Бегущий в лабиринте

4

Томас прислонился к дереву в ожидании Чака. Он рассматривал Глэйд, новое место с ожившими кошмарами. Тени от стен постепенно удлинялись, почти доставая до камня на противоположной стене.

Это хотя бы помогло Томасу сориентироваться: деревянное здание в северном углу, спрятанное в тени, небольшой лес на северо-западе. Ферма, на которой до сих пор трудились несколько работяг, заняло целую четверть на северо-востоке Глэйда. Животные находились на юго-востоке, в углу, мычащие, кричащие и лающие.

Ровно в центре внутреннего двора все еще была дыра от распахнутой коробки, в которой приехал Томас, словно приглашающая его запрыгнуть назад и уехать домой. Рядом, может быть, метров на шесть южнее, стояло невысокое здание, сделанное из грубых блоков, входом в которое была лишь угрожающего вида дверь, окон не было. Большая круглая ручка, напоминающая стальное колесо, была единственным способом открыть дверь, как на какой-нибудь подлодке. Несмотря на все это, Томас не мог решить, какое его чувство сильнее – любопытство выяснить, что там внутри, или ужас от того, что он может там найти.

Томас только переключился на четыре отверстия в главных стенах Глэйда, когда вернулся Чак, который принес пару сэндвичей, яблоки и две металлические кружки воды. Томас с удивлением почувствовал облегчение – он был не одинок в этом месте.

- Жаровщик не был счастлив, когда я пришел просить еды после ужина, - сказал Чак, садясь рядом с деревом, показывая Томасу жестом сделать то же самое. Он так и сделал, взял сэндвич, но заколебался, вспомнив ужасные картины того, что сегодня видел. Но вскоре, однако, голод пересилил, и он откусил большой кусок. Потрясающий вкус ветчины и сыра с майонезом заполнил его рот.

- Ох, чувак! – Промычал Томас с набитым ртом. – Я так проголодался!

- Говорил же тебе, - Чак вгрызался в собственный сэндвич.

Еще через пару укусов Томас наконец задал вопрос, который терзал его.

– Что конкретно произошло с тем Беном? Он даже не выглядит как человек теперь.

Чак обернулся на дом.

– Я толком не знаю. – Рассеянно пробормотал он. – Я его не видел.

Томас не был уверен, что мальчик был полностью откровенен с ним, но не стал давить на него.

– Что ж, ты не захотел бы видеть такое, поверь мне. – Он продолжил есть, жуя яблоко и рассматривая огромные проемы в стенах. Хотя было сложно разобрать оттуда, где он сидел, но что-то странное было в каменных краях этих выходов. У него возникло неприятное ощущение, головокружение, пока он смотрел на верхушки стен, как будто он парил над ними, а не сидел на своем месте.

- Что там? – спросил он, наконец прервав тишину. – Это часть какого-то замка или что?

Чак смутился. Заерзал.

– Эм, я никогда не был снаружи Глэйда.

Томас помолчал.

– Ты что-то скрываешь, - наконец сказал он, доедая последний кусок и делая глубокий глоток воды. Разочарование от того, что никто не отвечал ни на один его вопрос начинало подтачивать его нервы. Стало только хуже от мысли, что даже если бы он получил ответы, откуда ему знать, что это все правда.

- Почему вы, ребята, такие скрытные?

- Ну как-то так сложилось. Здесь творятся очень странные дела, и большинство из нас не знают всего. Даже и половины всего.

Томас забеспокоился – не было похоже, что Чака тревожит то, что он только что сказал. Он казался равнодушным к тому, что у него отобрали его жизнь. Что же было не так с этими людьми? Томас поднялся и побрел к восточному проему.

– Что ж, никто не сказал, что я не могу прогуляться и оглядеться тут. – Ему было необходимо изучить обстановку, либо он сейчас сойдет с ума.

- Тпру, подожди! – крикнул Чак, пытаясь догнать его. – Осторожнее, эти твари скоро должны закрыться. – Сказал он, задыхаясь.

- Закрыться? – Повторил Томас. - О чем ты?

- Двери, шэнк.

- Двери? Не вижу никаких дверей. – Томас понимал, что Чак не пудрит ему мозги, он понимал, что упускает что-то очевидное. Он снова почувствовал приступ волнения и осознал, что сбавил скорость, уже не так стремясь добраться до стен.

- Как ты назовешь эти большие проемы? – Чак указал на огромные высокие дыры в стенах. До них оставалось уже всего около метра.

- Я назову их «большие проемы», - ответил Томас, стараясь скрыть дискомфорт за сарказмом, и чувствуя разочарование от того, что ему это не очень удалось.

- Что ж, это «двери». Они закрываются каждую ночь.

Томас остановился, думая, что Чак сказал какую-то чушь. Он посмотрел вверх, по сторонам, исследовал массивные каменные плиты с ощущением нарастающего ужаса. – Что ты имеешь ввиду, «они закрываются»?

- Сам увидишь через минуту. Бегуны скоро вернутся, потом эти большие стены начнут двигаться, пока дыры не закроются.

- Ты повредился рассудком, - промычал Томас. Он не мог представить, как такие гигантские стены могут оказаться подвижными – он был настолько уверен, что даже расслабился, думая, что Чак просто пытается его разыграть.

Они подошли к огромному разлому, за которым виднелось еще больше каменных дорожек. Томас уставился на это в оцепенении, увидев все своими глазами.

- Мы называем это Восточной Дверью, - сказал Чак, как будто с гордостью за то, что оказался причастен к этому.

Томас едва слышал его, пораженный, каким большим это все оказалось вблизи. Разрыв был, как минимум, 20 метров в ширину до самого верха стены. Края стен вокруг пустого пространства были гладкими, за исключением странности, находящейся на обеих стенах. На левой стене Восточной Двери были пробиты глубокие дыры в несколько сантиметров в диаметре на некотором расстоянии друг от друга по всей высоте стены.

На правой стороне Двери торчали стержни тоже в несколько сантиметров в диаметре ровно напротив дыр в левой стене. Предназначение было очевидно.

- Да ты шутишь? – спросил Томас, снова ощущая ужас где-то в животе. – Ты не разыгрываешь меня? Стены действительно двигаются?

- О чем еще я мог тебе говорить?

Томасу понадобилось время осмыслить такую вероятность.

– Я не знаю. Я подумал, тут есть дверь, которая захлопывается, или небольшая другая стена, которая выезжает из-за этих больших. Как эти стены могут двигаться? Они же огромные и выглядят так, будто стоят тут уже тысячу лет. – Идея того, что эти стены смыкаются, запирая его внутри места под названием Глэйд, была поистине ужасающей.

Чак поднял руки, выглядя расстроенным.

– Я не знаю, они просто двигаются. И издают ужасный звук. То же самое происходит по всему Лабиринту – другие стены двигаются каждую ночь тоже.

Томас, чье внимание привлекли эти новые подробности, посмотрел на мальчика.

– Что ты сказал?

- А?

- Ты только что назвал это место лабиринтом, ты сказал «То же самое происходит по всему Лабиринту».

Лицо Чака покраснело.

– Все, я закончил, я умываю руки! – Он развернулся и пошел обратно к дереву, которое они оставили.

Томас проигнорировал его, больше, чем когда-либо, заинтересованный тем, что снаружи. Лабиринт? Перед ним, сквозь Восточную Дверь, он мог видеть пути налево, направо и прямо. И стены коридоров были похожи на те же, что окружали Глэйд, земля из того же камня, что и двор внутри Глэйда. Плющ казался даже тоньше, чем здесь. На некотором расстоянии он видел другие разрывы в стенах, от которых шли новые дорожки, а еще дальше, может, через десятки метров или около того, тупик.

- Выглядит как лабиринт, - прошептал Томас, практически рассмеявшись с самим собой. Как будто вещи не могут стать еще хуже. Ему стерли память и усадили к гигантский лабиринт. Это все было настолько диким, что казалось уже смешным.

Его сердце пропустило удар, когда на другом конце неожиданно появился мальчик, выскочив из-за угла справа и направляясь прямо к нему и в Глэйд. Вспотевший, лицо красное, одежда прилипла к телу, мальчик не сбавил темп, едва взглянув на Томаса, когда пробегал мимо. Он направился прямиком к конкретному приземистому строению, расположенному рядом с Коробкой.

Томас повернулся, пока тот проходил мимо, его взгляд был прикован к утомленному бегуну, неуверенный, должен ли он так сильно удивляться произошедшему. Почему бы людям просто не выйти и не изучить лабиринт? Потом он заметил, что из остальных трех проемов Глэйда тоже заходят бегущие и похожие на прошедшего мимо него парня, ребята. Вряд ли в лабиринте много хорошего, раз эти ребята выглядят такими замученными и усталыми.

Он с любопытством наблюдал, как они все встретились перед металлической дверью маленького здания. Один из мальчиков повернул круглую ручку, приложив для этого некоторые усилия. Чак что-то упоминал про бегунов ранее. Что они там делали?

Дверь наконец распахнулась с оглушающим скрежетом металла по металлу, мальчики распахнули ее пошире. Они исчезли внутри, захлопнув за собой с громким стуком. Томас уставился, его мозг стал придумывать хоть какое-нибудь объяснение всему, что он сейчас наблюдал. Ничего не произошло, но от вида этого здания у него появлялась гусиная кожа, пробегал тревожный холодок.

Кто-то тронул его за рукав, прерывая его мысли. Это Чак вернулся.

Прежде, чем Томас успел подумать, вопросы сорвались с языка.

– Кто эти ребята и что они делают? Что это за строение? – Он развернулся и указал на Восточную Дверь. – И почему вы живете внутри уродского лабиринта? – Его охватывало чувство абсолютной неуверенности, вызывая головную боль.

- Я не скажу больше ни слова, - ответил Чак, в его голосе появились новые нотки. – Я думаю, тебе стоит лечь спать пораньше, тебе нужно выспаться. Ах..., - прервался он, поднимая палец и затыкая уши. – Началось.

- Что? – Спросил Томас, сначала подумав, что это странно, что Чак внезапно стал вести себя как взрослый, а не как маленький мальчик, которым казался еще несколько мгновений назад.

Громкий хлопок разорвал воздух, заставляя Томаса подпрыгнуть. За ним последовал жуткий треск. Он сделал шаг назад и упал на землю. Было ощущение, что вся земля вокруг дрожит. Он в панике оглянулся по сторонам. Стены смыкались. Они действительно закрывались, запирая его в Глэйде. Накатывающее чувство клаустрофобии захватило его, сдавило легкие, как будто их заполнило водой.

- Расслабься, новичок, - прокричал Чак сквозь шум. – Это просто стены!

Томас едва слышал его, слишком завороженный, слишком потрясенный видом закрывающихся дверей. Он поднялся на ноги и сделал несколько трясущихся шагов для лучшего обзора, с трудом веря тому, что видел.

Громадные каменные стены, казалось, нарушали все возможные законы физики, скользя по земле поднимая пыль и искры по мере движения, камень по камню. Хрустящий звук словно трещал в его костях. Томас понял, что только одна стена движется, направляясь к противоположной соседней слева, готовая воткнуть выступающие стержни в дырки напротив. Он посмотрел вокруг на другие проемы. Было ощущение, будто его голова вращается быстрее, чем тело, его живот скрутило. По всему Глэйду скользили лишь правые стены к левым, запечатывая все дыры в Дверях.

«Это невозможно», - подумал он. - «Как они могут так делать?» Он боролся с желанием бежать отсюда, проскочить движущиеся глыбы камня прежде, чем они захлопнутся, покинуть Глэйд. Но здравый смысл победил: снаружи загадок было даже больше, чем внутри.

Он пытался представить структуру, как это все работает. Массивные каменные стены высотой в десятки метров, движущиеся как скользящие стеклянные двери – картинка прошлой жизни мелькнула в его мыслях. Он пытался ухватиться за воспоминание, заполнить картинку лицами, именами, местами, но оно все исчезло. Печаль пронзила его сквозь все другие эмоции.

Он наблюдал, как правая стена достигла своей цели, штыри нашли свои цели и воткнулись без помех. Удар эхом прокатился через весь Глэйд, обозначая, что все четыре Двери запечатались на ночь. Томас ощутил последний приступ трепета, волна страха прокатилась по его телу, а затем все исчезло.

Неожиданное чувство спокойствия захватило его нервы. Он издал долгий вздох облегчения.

– Вау. – сказал он, чувствуя себя дураком за такой монументальное немногословие.

- Это не все, как говорил Алби, - промычал Чак. – Ты привыкнешь в конце концов, спустя время.

Томас огляделся еще раз, ощущение, что место абсолютно изменилось теперь, когда все стены слились воедино. Он пытался представить цель всего этого, и не знал, какая догадка хуже: что они заперты внутри, или что осталось снаружи. Эта мысль прервала его краткое спокойствие, поднимая в голове миллионы вопросов, что может жить в лабиринте снаружи, и все ответы казались ужасающими. Страх снова захватил его.

- Пошли, - сказал Чак, потянув Томаса за рукав на секунду. – Поверь мне, когда начнутся главные ночные кошмары, ты захочешь оказаться в постели.

Томас понимал, что у него нет выбора. Он сделал все, что мог, чтобы подавить все свои чувства и пойти.