Бегущий в лабиринте

13

Томас был зачарован при упоминании Гривера. Ужасно было думать о мерзком создании, но он удивился, почему найти одного из них мертвым – такое большое дело. Неужели такого раньше не случалось?

Алби выглядел так, словно ему кто-то сказал, что у него прямо сейчас вырастут крылья, и он сможет летать.

– Не самое лучшее время для шуток, - сказал он.

- Смотри, - ответил Минхо, - я бы тоже мне не поверил на твоем месте. Но поверь мне, я видел. Большой жирный мерзкий.

«Такого действительно не случалось раньше», - понял Томас.

- Ты нашел мертвого Гривера, - повторил Алби.

- Да, Алби, - сказал Минхо, в голосе сквозило раздражение. – В паре километров отсюда, рядом с Обрывом.

Алби посмотрел на Лабиринт, затем обратно на Минхо.

– Что ж… Почему ты не принес его сюда?

Минхо снова засмеялся, наполовину хрюкнул, наполовину хихикнул.

– Ты перепил соуса у Жаровщика? Эти штуки, должно быть, весят полтонны, чувак. Плюс, я бы не прикоснулся к нему, даже если бы ты дал мне бесплатный билет отсюда.

Алби упорно приставал с вопросами.

– Как он выглядел? Торчали ли жала наружу или были спрятаны внутри тела? Он совсем не двигался, а кожа была все еще влажная?

Томаса терзали вопросы.

«Металлические жала? Влажная кожа? Что за чушь??» - но он сдерживался, не желая напоминать им о своем присутствии. А то вдруг они захотят поговорить наедине.

- Расслабься, мужик, - сказал Минхо. – Ты можешь сам посмотреть. Это… странно.

- Странно? – Алби выглядел растеряно.

- Чувак, я устал, голоден, и мне плохо от солнца. Но если ты хочешь посмотреть лично прямо сейчас, мы вероятно успеем добежать туда и вернуться назад до того, как стена закроется.

Алби посмотрел на часы.

– Лучше подождать до утра.

- Самая умная твоя идея на этой неделе. - Минхо оторвался от стены, хлопнул Алби по руке, затем направился к Усадьбе, слегка прихрамывая. Он бросил через плечо, пока удалялся, казалось, у него болит все тело. - Я должен вернуться туда, но пошло оно все к черту. Я собираюсь поесть что-нибудь из ужасных кастрюль Жаровщика.

Томас почувствовал всплеск разочарования. Он согласен признать, что Минхо выглядит так, что ему не помешает отдохнуть и поесть, но он хотел знать больше.

Тут Алби повернулся к Томасу и удивил его.

- Если ты знаешь что-то, но не рассказываешь…

Томасу надоело, что все считают, будто он знает больше других. Разве это не была первоочередная проблема? Он не знал ничего. Он посмотрел мальчику прямо в лицо и просто спросил,

- За что ты так меня ненавидишь?

Выражение лица Алби было неописуемо: частично растерянное, частичное сердитое, частично шокированное.

– Ненавижу тебя? Парень, ты не научился ничему с тех пор, как вылез из Коробки. Здесь не имеет значения ненависть, любовь, друзья или что-то еще. Все, что нас заботит – это выживание. Прекращай быть неженкой и включи мозг в своей голове.

Томас чувствовал себя так, будто ему дали пощечину.

– Но… Почему ты тогда продолжаешь обвинять…

- Потому что это не может быть совпадением, пустоголовый! Ты появился тут, затем вдруг Новичок девчонка на следующий день, сумасшедшая записка, Бен, который пытался тебя укусить, мертвый Гривер. Что-то происходит, и я не успокоюсь, пока не разберусь.

- Я ничего не знаю, Алби. – Было приятно вложить ударение в эти слова. – Я даже не знаю, где был три дня назад, тем более, почему этот Минхо нашел мертвую штуку, зовущуюся Гривером. Так что отвали!

Алби слегка отклонился назад, несколько секунд изучая Томаса отсутствующим взглядом. Потом сказал:

- Остынь, Новичок. Вырасти и начни думать. Если тебя не за что обвинять, то ладно. Но если ты что-нибудь помнишь, если что-нибудь просто кажется тебе знакомым, тебе лучше рассказать. Обещай мне.

«Не до тех пор, пока я помню лишь обрывки», - подумал Томас. «Не до тех пор, пока я сам не захочу делиться».

– Да, пожалуй, но…

- Просто обещай.

Томас сделал паузу, устав от Алби и его отношения.

– Да подумаешь, - сказал он наконец. – Обещаю. – После этого Алби развернулся и ушел, не сказав ни слова.

Томас нашел дерево на Каторге одно из лучших на краю леса, с большой тенью. Его ужаса мысль вернуться работать к Уинстону Мяснику, и он знал, что ему надо съесть ланч, но он не хотел оказаться рядом с людьми до тех пор, пока может избежать этого. Прислонившись к тонкому стволу, он пожелал хоть немного ветерка, но его не было.

Он только стал ощущать, как его веки тяжелеют, когда Чак нарушил его тишину и покой.

- Томас! Томас! – завизжал мальчик, подбегая к нему, хватая его за руку, его лицо светилось от возбуждения.

Томас открыл глаза и застонал. Он не хотел ничего сильнее, чем полчаса подремать. Так и было, пока Чак не остановился прямо перед ним, пытаясь отдышаться, и ему пришлось посмотреть вверх на него.

- Что?

Слова медленно слетали с губ Чака, между его попытками поймать воздух.

– Бен… Бен… Он… не умер.

Все признаки усталости тут же покинули Томаса. Он подскочил нос к носу к Чаку.

- Чего?

- Он… не умер. Баггеры пошли искать его тело… стрела исчезла… Медики забрали его подлатать.

Томас обернулся и уставился в лес, где больной мальчик напал на него прошлой ночью.

– Ты, должно быть, шутишь. Я же видел его… - Он не был мертв? Томас не знал, что из его чувств сильнее: растерянность, облегчение, страх, что на него опять нападут…

- Ну, я тоже, - сказал Чак. – Он заперт в Каталажке, с большим бандажом на полголовы.

Томас снова уставился Чаку в лицо.

– В Каталажке? Что ты имеешь ввиду?

- Каталажка. Наша тюрьма с северной стороны Усадьбы. – Чак указал в том направлении. – Его бросили туда так быстро, что Медикам пришлось обрабатывать его там.

Томас потер глаза. Вина затопила его, когда он понял, что чувствует на самом деле: облегчение, что Бен был мертв, что не нужно было беспокоиться о столкновении с ним снова.

– И что теперь они собираются с ним делать?

Утром уже прошел Сбор Смотрителей, принято единогласное решение. Похоже, Бен после всего захочет обратно стрелу в мозг.

Томас прищурился, растерянный после слов Чака.

– О чем ты говоришь?

- Он будет Изгнан. Сегодня ночью. За попытку убить тебя.

- Изгнан? Что это значит? – Спросил Томас, хотя и понимал, что ничего хорошего это не значит, раз Чак сказал, что это хуже, чем быть мертвым.

И тогда Томас увидел, возможно, самую тревожную вещь из всех, что он видел с тех пор, как прибыл в Глэйд. Чак не ответил. Он только улыбался. Улыбался, несмотря ни на что, несмотря на зловещие звуки, которые только что произнес. Затем он обернулся и убежал, может быть, затем, чтобы еще с кем-нибудь поделиться захватывающими новостями.

Той ночью Ньют и Алби собрали всех Глэйдеров перед Восточной Дверью примерно за полчаса до закрытия, первые следы сумеречной тусклости уже показались на небе. Бегуны только вернулись и направились в таинственную Комнату Карт, захлопнув за собой стальную дверь. Минхо ушел туда раньше. Алби велел Бегунам поторопиться со своими делами, он хотел, чтобы они вернулись через двадцать минут.

Томаса все еще беспокоило, как Чак улыбался, рассказывая новости об Изгнании Бена. Хотя он не знал, что это точно значит, звучало не очень хорошо. Особенно если учесть, что они все стояли так близко к Лабиринту.

«Они собираются выставить его туда?» - удивлялся он. «К Гриверам?»

Остальные Глэйдеры вели свои беседы приглушенным тоном, сильное ощущение ужаса повисло над ними, как толстый туман. Но Томас не говорил ничего, стоя, сложив руки, ожидая шоу. Он стоял тихо до тех пор, пока Бегуны не вернулись из своего здания, все выглядели утомленными, у всех лица были озадаченные. Минхо вышел первым, что заставило Томаса задуматься, не был ли он Смотрителем Бегунов.

- Приведите его! – Заорал Алби, выдергивая Томаса из мыслей.

Его руки упали на бок, когда он обернулся, оглядывая Глэйд в поисках Бена, ощущая трепет внутри, задаваясь вопросом, что мальчик сделает ему, когда увидит.

С дальнего конца Усадьбы появились три самых крупных парня, волоча Бена по земле. Его одежда была порвана, едва прикрывала его. Окровавленный большой бандаж покрывал половину его головы и лица. Отказываясь встать на ноги, чтобы хоть как-то помочь продвижению, он казался таким же мертвым, как и в последний раз, когда Томас видел его. За исключением одного.

Его глаза были широко распахнуты и наполнены ужасом.

- Ньют, - Сказал Алби негромко. Томас не услышал бы его, если бы не стоял рядом. – Принеси Столб.

Ньют кивнул, уже двигаясь в сторону маленькой лачуги, где хранился садовый инвентарь. Он очевидно ждал приказа.

Томас снова посмотрел на Бена и охранников. Бледный несчастный мальчик все еще не предпринимал попыток оказать сопротивление, позволяя им тащить его по пыльному камню двора. Когда они достигли толпы, они толкнули Бена на ноги перед Алби, их лидером, Бен склонил голову, отказываясь смотреть в глаза кому-либо.

- Ты сам во всем виноват, Бен, - сказал Алби. Затем покачал головой и посмотрел в сторону хижины, в которой скрылся Ньют.

Томас проследил за его взглядом как раз вовремя, чтобы заметить, как Ньют выходит через покосившуюся дверь. Он держал несколько алюминиевых кольев, связывая их концами так, чтобы образовался вал длиной метров шесть. Когда он закончил, он поднял что-то странной формы с одного края и потащил всю штуку назад к группе. Дрожь прокатилась по позвоночнику Томаса при звуке металла, скребущего камень по мере продвижения Ньюта.

Томас был в ужасе от всего происходящего, он не мог ничего поделать с ощущением ответственности за все это, хотя он и не делал ничего, чтобы спровоцировать Бена.

Какая во всем этом была его вина? Ответа не было, но он все равно чувствовал вину, как болезнь, расползавшуюся по его организму.

Наконец, Ньют подошел к Алби и отдал ему конец столба, который держал. Томас сейчас мог рассмотреть странный способ скрепления. Петля из грубой кожи, прикрепленная к металлу чем-то вроде массивного степлера. Большая кнопка могла открывать и закрывать петлю, и теперь предназначение предмета было очевидно. Это был воротник.