Царство. 1958–1960

28 апреля, четверг. Никелина гора, дача Лобановых

Через три дня вишневый «Мерседес» снова появился на Николиной горе и посигналил у Лёлиного дома. Вчера Ян условился о встрече. Калитку отворил Кириллыч, дворник. Ян прошёл к дому, но перед входной дверью проторчал минуты четыре, хотя громко дважды постучал, и дважды услышал в ответ: «Сейчас, сейчас!». И вот дверь распахнулась, и Лёля предстала перед ним в белоснежном кружевном платье, схваченным на тонкой талии красным лакированным поясом, очень широким, с большой пряжкой.

— Господи! — прошептал ослеплённый Ян.

Лёля широко улыбалась:

— Входи!

— Ты меня сразила! — выдавил фотограф.

Переступив порог, Ян сунул в руки девушке объёмный конверт:

— Твои фотки, держи! Я в машину на минутку!

Через минуту Ян вернулся, в его руках еле вмещалась охапка пунцовых роз.

— И это тебе!

— Сколько же здесь роз? — округлила глаза Лёля.

— Двести три!

— Почему двести три?

— Четное нельзя. Три дали в подарок.

— Куда букет, Лёль, он колется?

— В ванную!

— Тут и ванная есть?! — удивился фотограф. Обычно в загородных дачах туалеты были на улице.

С цветами возились долго, обрезали каждую ножку, обрывали лишние листья, потом принялись расставлять. Розы заняли восемь ваз и четыре ведра. Всё это благоухающее великолепие распределилось по дому. Самую большую вазу Лёля отнесла в спальню.

— Прямо оранжерея! — восхитилась она.

— Угодил? — довольно улыбался Ян.

И фотографии получились славные, особенно та, где Лёля сидела в лодке и гладила Бэби, пекинесиха повернула мордочку к камере и, не мигая, смотрела в объектив.

— Теперь согласна, что ты настоящий фотограф! — похвалила испанка.