Царство. 1958–1960

27 июля, понедельник. Москва, выставочный комплекс «Сокольники»

Американская выставка в Сокольниках заняла площадь в семь гектар. По центру стоял павильон тридцатиметровой высоты с гигантским золотым куполом — внушительное сооружение! Именно там располагалась основная экспозиция. Наплыв народа предполагался огромный. Американцы предлагали за свой счет сделать на территории выставочного комплекса туалеты для посетителей, но от этого щедрого жеста администрация «Сокольников» отказалась, как-то оскорбительно такой подарок выглядел, точно подачка, хотя американские туалеты, оборудованные по последнему слову техники, не помешали б. Отечественные нужники были малоопрятны, берёзовые аллеи, проходившие рядом, мягко говоря, попахивали.

— Нашли чем удивить, туалетами! Не удивят! Будет нужда, сами такие сортиры отгрохаем! — в сердцах проговорил обиженный нетактичностью гостей директор выставочного комплекса.

Американцы хотели бесплатно раздавать на выставке женскую косметику, колготки, открытки, жевательную резинку и поить посетителей кока-колой тоже абсолютно бесплатно. На кока-колу, кряхтя, согласились, а вот от щедрых подарков, а точнее от «наглядной агитации», наотрез отказались: «Подавитесь вы своей косметикой!» Правда, всем высоким начальникам, преподносились так называемые образцы, сложенные в симпатичные чемоданчики. Рядом с павильоном, получившим называние «Золотой купол», расставили строительную технику: стационарные краны различной величины и автокраны, установленные на грузовых автомобилях. В рядком выстроились всевозможные экскаваторы, самосвалы, тягачи, трактора, за ними — пикапы, прицепы, а по центру завораживали обтекаемыми формами невероятные легковые шедевры: «Форды», «Линкольны», «Кадиллаки». От одного взгляда на заморский автопром дух захватывало! С другой стороны, был выстроен типовой жилой дом среднего американца, нашпигованный бытовой техникой, которая, не переставая, демонстрировалась в действии.

— Как всем этим пользоваться? В одних названиях запутаешься! — остановившись в кухне, проговорил руководитель Советского государства. Он подходил то к одному бытовому прибору, то к другому, интересовался, что это, просил завести. За Хрущёвым неотступно следовал Никсон.

— Включай! — кивнул на пылесос Никита Сергеевич. Американец, демонстрирующий образец, засуетился, пылесос взревел, бешено втягивая воздух.

— Дай-ка! — Хрущёв почти вырвал из рук специалиста никелированную трубу-ручку. Сначала он провёл рукой у основания щетки, убеждаясь, что агрегат тянет, одобрительно кивнул, потом, взявшись за рукоять удобнее, принялся пылесосить лежащий на полу коврик Сопровождающие, а их набилось в помещение немало, стояли с умиленными лицами.

— Крепко работает! Прям загляденье! А ну вы? — Никита Сергеевич обернулся к вице-президенту. — Когда вы последний раз пылесосили?

— Уже и не помню!

— Попробуйте, вы ж здесь от Америки главный!

Никсон взялся за пылесос и пару раз провёл по ковру. Хрущёв одобрительно кивал. Со всех сторон щёлкали фотоаппараты.

— Качественные у вас вещи, тут другого не скажешь, и полезные. Бесспорно, вы здесь лидеры, но это пока!

За Хрущёвым и Никсоном взялся пылесосить Ворошилов.

Очень заинтересовали Председателя Правительства холодильники, их было на выставке больше десятка, и стиральные машины вызывали интерес. Кофемашины, тостеры, миксеры — всё было просмотрено с пристальным вниманием.

— Ты запоминай! Мы на Съезде людей радовать обещали, а пока американцы народ радуют, — обращаясь к госплановцу Косыгину, указывал Первый Секретарь. Хрущёв с неподдельным интересом разглядывал немыслимые механизмы, призванные делать жизнь современного человека удобней, вертел их в руках, включал-выключал. — Скоро есть за нас будут эти чёртовы машины! — в сердцах произнёс он.

Произведенным впечатлением Никсон остался доволен.

— Смотрю на ваши экспонаты и радуюсь, как вы до всего додумались? — обращаясь к вице-президенту, говорил Никита Сергеевич, — но, поверьте, скоро и у нас такие вещи появятся. Мы, конечно, с золотым отливом холодильники делать не будем, это бессмыслица, вещь должна быть функциональна и удобна, это её принципиальная особенность, но делать всякое-разное по вашему примеру начнём. Бритву портативную уже сделали, и телевизоров у нас теперь завались, а не так давно вообще не было. Взялись мы и за легковые машины. Мы, как ледокол по льдам: ползём-ползём, но на простор вырвемся! После революции, когда царя сбросили, у нас ничего не было, ни кораблей, ни паровозов. Война кругом катилась, истребляя всё вокруг, к году двадцать четвертому, как Ленина схоронили, хоть какой-то порядок в России настал, а так — били друг друга нещадно. Только отдышались, только народное хозяйство зашевелилось — с фрицами бой! Но потихоньку выровнялись, и даже не потихоньку, спутник мы первые запустили, не вы! — напомнил Хрущёв. — Сейчас дружить с вами намереваемся, а вы над нами военные самолеты пускаете. Зачем, спрашивается? Ты переводи, переводи! — Хрущёв подтолкнул переводчика.

— Случаются недоразумения, — отозвался Никсон.

— Самолеты ваши хороши, но и наши ракеты хороши, вы это учтите!

После официальной части и осмотра многочисленных экспозиций Ричард Никсон пригласил Никиту Сергеевича на беседу в присутствии зарубежных тележурналистов. По пятам за Хрущёвым шагал Председатель Верховного Совета Климент Ефремович Ворошилов.

— И ты с нами? — взглянув на него, проговорил Хрущёв. — Ну идём, идём!

Пришли в небольшой зал. Хрущёв и Никсон встали рядом, а Ворошилов, крутился туда-сюда и, наконец, очень неудобно встал между ними, ему пытались объяснить, что лидеров двух стран будут снимать и просили отойти, но Климент Ефремович не понимал, что от него хотят, и на просьбы не реагировал. В очередной раз он так яростно замахал руками, что чуть не споткнулся.

— Ты чего руками размахиваешь, драться хочешь? — обратился к нему Хрущёв.

— Я? Нет! — замер на месте Климент Ефремович.

— Вы не бойтесь, он раньше был драчун, шашкой махал, а теперь — мирный. Уймись, Клим, уймись, и отойди отсюда!

Никита Сергеевич передвинул маршала в сторонку.

— Стой здесь! Вот и место господину Никсону высвободилось, а то всё лезет, Так о чём мы будем говорить?

— О выставке.

— О выставке? Хорошо. Так что, можно начинать?

— Да, можно.

— Кто спрашивает?

— Журналисты.

— Ага, журналисты! Вот, те? — указал на десяток сидевших в зале Никита Сергеевич.

— Да.

— Так задавайте свои вопросы!

— Господин Хрущёв, что вы думаете о выставке? — задали вопрос с первого ряда.

— Что я думаю о выставке? Думаю, что строители ещё не всё окончили, но думаю, скоро доделают, все экспонаты поставят на места, и всё будет хорошо, и выставка будет хорошая! — Хрущёв поправил шляпу. Он и Ворошилов, как ходили по улице в шляпах, так и на конференции стояли в шляпах. — Мы всегда уважали американцев за трудолюбие, за смекалку, но и мы не лыком шиты, и мы много чего сделали.

— Я хочу предупредить, — вмешался Никсон, — что сейчас нас с вами записывают и прямо сейчас показывают в прямом эфире в США.

— Прямо сейчас? — удивился Хрущёв.

— Да. И это также крупное достижение Америки. Я хочу сказать, что если вы первые в ракетах, то мы первые в цветном телевидении, и это так же важно!

— Я не знаю, где вы первые или главные, я американцев уважаю, но вам скажу, что и мы тоже не ноздрями мух бьём! Мы кое-что можем, многое можем!

— Если так, то давайте соревноваться! — проговорил вице-президент.

— Соревноваться мы готовы!

— Давайте обмениваться товарами, технологиями, обогащать друг друга.

— Мы никогда не были против этого. Только вы имейте в виду, что Советский Союз набирает силу каждую минуту, каждую секунду! Сколько лет Америке, триста?

— Сто пятьдесят! — прозвучала подсказка.

— Сто пятьдесят! — кивнул Хрущёв. — А нам, Советской стране, всего сорок два, ещё и не исполнилось сорок два! А лет через семь мы уже вас обойдем на крутом вираже и ручкой Америке помашем! — Хрущёв заулыбался и стал показывать, как будут махать ручкой Америке, когда её на вираже обойдут. — Но мы вас не бросим, мы не гордые, мы чуть приостановимся и скажем: прошу, за нами! Чтобы, как вы, господин вице-президент сказали, вместе вопросы решать. А вместе, это как? Это, если какой-то умник будет мускулы показывать и лезть к другим, мы его за ушко оттаскаем — сиди тихо! А то можешь от нас схлопотать! Так мы вместе должны действовать.

Разговор получился не простой, напряжённый, Никсон не хотел уступать Хрущёву, не принимал его позицию, пытался спорить, убеждать, но расстались они вроде бы мирно.

— Нам выпало счастье жить на одной планете, значит, будем приноравливаться друг к другу. Так я говорю или нет? — Никита Сергеевич протянул Никсону руку.

— Так! — кивнул вице-президент.

— Раз так, то по рукам!

Пресс-конференция окончились, Никита Сергеевич пригласил Никсона с женой посетить его загородный дом в Огарёве и собрался уходить.

— Никита Сергеевич, про кока-колу забыли! — напомнил Косыгин.

— Так где она?

Кока-колу пили все: Хрущёв, Брежнев, Ворошилов, Микоян, Косыгин, Фурцева. Присутствующие следили за реакцией Первого. Председатель Правительства налил себе ещё полстакана и махом проглотил.

— Не очень вкус разобрал, наш квас куда вкуснее! Я к вам, господин вице-президент, с просьбой хотел обратиться. Вот мы на выставке все экспонаты осмотрели, а мне бы хотелось поехать и посмотреть ваш самолет.

— Мой «Боинг»?

— Да. «Боинг», ведь он тоже достижение американской технической мысли.

— Пожалуйста!

— Может, что полезное перенять получится. Я хоть и рабочий человек, но, как и вы, своим самолетом летаю.

Когда Никита Сергеевич сел в машину ехать домой, дал команду немедленно разыскать конструктора Туполева.

— Надо понять, чем их самолет принципиально отличается от нашего. Возьму с собой Туполева, — объяснил он Микояну. — Может, что разнюхаем.

Сидя в шарашке, по существу в заключении, Туполеву стоило лишь взглянуть на модель самолёта, и он безошибочно определял, полетит такой самолёт или нет.

— Никсона, Анастас, в Ялту повезём?

— Да, в Ялту. Я бы и на Пицунду его отвёз.

— И на Пицунду можно. А потом?

— Потом в Ленинград, ледокол «Ленин» покажем.

Когда Хрущёв уехал, Никсон спросил у посла:

— Скажите, а на сколько лет избирается Первый Секретарь, на пять или на десять?

— В России избирается навсегда.