Царство. 1958–1960

31 августа, воскресенье. Архангельское, дача Малиновского

Наконец-то и Родион Яковлевич Малиновский получил себе достойную дачу. Когда Сталин раздавал военачальникам подмосковные имения, Малиновский тоже был в списке, но дачка ему досталась не в Архангельском, и не на Икшинском водохранилище, по соседству со Сталинским любимцем Головановым и маршалом Соколовским, а в Баковке, и надо честно признаться, плохенькая: деревянная, с тесным мансардным этажиком. Никита Сергеевич исправил положение, сразу же после смещения с поста Жукова новому министру был выделен гектарный участок вблизи Юсуповского дворца, за казенный счет был выстроен дом, поставлен высокий забор и дорогу туда сделали новую. Справить новоселье Никита Сергеевич прибыл в сопровождении сына, Брежнева, Козлова и Микояна. Так как было уже прохладно, и ни с того ни с сего стал накрапывать дождик, расселись не на улице, а на террасе, где в камине (на террасе громоздился огромный трофейный камин) маршальские повара запекали кабанчика, но одним кабанчиком, разумеется, не обошлось — стол заставили всяческими яствами и напитками. Малиновский сел между Никитой Сергеевичем и Микояном. Хрущёв любовно потрепал «однополчанина» за вихры и взялся говорить приветственное слово:

— Вот сейчас идёт дождь, а мы осматриваем твоё новое жилище. Хочется выпить за тебя, за этот дом. Твой дом красив и в дождь, а если дом красив в дождь, он прекрасен в сиянье солнца! Живи счастливо, Родион! Мы стоим за тебя горой!

— Спасибо! — прижав рюмку к груди, растрогался маршал.

— Не забывай, друг, про своих верных друзей!

— Да разве ж я про вас забуду! — обиженно причитал военачальник.

— Будь здоров и могуч!

Выпили и без промедденья снова налили. Обстановка за столом теплела, Хрущёв с Микояном пустились в военные воспоминания.

— Я вас, мои дорогие, рыбцом копченым угощу! — суетился маршал. — Он прямо светится!

— Слушай, мы объелись уже! — отмахнулся Никита Сергеевич.

— Я сам рыбца словил, попробуйте!

— Ладно, неси!

— Под водочку это ж самое милое дело! — тараторил министр обороны.

Рыбка оказалась великолепная. Один Сергей Никитич её мучил, кромсая ножом.

— Рыбу и птицу едят руками, а начальство глазами! — помогая разделывать рыбца, разъяснил маршал.

Никита Сергеевич развернулся к Микояну:

— Чего там Булганчик, не знаешь?

— Сначала геройствовал, а теперь хвост поджал, не видно, не слышно! Мне его немного жаль.

— Сам себе петлю на шею повесил!

— Хватит ему в Президиуме находиться, это же просто смешно! — чтобы угодить начальнику с набитым ртом влез в разговор Козлов. — А маршал из него какой? Ошибка была ему маршала дать!

— Абсолютнейшая ошибка, я же в маршалы не лез! — закивал головой Никита Сергеевич.

— Вы — другое дело! Вам-то как раз было б не стыдно маршалом, вы ещё как воевали! — не стал отмалчиваться Брежнев.

— Штатский человек должен оставаться штатским, а не так, чтоб из-за высокой должности званий понахватать, — закусывая истекающим жиром рыбцом, заключил Никита Сергеевич.

— Булганин, Никита, не сам себя маршалом сделал, Сталин его выдвинул, — наперекор всем сказал Микоян.

— Не путай, Анастас! Сталин это с тактической целью сделал, и министром обороны его по тем же соображениям поставил. Булганин разве военный? Не военный! Вот Родион — настоящий министр обороны! — Никита Сергеевич хлопнул друга по плечу. — Нам надо больше профессионалов, а не так, чтоб свои люди при должностях сидели. За то над нами скоро смеяться будут! Лёнь, очнись, разливай!

— Больше эрудированных людей к делам привлекать надо, чтобы они дело двигали, а что может бестолочь двигать? Ничего! — продолжал Хрущёв, — Булганин и просидел сиднем, хотя министром Вооруженных Сил назывался! А всё Сталин, путаник!

— В последнее время Сталин от дел отошёл, — заметил Микоян.

— Отошёл, только свои божественные указания давать не забывал. Скажет слово, а мы исполняй! Он так на других ответственность перекладывал. Маленков, тот головы не поднимал, весь зелёный ходил, и Лаврентий забегался, потому что чуть что — кто виноват? Ответственный виноват. Два-три раза поругает, а потом и к стенке поведут. Тогда так было.

— Примерно так! — согласился Анастас Иванович.

— Не примерно, а так! Над всеми он довлел. Надо, чтоб и простой человек имел возможность высказаться. А у нас что? Если кто-то из начальников со специалистами говорить садится, получится как бы насилие над личностью. Начальника слушают и молчат. А ведь ни Анастас, ни я, ни другие руководители не имеем глубоких познаний в специальных вопросах, мы можем высказать лишь собственное суждение или обобщить сказанное, а когда обмен мнениями, живой, не формальный, тогда дела бегом бегут!

— Разреши прервать производственное совещание и выпить за нашего уважаемого друга Родиона Яковлевича! — вставая, проговорил Анастас Иванович. — Маршал Малиновский у нас абсолютно на своём месте, и дело своё отлично знает! На твои плечи, Родион, взвалили серьезную ношу — Вооруженные Силы, — продолжал Микоян. — На тебе и покой страны, и покой всего социалистического единства! То, что ты талантливый полководец, нам известно, но я хочу выпить за тебя, прежде всего, как за друга и соратника Никиты Сергеевича!

Малиновский поднялся с места и смотрел растроганно.

— Родион не подведет! — изрёк Никита Сергеевич чокаясь с маршалом.

Выпив, маршал кинулся Хрущёву на шею.

Фрол Романович подсел к Сергею Никитичу и, по примеру Малиновского, принялся разделывать ему рыбца, который действительно был славен. Козлов выпил с хрущёвским сыном за его очаровательную Лёлю, чем несказанно обрадовал по уши влюбленного мужа. В камине, где уже ничего не жарилось, приятно переливались угольки.

— Ну что, споём? — зажав рюмку в руке, проговорил Председатель Правительства и поманил ближе Фрола. — Давай «Катюшу!»

Козлов сорвал с груди салфетку и затянул:

Расцветали яблони и груши…