив, я просто подошёл и прямо спросил его об этом.

— Так значит, ты всё же понял меня. — Латризмагиус склонил голову с лёгким любопытством. — Но предпочёл сделать вид, что это не так. Хитро.

— Да, и это порождает вопросы. — кивнул я. — Как ты это сделал?

— Действительно, как? — в этих словах дракона звучала ирония, но сами слова звучали странно… Как будто... Сразу с разных сторон? Словно эхо.

— Ты умеешь передавать мысли. — расширились мои глаза. — И читать, вероятно.

— Куда более любопытен тот факт, что тебе вообще известен такой концепт. — голос дракона словно отражался от стенок моего черепа. — Обычно разумные других рас не замечают таких мелочей, просто потому, что не понимают концепцию мысленной речи. Впрочем, я умею разговаривать и на вашем языке.

Не думать о белой обезьяне. Не думать о белой обезьяне.

Наверно, одни боги знают, чего мне стоило сдержаться в этот момент: слишком уж многое мне не хотелось показывать тому, кто умеет читать мысли.

— Я чувствую сильное волнение от тебя. — пророкотал дракон, переходя на свой обычный голос. — Но оно напрасно. Меня не интересуют твои секреты, скажу даже больше: с моей точки зрения, чтение чужих мыслей преступно. Поэтому я никогда не услышу то, что ты не хочешь до меня донести.

— Но всё же ты пользуешься своими возможностями. — заметил я.

— Разумеется. — кивнул дракон. — Для меня это так же естественно, как дышать. Мы, драконы, наделены богами этой особенностью в дипломатических целях. Иногда мысль может передать тонкости и нюансы, способствующие взаимопониманию, так, как слова не могут. В особенности если речь идёт о разных языках. Я ни разу не читал твои мысли, только доносил свои, но меня сильно интересует вопрос, откуда тебе известны языки, уровень развития которых явно превосходит и людей, и детей льда. Вы же ещё не контактировали с другими расами, верно?

— С другими расами? — уцепился за вопрос я. — Сколько их? Где находятся?

— Боюсь, ответ на этот вопрос тебе придётся искать самостоятельно. — фыркнул дракон. — Этого я тебе рассказать не могу. И ты не ответил на мой вопрос.

— Я король. — пожал плечами я. — А значит, знаю больше других. — Духи могут поведать многое, а я недаром учился у шаманов.

Главное — ни слова лжи. Латризмагиус принял такой ответ.

— А что вообще ты можешь мне рассказать о вашем обществе? — полюбопытствовал я.

— Всё, что захочешь. — дёрнул хвостом дракон. — Но не здесь. Поднимайся на Великий Хребет, поговорим. Моя часть гор находится над дикими землями, что между королевством Аурелион и кланами западных гор.

Намёк более чем жирный. Большего, к сожалению, вытащить из дракона не удалось. Он с удовольствием предавался философствованию на любые темы, но вот вопросы по делу полностью игнорировал.

Надо сказать, собеседник из него был интересный. Обширнейшие познания в истории, естествознании, политике, географии королевств… Но никаких сведений сверх того что людям уже известно он принципиально не сообщал.

Впрочем, похоже, даже это сам дракон считал весьма широким жестом. Потому что с другими людьми он вообще не разговаривал. Даже Имматона проигнорировал, когда тот попытался поговорить.

Обиженный взгляд философа явственно намекал, что тот готов написать целую книгу о необоснованном сволочизме драконов.

Я долго раздумывал, чтобы такого стрясти с дракона, дабы он не был просто говорящей головой. И придумал.

Я попросил дракона научить меня защите от чтения мыслей. И защите от драконьего пламени.

— Я уже говорил, что не собираюсь читать твои мысли. — раздражённо посмотрел на меня Латризмагиус. — Ты не веришь мне?

Нет, самому дракону я верил. Иначе, зная о грядущем ритуале, он точно не был бы столь добродушен, учитывая, что от демона я знал о драконах как о хранителях и защитниках мира. Сомневаюсь, что он бы добродушно отнёсся к возможной гекатомбе из тысяч жертв. Хотя кто знает, может, счёл бы это внутренними делами людей, но проверять это мне не хотелось.

— Я верю тебе. — кивнул я лазурному дракону. — Однако я достоверно знаю, что есть сущности, которые могут быть не столь щепетильны. Мне нужна защита от них.

Дракон подался ко мне, высовывая голову из-под своего навеса, приблизившись к моему лицу на расстояние ладони, посмотрел на меня крайне внимательно.

— Насколько я знаю, в мире нет чудовищ, способных на такое. О чём ты говоришь?

— Самые страшные чудовища — те, что разумны. — хмыкнул я.

— Покажи мне. — потребовал он, ударив по земле хвостом с такой силой, что пошла дрожь.

Хорошее напоминание о том, что даже раненый дракон смертельно опасен.

— Что именно показать?

— Существо, что ты имеешь в виду. Я должен знать, как хранитель. Этого не должно быть. Сотворение ещё не завершено.

На миг я задумался, оценивая все за и против. А впрочем… Я получил от демона всё, что хотел. Если он обманул меня с бессмертием, вряд ли получу больше. А если нет, этого достаточно. Но одно остановило меня: именно на том, кто учил меня искусству смерти, держалось сокрытие моих дел от местных богов.

Методики защиты от чтения мыслей не стоят привлечения их внимания. Но можно было предложить и кое-что другое…

— Как это сделать? — уточнил я.

— Просто вспомни. Прокрути в голове воспоминаний. И пожелай передать его мне. — скороговоркой заговорил дракон, почти дрожа от нетерпения.

Я вспомнил, как туман диких земель нашёптывал мне свои слова. Вспомнил, как лицо из серо-белесой дымки пыталось остановить меня. И пожелал, чтобы дракон увидел это.

И он увидел. Вертикальные зрачки из чистой синевы расширились.

— Ты сказал, что твои горы недалеко от диких земель. Никогда не встречал там похожих тварей? Что это такое вообще, дикие земли? Кто там обитает? Может, хоть ты знаешь.

— Нет. Такого не должно быть. — после долгого молчания ответил дракон. — Дикие земли — это созданный Отцом и Бладъюром барьер между вашими расами. Они населены редкими, реликтовыми существами с зари сотворения Тиала. Ваши расы должны были преодолеть это место, прежде чем встретитесь, и это произошло. Со временем, вероятно, дикие земли должны просто стереться, превратившись в земли людей или детей льда. Там бушуют мистические бури, призванные блокировать взоры ваших мастеров и северных шаманов и могут возникать странные, непривычные взгляду простого смертного аномалии. Но ни одна из них не могла создать подобное существо, это просто исключено. Я не знаю, что это такое.

Латризмагиус впервые на моей памяти признался в том, что не знает что-то. Я задавал ему сотни вопросов, и чаще всего он уклонялся, молчал, или уходил от ответа. Но никогда не говорил, что не знает…

— Оно не остановило меня и не остановило шаманов. — пожал плечами я. — А значит, не слишком опасно. Впрочем, на сознание влиять точно умеет, а потому, учитывая, что я собираюсь продолжать и налаживать контакты с детьми льда, защита мне бы пригодилась. Ты поможешь мне в этом?

— Это займёт годы. — задумчиво произнёс дракон. — Десятилетия, возможно, учитывая, что придётся учить с нуля. — Я не собираюсь оставаться с тобой настолько долго, у меня свои дела. Да и потом, потребуется большая часть твоего времени на обучение. У тебя есть своё королевство, и ты вряд ли можешь оставить его на подобный срок.

— Значит, нет?

— Я могу сам защитить твой разум. И дать тебе несколько простых методик медитации, как укреплять эту защиту. А уж насколько она эффективна, будет зависеть от твоей собственной силы воли. Впрочем, если ты выдержал ту тварь из диких земель без подготовки, то с этим проблемы быть не должно.

— Лучше, чем ничего. — кивнул я. — Буду благодарен и за это.

Если честно, подозреваю, в искусстве смерти были элементы, что способны защитить разум мастера от воздействия на него. Если ты способен исказить или навредить чужому разуму, да и подчинение немертвых тоже базировалось на явно смежных с разумом вещах.

Вот только демон меня им не учил. Я ничего не говорил на этот счёт, но это было подозрительно.

Я ничего не почувствовал, когда дракон ставил защиту, как ни пытался.

— Ты поймёшь, когда до твоих мыслей буду пытаться добраться. Ощутишь это как сферу, что защищает твой мозг. — сообщил мне Латризмагиус. — Пока я ещё здесь, я научу тебя управлять созданной защитой в широких пределах.

И он научил. Аккуратно давил на разум, создавая впечатление, что голову обхватили плотной металлической шапкой, которая будто сдавливает череп. Научил, как ослабить это давление, и даже научил, как вызвать что-то вроде воображаемых шипов или иллюзорного пламени, что должно достать того, кто попытается добраться до глубин моего разума.

Помимо этого, дракон научил меня трём типами медитаций: одна, по задумке, должна усиливать созданную защиту, вторая - структуризировать сознание, укрепляя разум и память.

Последним уроком служил своеобразный боевой транс, призванный отключить все чувства, и сосредоточиться на цели. По словам Латризмагиуса, возможно, это поможет мне уничтожить того кто будет воздействовать на меня, ослабив его возможности делать это. Или убежать, в крайнем случае.

Что же, это было меньше, чем хотелось бы, но лучше, чем ничего. Быть может, созданная драконом защита далеко не шедевр, но в одном я был уверен точно: выиграть время она поможет.

А время для мастера смерти означает возможность убить своего врага. Уж с этим-то я справлюсь.

Одно время мне казалось, что подобные уроки — лучшее, что я смогу вытянуть из дракона. Право слово, если он больше не желает делиться знаниями, чему человек может научиться у дракона? Не думаю, что навыки полёта или рассматривания дичи на охоте мне так уж нужны.

Но когда проект по обретению бессмертия начал заходить в тупик, мне в голову пришла другая мысль. И я не замедлил прийти с ней к Латризмагиусу.

— Я хочу научиться противостоять твоему пламени. — сказал я дракону.

— Может, ты не заметил, но это довольно разрушительная вещь. — иронично посмотрел на меня дракон. — Боюсь, это за пределами человеческих возможностей.

— Я знаю один щит, что в теории, мог бы защитить меня от чего угодно. Но мне нужны тренировки, практика, и довольно обширная. Ты дракон, и можешь обеспечить весьма и весьма хороший диапазон атак. Умеешь замораживать, умеешь дышать огнём, да и физически весьма силён: идеальный напарник для тренировки, если не будешь пытаться убить меня на самом деле.

Покров смерти в теории мог защитить от чего угодно. Защита, основанная на силе смерти, была призвана уничтожать то, что пытается коснуться создавшего его, будь то стрела или камень. Но как уничтожить огонь? Как уничтожить попытку высосать тепло вокруг? И что если предмет, что летит в тебя, слишком прочен и велик, чтобы стереть его в пыль?

Я не знал ответа на этот вопрос, и древние мастера смерти, возможно, тоже не знали. Может, демон знал, а может и нет.

Но в одном я не сомневался: разрушительный потенциал искусства смерти невероятно, чудовищно силен.

А значит, есть возможно научить свою защиту стирать из реальности всё что угодно. И для проверки и тренировки этой самой концепции я решил использовать дракона.

— Зачем тебе это? — внимательно посмотрел на меня Латризмагиус. — Мне казалось, мы договорились о мире. Ты собираешься сражаться с другими драконами?

— Когда ты зажал меня в угол, прижав к стенке в буквальном смысле… Одна твоя воля отделяла меня от смерти. Одно дыхание, и от меня остался бы только пепел. — слегка помедлив, ответил я. — Никогда в жизни я больше не чувствовал такого бессилия. С твоей помощью или нет, я найду способ защитить себя.

Я не лгал дракону об этом. И он не отказался помочь.

Это не был быстрый процесс. Сперва мы начали с манекенов, которые я пытался защитить. И сотни сгорели прежде, чем у меня начало что-то получаться.

Не скажу, что это оказалось легко. Сил уходило много, и Вальгарду по моей просьбе пришлось заставить исчезнуть одну из деревень севернее гор на жертвы, обеспечившие меня энергией на тренировки.

Наверное, именно те самые знания о ритуале, дарующем бессмертие, и его концептуальной структуре помогли мне нащупать ключ. Сила смерти всегда готова разрушать что-то: оставалось лишь дать ей понять, что именно нужно разрушить.

И спустя сотни бесплодных попыток, небольшой язык пламени, вырвавшийся из дракона, разбился о стену чёрной дымки, выставленной мною рядом с манекеном.

— Тебе удалось. — поражено посмотрел на меня дракон.

— А ты думал, я просто теряю время зря? — вымученно улыбнулся я.

— Да. Именно так я и думал. Но чем бы дитя ни тешилось… Это всё было довольно забавно. До сего дня. Признаю, я был неправ.

Многие воины и слуги, что подготавливали манекены для тренировок, странно смотреть на меня, когда я направлялся к дракону. Боюсь представить, какие слухи ходили после этого по городу. Я даже не стал узнавать их, чтобы не тревожить лишний раз своё душевное равновесие.

Королю же позволено немного причуд, правда?

К чести Латризмагиуса, он действовал деликатно, действительно позволяя мне учиться и тренироваться, а не просто ломая защиту. Аккуратно усиливал силу пламени. День пробегал за днём, и в один из дней я перешёл от манекенов к защите самого себя. Дракон уже мог передвигаться на лапах, но крылья ещё не зажили, так что мы могли перейти к более подвижным тренировкам.

— Ты можешь случайно пострадать. — заметил дракон. — Я не слишком хорошо контролирую пламя. Могу обжечь тебя ненароком.

— Главное не в пепел. — отмахнулся я. — От ожогов целители откачают.

— Тебе виднее. — фыркнула ящерица. — Но тогда не жалуйся.

Лазурный дракон выдохнул язык пламени, разбившийся о щит из чёрной дымки. А затем, чуть повернувшись, обрушил на него удар хвоста, способный сломать многовековой дуб.

Я стиснул зубы, укрепляя защиту, но выдержал. Полагаю, концепцию уничтожения кинетической энергии основоположники искусства смерти не знали, и честно говоря, я и сам полагал подобное невозможным исходя из своих знаний. Однако, кажется, я уже упоминал что искусство смерти способно ненадолго искажать привычные законы реальности?

— Неплохо держишься. — пророкотал подлец. — Но ты же понимаешь, что это мелочи? Один хороший язык пламени, и от защиты не останется и следа. Я же вижу, ты на последнем издыхании.

— Лучше, чем ничего. — выдохнул я, убирая щит. — Пожалуй, хватит на сегодня.

Практика показала, что, даже зарядившись энергией жертв на полную, защититься от дракона мне не по силам. Слишком разрушительным было его пламя, слишком тяжёлыми были удары. Наверно, дракон убил бы и десяток таких как я, не сильно вспотев, если бы хотел. Я мог убить его, но не защититься… Всё же, защита — отнюдь не то, в чём хороши мастера смерти.

Но важно было другое. Я нащупал путь, как защитить себя, а уж силы на то, чтобы сражаться за свою жизнь, я найду. Сложнее всего было с морозным дыханием. Или, если вернее, с морозным поглощением, потому что дракон не генерировал холод: строго наоборот, он собирал тепло из окружающей среды. Но спустя месяцы тренировок мне всё же удалось нащупать методику защиты от подобного: я просто разрушал сам воздух в месте стыка моего собственной внутренней сферы и внешнего окружения.

Дракон, впрочем, всё равно заставил меня покрыться инеем и замёрзнуть, слегка надавив на защиту, и смотрел на мои потуги со снисхождением.

И пусть. Главное, что есть способ, а что ещё важнее, у меня уже были прикидки, как реализовать подобное в стационарном варианте. Защитить замок, совместив с землёй теней, например…

Война и подавление восстаний — дело небыстрое. Но месяцы шли, буйных лордов утихомиривали. Совет шаманов писал письма, иногда прося помощи с провиантом или материалами для осады. А я тренировался с драконом, раз за разом оттачивая мастерство своей защиты. Если я не могу добраться до бессмертия, стоит поработать хотя бы над этим.

Я уже думал, что так и уеду вскоре из Септентриона, потому что крылья Латризмагиуса уже почти зажили, а в самом городе у меня дел не было. С тоской вспоминались пуховые перины моего королевского замка. Клянусь, в этом проклятом городе не было ни одной кровати, что сравнилась бы с ними! Но именно в этот момент мне пришло письмо от Улоса, которое заставило сменить дальнейшие планы.

Оно было коротким и включало всего несколько строк.

Подобрал необходимых людей. Выезжаю с ними в Септентрион. Дело в надёжных руках и продвигается с опережением плана.

План распространения культа подразумевал, что мы постепенно будем втягивать в него всё более и более высокопоставленных аристократов Палеотры. Опережение плана могло означать только одно: старику удалось поймать в свои сети кого-то из королевской семьи.

Но всё это меркло по сравнению с первой, короткой строчкой, которую я неверяще, перечитал, наверно, раз десять.

Может, я что-то не понимаю в менталитете местных, или мой слуга просто неожиданно раскрыл в себе невероятно гения убеждения? Неважно.

Я наконец оторвал взгляд от письма и подозвал к себе одного из гвардейцев.

— Имматона ко мне. Немедленно. Скажите ему, что, похоже, я нашёл необходимое.