Царство. 1958–1960

1 декабря, четверг, Москва, Сельхозакадемия

Прошла неделя, как Лобанов просил Лысенко замолвить слово за Рокотова, и вот Трофим Денисович позвонил и сказал: «Заходи!». Пал Палыч поспешил в кабинет президента Академии Сельскохозяйственных наук.

— Звали, Трофим Денисович?

— Проходи, садись! По твоему вопросу разговор, — угрюмо кивнул Лысенко.

Лобанов занял кресло напротив.

— В общем, Павел, дело дрянь. Оказывается, твой Рокотов — самый отпетый в Москве скупщик валюты. Знаешь, сколько у него при аресте деньжищ нашли?

— Сколько?

— Полтора миллиона американских долларов!

— Не может быть! — не удержался от восклицания Пал Палыч.

— Да. И не только валюту обнаружили, ещё и золотые монеты, золота 12 килограмм, представляешь?!

— Господи!

— Про твою дочь ничего не говорили, видно, она следствие не интересует, а двоих его подельщиков тоже поймали и вместе с Рокотовым будут судить. Это была обширная преступная группа, разветвлённая, человек пятьдесят там участвовало, — потрясал руками Лысенко. — Я поинтересовался у прокурора Москвы, как будет развиваться следствие, он особо плохо не настроен, всё, говорит, по закону.

Трофим Денисович сложил перед собой руки замком и, уставившись на зама, медленно продолжал:

— Прокурор спросил, почему я интересуюсь?

— А вы что?

— Сказал, что у моего заместителя с Рокотовым дочь спуталась!

Лобанова пробил холодный пот.

— И вот думаем, исключать его из партии или нет, — договорил Лысенко.

— Шутите? — Пал Палыч еле ворочил языком.

— Почему шучу, не шучу! — сверкнул глазами Трофим Денисович. — На ближайшем партсобрании будем твоё личное дело рассматривать, меры принимать.

Лобанов сидел оглушенный, раздавленный. Лысенко вышел из-за стола, подошёл к нему, нагнулся, заглядывая в глаза:

— Что, Павлик, поверил? — весело спросил он.

— Разыграли? — схватившись за сердце, простонал насмерть перепуганный друг.

— Конечно!

Довольный шуткой, Трофим Денисович уселся на место.

— На самом деле отправился я к Брежневу, потому что так рассудил: прокуроров я не знаю, а если и приду спрашивать, они мне допрос учинят, будут выведывать, почему интересуюсь, и так далее. Я бы на их месте точно так поступил. Поэтому, оказавшись у Леонида Ильича, сказал ему, что мне как депутату пришло письмо от родственников Рокотова, что у него сестра инвалид, без ног — это пришлось выдумать — и мать при смерти, попросил Леонида Ильича обстоятельства дела разузнать. Он при мне прокурора Москвы набрал, и тот всё исчерпывающе доложил. Не будет же прокурор задавать лишние вопросы члену Президиума ЦК! Брежнев попросил, чтобы с Рокотовым обошлись помягче. Прокурор и сам так считает, подробности с валютой ему изложил и по золоту сказал. Из-за говёного золота срок положено давать максимальный, но как смягчить, прокурор подумает. Такие, брат, дела! Дождётся твоя Лёлька своего валютчика или опять хвостом махнет? — лукаво подмигнул Лысенко, намекая на то, как лобановская дочь отшила хрущёвского сына! О ней по городу ходили легенды.