Царство. 1958–1960

21 марта, суббота. Москва, редакция газеты «Известия»

Алексей Иванович исправил очередную передовицу, после его пера статья стала читаться иначе, легко и непринужденно, даже звучание слов сделалось иным. От такой правки передовица только выиграла.

— Теперь печатайте! — распорядился Аджубей, протягивая листок выпускающему редактору.

Никак не получалось у сотрудников «Известий» перестроиться, не могли они толком понять, что требует от них главный редактор, а хотел он лишь одного — новизны, откровенности, звонкости! Хотел уйти от скучной официалыцины, превратившей газету в официоз. Однообразно выстроенные фразы, скучные обороты, абзацы портили любой текст.

— Надо искоренить похожесть и однообразие! — требовал новый главред. — Преподносить читателю материал будем броско, с огоньком, но и идеология должна присутствовать, надо идти ленинским курсом, хрущёвским курсом! — высказывал пожелания Алексей Иванович.

До его прихода в редакцию «Известия» — орган Верховного Совета — и газета «Правда» — орган партии — были точно близнецы-братья, лишь назывались по-разному. Аджубей решил сломать стереотипы, всё переиначить, переустроить, хотел вывести «Известия» на центральное место и по содержанию, и по тиражу, хотя с «Правдой» соревноваться было сложно — как можно ущемить госгазету № 1? Но по популярности можно было чуть-чуть обогнать. Алексей Иванович стал переманивать к себе наиболее талантливых журналистов, разъясняя всем и каждому собственное виденье, рисуя пышные перспективы, и народ к нему потянулся, в глазах сотрудников появился интерес, редакция ожила, зашевелилась. Корреспонденты стали писать шире, ярче, смелее, стали поднимать совершенно неожиданные вопросы. Однажды написали о женщинах не как о передовиках производства, а как о любимых, родных, желанных, и это имело колоссальный успех.

Никиту Сергеевича зять застал на кухне, он стоял у раковины и мыл посуду.

— Никита Сергеевич! — позвал редактор, он специально искал тестя, хотел поговорить про новые задумки.

— Чего? — обернулся Первый, через его плечо было перекинуто полотенце. — Ты помогать пришёл?

— С радостью! — отозвался Алексей Иванович.

— Тогда скидавай пиджак и подавай тарелки!

Аджубей снял пиджак и стал подносить к раковине грязную посуду.

— Да не так, чего прёшь всё скопом, по одной подавай! Вот так, так! Первый обмывал посуду горячей водой с губкой.

— Теперь вытрем! В любом деле сноровка нужна, — расставляя посуду, говорил Никита Сергеевич. — Зашёл я сегодня на кухню, а тут завал! Фросю не дозвался, Тони нет, дай, думаю, сам перемою, всё-таки мы здесь живём, а не свиньи! И вот, посмотри, какая красота! — радовался Председатель Правительства. Хрущёв с любовью выставил перед собой блестящую чистотой супницу. — Любо-дорого смотреть!