Повесть о "разделённой любви"

40. Социальная статистика

…К началу 1917 года в Петрограде проживало около миллиона восьмисот тысяч жителей разных сословий. В том числе потомственных и личных дворян более ста тысяч, черного и белого духовенства семь с половиною, Почётных граждан около двенадцати, купцов и промышленников семнадцать. Зажиточных мещан триста. Георгиевских кавалеров и солдат-отставников около восемнадцати. Прочих… «Освободившись» от этих «социально опасных» петербуржцев и, тем самым, «освободив» для себя огромный по тому времени общественный и, главное, «жилой фонд» столицы, мародёры, — пусть «большевики», — захватили город. И, стремительно занимая создаваемые под самих себя позиции (места, должности-синекуры) в государственных структурах теперь уже СОБСТВЕННОЙ СВОЕЙ власти, начали так же стремительно занимать жильё, «освобождавшееся» от постоянно исчезавших «неизвестно куда» хозяев. Как всегда и везде у них, начала работать блатная «мельница»: зная, что выживать они могут только компактно — каждый тянет за собою своих. Сперва — на создаваемые под родных и знакомых должности в аппаратах власти, всяческих полиций, управления и обеспечения. Параллельно — на «освобождающееся» и на «свободное» жильё. К 1931-33 годам, — когда Сталин выиграл «жидо-кавказскую» баталию, и только начал чистку, — Петербург (Ленинград) был оккупирован полностью. Очищение его от захвативших город мародёров особенно интенсивно происходило в 1933 – 1938 гг. С пиками в годах 1937-1938. С началом мобилизационной подготовки к вторжению в Германию – год 1939-й — масштабы санации снизились. Но Сталин очищал Город от служивых мужчин! Семьи, — большею частью многочисленные, — санациями оставались не тронутыми. Более того, они полнились за счёт активного прибытия новых толп родственников и близких, бежавших от продолжавшихся репрессий, из мест традиционного проживания. С момента начала войны – с июня – бегство в Ленинград стало нормой… Теперь в нём вновь одни евреи, малая часть которых, узнав об окружении, успела сбежать или уже эвакуировано…».

Дитль:

— Но, кроме евреев и русских — в городе остались и немцы. Балтийские немцы. Учёные. В нём много немцев – учёных, оставленных властями. В их числе преподаватели и профессора. Из балтийских немцев, традиционно, множество – треть – моряков-офицеров и адмиралов флотов. Торгового, военного исследовательского…Старшие и высшие Офицеры Армии…Генералы – их четверть списочного состава действующей армии… Теперь все они уволены… Живут на пенсии… Бедствуют… Доживают, кто как могут, в городе… И их не репрессируют.

…Есть немцы — врачи. Музыканты. Инженеры – немцев инженеров исторически в России было множество! Что будет с ними, с их семьями…? Что случится с немецкой интеллигенцией?..

И вообще, — через неделю-другую, когда съедят траву газонов, листву парков и кору деревьев…Что будет с ними? Вы понимаете, что им всем конец… Все они вымрут – запасов у них быть не может: в мирное время они голодали, выживая на продовольственных карточках…

Розенберг:

— Мы выслушали Вас, генерал. Выслушайте меня: я говорю о ненамеренно сложившейся ситуации, винить за которую нас нельзя!..

Дитль:

— Но «складывалась» она не без нас с вами!.. И теперь мы отказываем в помощи своим…Вы христианин? Тогда вспомните, господин Розенберг: «Доколе есть время, будем делать добро всем, а наипаче своим по вере» (Галл. 6.10)…Или эти слова не для нас?..

Розенберг:

— «Сложилась» она не «плохими немцами», но самими русскими, набившими запасами продовольствия один единственный в городе склад, вместо того чтобы распределить продукты равномерно по районам потребления… Чтобы понять это, не обязательно командовать армией, генерал! Или это мы с Вами, дорогой Дитль, загнал в Либаву кронштадтские резервы а резервы злосчастного города под рутинную бомбёжку?

Дитль:

— Но единственный продовольственный склад огромного города, — который мы намеревались взять в свои руки, и жителей которого предполагали из его запасов кормить, — сожгли «рутинными бомбёжками» именно мы!

Розенберг:

— Мы, генерал! Мы!.. На войне, как на войне! Сегодня мы предполагаем кормить одних, завтра – других!.. Или Ваши русские, — ворвись они к нам после 6 июля, — стали бы вести себя иначе? Или по-другому, чем вели они себя, сжигая финские элеваторы в голодающей стране в 1939 и теперь, летом этого года?.. Вы что хотите? Ценою жизни тысяч наших солдат деблокировать город, за блокаду которого уже отданы жизни сотен?.. Вы бредите, дорогой Дитль?.. Помолчите, помолчите, Дитль!.. Помолчите!.. Всё: приказы фюрера я не намерен обсуждать!.. Свободны!..

Дитль, покидая совещание:

— …Русские, дорогой Розенберг, не мои, а ваши!..

(Ноль-один не в пользу Дитля. Получилось грубо: — «Сам дурак!». Фе!).

И… потом…— Поправился он — Не напоминают ли авторы ставящейся задачи на лафонтенову Лису у сосуда каши с узким горлышком?.. Пригласили-то нас – для чего? Нас уверили, что Кувшин ни опрокинуть, ни разбить! Для чего танцы вокруг него? (Теперь один-ноль в его пользу!).

Розенберг, продолжая выступление:

— …Итак… До них (до евреев города. В.Д.) нашим службам не дотянуться – они за линией фронта. Пусть линия всё и решит… Об этом я говорил с фюрером. Мнения совпали вместе с осознанием, что такой город штурмовать нельзя. Хотя у военных резоны свои. …Итак, Петербург — средоточие творений великих архитекторов Европы! Уникальный архитектурный заповедник… Задуман и построен как окруженная водою морская крепость. Прикрыт дугою укреплённых районов — от Ладоги до Балтики. Замоноличен уникальной крепостной инфраструктурой береговых и островных фортов. Защищён мощнейшей корабельной артиллерией намертво запёртого нами в Финском заливе Кронштадтского комплекса. Донельзя, — до полной невозможности ни прокормить, ни расселить, ни разместить, — набит войсками (из него постоянно, – десятками, — выводятся Ладогой различного назначения, ненужные его обороне, дивизии… Десятки тысяч моряков с по сути мёртвых кораблей — достаточно чтобы оборонять город!

Повторяю: военные штурмовать города не намерены. Фюрер только что, — 6-го, — подписал Директиву (№ 35), пункт 3-й которой предписывает «Ленинград окружить. Не штурмовать. Отрезать только от России». Хотя сам говорит осторожнее: «Стремиться к полному окружению. По меньшей мере, с востока». И, — заявив 5-го, что «цель под Ленинградом нами достигнута!», приказал начать переброски войск оттуда к Москве… Отныне проблемы города вне наших интересов.

…И потому необходимо позволить абсолютно не нужному нам населению города спокойно вымереть…»

…Что дальше было на этом симпозиуме людоедов не знаю. Но помнить, что он состоялся необходимо.

…А Дитль — мой Дитль, — который против каннибальских приказов Гитлера ни выступить, ни действовать не мог, — на пике германского наступления, следовательно, на Олимпе популярности и психопатической любви германского народа к своему фюреру, — он показал что был и остался человеком!

Так почему бы не уважать, не любить такого!