Дамби - не гад!

Глава 15

Помня о данном Фоуксу обещании, сразу после водных процедур, напялив традиционную ночную пижаму, я проинформировал феникса о том, что собираюсь заняться восстановлением воспоминаний. Начавший было задремывать фамильяр мигом встрепенулся, перебазировался на спинку моей кровати и решительно объявил, что к роли страховочного троса готов. Не теряя времени, я растянулся на постели, пожелал себе удачи, привычно абстрагировался от окружающего мира и скользнул в хранилище памяти Дамблдора.

Первым делом я проверил свой компьютер, который в свете последних событий мог стать единственным лучиком надежды в темном царстве. Ведь именно в нем содержалось ядро моей личности, еще не подвергшееся тлетворному влиянию директорского характера. Так сказать, мое сохранение в контрольной точке игры, которое я мог загрузить в любой момент, просто начав просматривать подряд накопленные за тридцать с гаком лет воспоминания.

Уверен, это поможет мне быстро 'прийти в себя', а если нет, то хотя бы уравновесит 'злую' и 'добрую' половинку разума… Да-да, я понимаю, насколько нелепо это звучит, однако иного сравнения подобрать не в силах! И тут главное — не пропустить момент прохождения точки невозврата, иначе цельнометаллическая логика Альбуса может счесть откат произошедших во мне изменений нерациональным и недопустимым.

Монитор порадовал меня сообщением о завершении антивирусной проверки. Глядя на статистику обнаруженных угроз, удаленных вирусов и вылеченных файлов, я удивленно присвистнул. Происходи дело в реальности, я бы, ни секунды не колеблясь, запустил низкоуровневое форматирование жесткого диска, невзирая на имеющуюся на нем полезную информацию. Однако в подсознании действовали иные законы, поэтому, глубокомысленно почесав тыковку, я закрыл окошко и активировал проверку тома на наличие ошибок. Не представляю, поможет эта процедура моим воспоминаниям или нет, но однозначно не навредит!

Вернувшись в библиотеку, я продолжил реанимацию директорской памяти с того места, где остановился в прошлый раз. Сегодня я мог с уверенностью констатировать — перманентное восстановление архива знаний Дамблдора продолжается даже без моего непосредственного участия. Никакой липкой, жирной, напоминающей нефть грязи на грудах макулатуры теперь и близко не наблюдалось, устилавших пол мятых, разорванных листков стало гораздо меньше, а некоторые тома, внешне абсолютно целые, сами собой заняли место на стеллажах.

Возможно, это произошло из-за неизбежного рассеивания потока силы, которой я обрабатывал книжный 'мусор', не исключено, что сыграл свою роль недавний контакт с философским камешком, а может, постарались слезки феникса, подстегнувшие мою регенерацию не хуже Фламелевского эликсира жизни. В любом случае, данное открытие наполнило меня небывалым энтузиазмом, и рутинная работа двинулась вперед семимильными шагами. Со стахановским упорством я ворочал пластами макулатуры, не особо задумываясь о последствиях. Если что — Фоукс рядом! Выплескиваемая мною энергия быстро приводила книжки в порядок, стеллаж за стеллажом заполнялся упитанными томами в кожаных переплетах.

Не знаю, сколько прошло часов, прежде чем я ощутил появившуюся на грани сознания усталость. Расчистив очередной проход, я вспомнил, что обещал фениксу не перетруждаться, и решил — хватит на сегодня! Тем более, по примерным оценкам, за эти дни мне удалось восстановить где-то две трети общего объема директорской памяти. Еще пара-тройка ночей, и можно будет праздновать победу, получив в полное и безраздельное пользование весь архиценный опыт Великого Светлого Мага. Ну а пока надо бы поглядеть, как там обстоят дела с моими собственными воспоминаниями.

Отправившись в комнату, где стоял компьютер, я еще издали заметил, что она стала просторнее и светлее. На потолке появилась еле слышно гудевшая лампа дневного света, а одна из стен обзавелась пластиковым окошком с дешевыми жестяными жалюзи из тех, которые лучше один раз повесить и больше никогда не трогать, поскольку далеко не факт, что после сворачивания они смогут развернуться обратно. Окно не открывалось — это я сразу проверил, а за стеклом царила непроглядная тьма. Однако, любопытно! Судя по всему, массивные выбросы силы приводят к стремительному развитию моего внутреннего мира.

Усевшись за стол, я обнаружил, что проверка подошла к концу. Компьютер рапортовал, что исправил огромное количество ошибок, восстановил множество поврежденных кластеров, а сейчас готов к труду и обороне. Открыв жесткий диск, вместо жуткого месива нечитабельных файлов я обнаружил аккуратные папочки с датами, в каждой из которых хранились десятки видеозаписей. Запустив наугад одну из них, я был приятно удивлен скоростью выполнения операции. Почти мгновенно развернувшееся окошко проигрывателя продемонстрировало мне объемную картинку аудитории института, в котором я учился, а из колонок донесся гнусавый голос лектора:

— …должны запомнить, что сущность рынка проявляется через его функции. Их всего семь. Функция ценообразования заключается в том, что рынок определяет цену конкретного продукта и одновременно соотношение цен различных товаров, услуг и ресурсов. Суть функции уравнивания спроса и предложения состоит в согласовании рынком интересов производителей и потребителей путем изменения цен. Функция саморегулирования производства настолько проста, что не требует дополнительных пояснений, а функция выбора оптимального плана производства напрямую с ней связана. О последних трех функциях — регулирующей, стимулирующей и функция установления общественной значимости продукта вы и сами сможете прочесть в учебнике, а сейчас перейдем к теме сегодняшней лекции… Лопаткин, не спать!

— Я не сплю, Виктор Иванович! — встрепенулся я. — Я просто очень медленно моргаю!

— Ох, дошутишься ты у меня, Лопаткин! — покачал головой профессор. — Вот завалишь экзамен, и я сам лично пойду, обрадую военкома, от которого ты так усиленно бегаешь!

Я решительно тряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения, а мой голос из колонок тем временем нахально возразил:

— Да все я сдам, Виктор Иванович!

Тронув мышку, я остановил воспроизведение. Итак, налицо аналогичный эффект полного присутствия. Следовательно, несмотря на то, что визуализация наших с Альбусом воспоминаний разная, принципы их существования абсолютно идентичны. Поиск вирусов, проверка диска на ошибки… да какая разница, как именно мое подсознание обозначало этот процесс? Важно одно — я уделял массиву воспоминаний внимание, при этом направляя к нему ручеек своей силы. И этого вполне хватило для достижения результата.

Поразмыслив немного, я запустил дефрагментацию жесткого диска (так сказать, произвел контрольный выстрел) и со спокойной совестью вывалился в реальность. За время медитации сумерки успели смениться темной ночью. Стоявший на страже птах откровенно клевал клювом, свесив на подушку свой шикарный хвост. Прислушавшись к себе, я обнаружил наличие головной боли. Ну, этого следовало ожидать — продолжительное нервное напряжение без последствий не обходится. Радовало, что неприятное чувство не спешило захлестывать сознание, как это обычно происходило. Осторожно попробовав пошевелиться, я обнаружил, что тело подчиняется неважно, но опять-таки не стремится наградить меня мучительной болью и непередаваемыми ощущениями разъедаемой кислотой кожи.

'Ты как?' — пришла мысль-образ от утомленного ожиданием Фоукса.

— Вроде, нормально, — отозвался я. — Хотя нет, ближе к 'терпимо'. Башка трещит и слегка кружится, а остальной организм утверждает, будто на меня ненадолго прилег бегемот.

'Сейчас, помогу! Ты только подсвети, иначе я могу промахнуться!'

Нащупав оставленную на тумбочке волшебную палочку, я воспользовался 'люмосом' и получил перорально пару крупных слезинок от фамильяра. Они мигом убрали боль и вернули телу бодрость. Поблагодарив Фоукса, я клятвенно заверил птаха, что этой ночью больше экспериментировать не буду, и пожелал фамильяру сладких снов. Тот с чувством выполненного долга курлыкнул, спрятал голову под крыло и затих, поленившись возвращаться на удобный насест в кабинете. Я хотел последовать его примеру, но не смог. Сна не было ни в одном глазу. Сознание было ясным и свежим, словно после кружечки крепкого кофе.

Поворочавшись с боку на бок, посчитав овец, акромантулов, дементоров и прочую нечисть, я плюнул и нырнул в хранилище памяти, решив заняться чем-нибудь полезным, раз уж все равно не спится. Оказавшись среди стеллажей библиотеки, я сосредоточился и послал в окружающее пространство запрос. Мне хотелось получить все воспоминания Альбуса, в которых фигурировали крестражи. Вообще-то, это следовало сделать чуть позже, когда будет восстановлена вся память Дамблдора, но исследовательский зуд, подстегиваемый осознанием неудачи с книгами из банковских ячеек, не оставлял мне иного выбора.

Подчиняясь моей воле, со всех сторон, подобно голодным коршунам, ко мне начали слетаться фолианты, помахивая обложками-крыльями. Их оказалось неожиданно много. Дождавшись, пока все воспоминания опустятся к моим ногам, сложившись в аккуратные стопки, я мысленно засучил рукава и приступил к просмотру.

Один за другим кусочки жизни Альбуса проигрывались перед глазами, позволяя узнать и ощутить все, что чувствовал в эти моменты Дамблдор. К сожалению, располагались они не в хронологическом порядке, поэтому частенько возникала путаница, когда в одном из воспоминаний я легко оперировал сложнейшими понятиями из области ментальной магии, прекрасно понимая, о чем идет речь, а в другом не мог объяснить какое-то простейшее явление. Однако спустя несколько часов увлекательнейшего просмотра мозаика начала складываться. И хотя в ней еще не хватало отдельных кусочков, надо полагать, расположенных в невосстановленной части памяти, закончив изучение добытого материала, я мог считать себя лучшим экспертом по крестражам. По крайней мере, в отдельно взятой Англии, в которой увлечение 'темной магией' далеко не приветствовалась.

Итак, что такое 'крестраж' и с чем его едят? Первое успешное создание 'якоря' для души приписывают древнегреческому магу Герпию Злостному. История не сохранила никаких деталей его жизни, помимо изобретения технологии производства крестражей и методики создания нового вида магических существ — василисков. Однако, судя по прозвищу, Герпий выделялся премерзким характером даже на фоне своих коллег, в те далекие и суровые времена не способных похвастаться человеколюбием. И сделало его таким именно создание 'якоря', о чем волшебники той эпохи были осведомлены. Ведь иначе не объяснить тот факт, что подвиг Злостного в ближайшие полтысячи лет никто не решался повторить.

Сама техника довольно проста. Для создания 'якоря' необходимо три вещи: заклинание, которое работает с тонкими материями и способно 'отщипнуть' кусок души мага, некий предмет, чья структура достаточно устойчива и не будет разрушаться от воздействия как самого огрызка оболочки, так и сопутствующего комплекса сдерживающих и защитных чар, а также высокий уровень мастерства проводящего ритуал мага. Так что поступок Тома Реддла, рискнувшего создать свой первый крестраж в шестнадцать лет и преуспевшего в этом нелегком деле, поневоле вызывал у меня уважение.

Наверное, здесь уместно сделать небольшое пояснение. В данном мире понятие 'душа' обозначает вовсе не бессмертную субстанцию, в которой выражается божественная природа личности, а лишь некую специфическую энергетику тела живого существа, отвечающую за процесс возникновения и развития разума. Эзотерики еще называют ее аурой, также в некоторых книгах встречается термин 'энергетическая оболочка'. У животных, чей разум исчерпывается примитивными инстинктами, она еле различима, у магглов достигает приличных размеров, а у волшебников и вовсе является миниатюрным ядерным реактором, позволяющим им творить разные чудеса.

В эту теорию прекрасно укладывается и существование лишившихся души волшебников (дементоры, согласно решениям Визенгамота, высасывающие крайне питательную энергетическую оболочку вместе с разумом преступника, оставляют его тело вполне жизнеспособным), и наличие потерявших тело духов типа незабвенного Волди ('якорь' не дает разуму волшебника покинуть данную реальность, удерживая его благодаря связи между частями одной энергетической оболочки), и даже мое появление (постепенное угасание разума Дамблдора стимулировало его 'душу' на поиск адекватной замены, а мне посчастливилось 'пролетать' неподалеку).

Но вернемся к крестражам. После долгого перерыва в почти полтысячелетия методика создания 'якорей' начала всплывать в самых разных местах цивилизованного мира. Вот только баловавшиеся ею маги либо скромничали, либо не хотели, чтобы об их 'страховке' прознали недруги, поэтому официально признаваться в расчленении своей души не спешили. Исследователям приходилось вычислять их имена по косвенным признакам, а в своих трудах пользоваться обтекаемыми выражениями, так любимыми газетчиками. Типа: 'с большой долей вероятности можно предположить', 'нельзя утверждать наверняка, но возможно' и прочими.

Согласно мнению историков, в ряду создателей 'якорей' присутствуют такие известные личности как императрица У Цзэтянь 'Очаровательная', за время своего правления залившая Китай кровью, Тимур Тамерлан, уничтоживший десятки миллионов в процессе создания своей великой империи, Кощей 'Бессмертный', неслабо так поразвлекшийся на территории древней Руси, принц Лю Пенгли 'Жестокий' и другие маги, не оставившие заметного следа на страницах маггловской истории и не получившие громких прозвищ.

Некоторые особо циничные исследователи с легкой руки причисляли к этой плеяде Иешуа из Назарета, в качестве доказывающего правило исключения, однако Дамблдор с этим утверждением был в корне не согласен. По мнению Альбуса, описанные в Евангелии от Матфея события были больше похожи на банальное создание лича — раны-то у ожившего мертвеца остались, и божественным ликом своим он перед народом больше не светил, появившись лишь в узком кругу учеников-последователей.

Разумеется, такая трактовка основ христианства порождала массу вопросов, поэтому делиться своей версией с окружающими директор не спешил. Оно и понятно. Даже если данное предположение верно, в лучшем случае, верующие волшебники просто отмахнутся от приводимых доказательств, а в худшем, обвинят Дамблдора в покушении на святое. Потому что разум и вера — вещи в принципе не совместимые, что наглядно доказывает тот же ислам. Ученые давно доказали, что пресловутая рота девственниц, согласно Корану, положенная каждому попавшему в рай мусульманскому воину, является не более чем лингвистической ошибкой, тогда как на деле речь идет о грозди винограда, однако шахиды так и продолжают взрывать себя с именем Аллаха на устах, искренне веря, что на том свете их дожидается толпа красавиц. Фанатики, сэр!

Ох, что-то меня опять не в ту степь занесло. На чем я там остановился? Ах, да, исторические хроники! Одно имя в них упоминалось безо всяких 'возможно' и 'вероятно'. История Елизаветы Батори, прозванной 'Кровавой Графиней' была подтверждена документально и сомнений в своей правдивости не оставляла. Эта властная венгерская ведьма из аристократического рода после создания крестража полюбила устраивать развлечения с молоденькими девушками, в процессе которых те, как правило, отправлялись в мир иной.

Что удивительно, о хобби Елизаветы знали многие, но остановить или вразумить графиню не пытались. Ну, мало ли, у кого какие странности? Тем более, жертвами ведьмы были обычные магглы — а кто их считает? Однако сколько веревочке не виться… не помню, как там дальше. Короче, после смерти мужа-сквиба у Батори напрочь отказали тормоза. Охота на девушек развернулась не только на землях Кровавой Графини, но и далеко за их пределами. И вот однажды в сети слуг Елизаветы угодила молоденькая колдунья из сильного рода, которая последовала за сотнями своих предшественниц.

По какой причине графиня не распознала одаренную, почему сразу не избавилась от тела — история умалчивает. Возможно, женщина просто ошалела от безнаказанности, и именно это стало началом конца аристократки. Отец похищенной, узнав о трагической судьбе любимой дочурки, пришел в ярость. Он собрал своих родственников, друзей и знакомых и отправился причинять добро и наносить справедливость. Поместье Батори взяли штурмом, а саму графиню захватили живьем.

Был устроен показательный суд для магглов (уж больно нехорошие настроения начали бродить в народе, а бунт никому не был нужен), после которого Елизавету заточили в собственном замке. Конечно, узнавшие о подвигах садистки-нимфоманки судьи настаивали на немедленной казни, но в процессе расследования неожиданно для всех всплыла информация о крестражах, поэтому прилюдное отрубание головы заменили на пожизненное заключение.

Видимо, Батори была неслабым легилиментом, поскольку после суда опытные дознаватели 'кололи' ее на протяжении нескольких лет, не позволяя покончить с собой и отправиться на поиски нового тела. В итоге им стали известны не только местонахождение крестража спятившей ведьмы, но и сама методика создания 'якорей', которую детально описал в своих мемуарах один из допрашивавших Кровавую Графиню магов. Эта книженция какими-то окольными путями попала в коллекцию к Гриндевальду, а тот проболтался о ней своему любовнику.

Самого Геллерта информация о 'якорях' не заинтересовала. Вероятно, потому что в его мозгу засела иная идея — собрать три дара Смерти и благодаря им получить аналогичный результат, избежав крайне болезненной процедуры расчленения души. Альбус же, наоборот, увлекся теорией создания крестражей, на свой страх и риск проводил разного рода опыты, стремясь доработать древний ритуал и избавиться от его побочных эффектов. И именно Дамблдор вычислил причину возникновения психоэмоциональных расстройств у возжелавших бессмертия магов.

Оказывается, рана в энергетической оболочке не способна затянуться сама собой. Со временем она начинает доставлять ощутимое неудобство волшебнику и побуждает его убивать. Ведь энергия, выплескивающаяся в пространство в результате гибели разумного существа, способна на некоторый срок унять боль в поврежденной 'душе'. Это приносит волшебнику облегчение, которое вскоре трансформируется в удовольствие — такая у людей особенность психики. По этому поводу даже анекдот есть: 'Как сделать человеку хорошо? Сначала сделать ему плохо, а потом вернуть, как было!'. Вот и получается, что убийства и пытки, являющиеся всего лишь анестетиком для страдающего мага, начинают вызывать у него чувство эйфории.

Альбус быстро выяснил, что чужая энергетическая оболочка в принципе не способна служить заплаткой для поврежденной души. Да, на некоторое время она, словно пластилин, залепляет рану, однако вскоре организм сам начинает отторгать чужеродную энергетику. Ведь каждая 'душа' обладает уникальным запахом, спектром излучения, насыщенностью — называйте этот феномен как угодно. И попавшая в прореху 'замазка', не развеявшаяся благодаря источаемой живым телом силе, вскоре начинает восприниматься душой волшебника, как некий паразит. Естественно, та всячески пытается его удалить, тем самым ухудшая положение и причиняя еще больше страданий магу. А по завершению отторжения у волшебника закономерно наступает 'ломка', сопровождающаяся потерей здравомыслия, повышенной агрессивностью и прочими симптомами, которые уходят лишь после смерти новой жертвы.

Разобравшись в корне всех бед, Дамблдор достаточно быстро нашел решение проблемы. Оказывается, если обработать энергетическую оболочку только что умершего разумного специфическими чарами, она превращается в безликий строительный материал, как нельзя лучше подходящий для восстановления души. Пострадавшая энергетика с течением времени наделяет получившуюся в итоге 'заплатку' своими уникальными особенностями, без какой-либо посторонней помощи заращивая повреждения, но при этом не теряя связи с оторванной частью. Просто и гениально!

Кстати, Реддл воспользовался не Герпиевским, а новым методом создания крестражей, включающей в себя наличие жертвы-донора, поэтому к моменту своего падения был личностью вполне адекватной. Как ему удалось прознать о секретной разработке Дамблдора? Элементарно! В то время Альбус еще не занимал директорскую должность и о кабинете с максимальной защитой мог только мечтать. Само собой, скромного профессора трансфигурации беспокоило, что дневники с подробными записями экспериментов по созданию крестражей, за которые ему однозначно светил поцелуй дементора, могли случайно (или не случайно) обнаружить.

Гоблинам доверять такое сокровище было опасно, а несколько промелькнувших в газете сообщений о проникновении грабителей в родовые поместья активизировали врожденную паранойю Дамблдора, которая заставила мага усомниться в надежности дома в Годриковой лощине. Именно поэтому Альбус предпочитал хранить свои записи в самом надежном месте Хогвартса — Выручай-комнате. Там-то на них и наткнулся Том, который вскоре создал свой первый крестраж, намного опередив с этим самого экспериментатора.

Да-да, амбициозный мальчишка-слизеринец стал первым добровольным испытателем нового метода! Ведь Дамблдор, несмотря на достигнутые успехи в исследованиях, рвать душу на части не решался. Осторожничал, переживал, что не сумеет довести ритуал до конца, волновался, как бы в его расчеты не закралась ошибка, способная привести к потере разума, коим волшебник очень дорожил. В общем, сторонники тайного плана по взращиванию очередного Темного Лорда могут кусать локти с досады. Альбус не пытался вызвать у Тома танатофобию — страх внезапной смерти, не подсовывал сироте запрещенную литературу, провоцируя его переход на 'темную сторону силы', не внушал ему жажду власти. Просто излишне любопытный парень оказался не в том месте не в то время.

После смерти Миртл Альбус сразу обо всем догадался. Именно поэтому он позволил Реддлу выпутаться из передряги, переведя стрелки на Хагрида. Дамблдор понимал — отдай он наглого мальчишку в руки аврорам, те быстро докопаются до знания о крестражах и могут выйти на него. 'Обливиэйтом' воспользоваться было нельзя — гаденыш оказался талантливым легилиментом. О физическом устранении укравшего его секрет наглеца и речи не шло — после двух таинственных смертей Хогвартс наверняка закроют до выяснения обстоятельств. К счастью, виновник переполоха сам предложил идеальный выход из положения, сдав сокурсника. Дело быстро замяли, а попавшего под раздачу Рубеуса вскоре удалось вытащить из Азкабана и с пользой пристроить.

По завершении скандала никаких репрессий или попытки шантажа Тома со стороны экспериментатора не последовало. Альбусу, убежденному ученому-естествоиспытателю хотелось понаблюдать за создавшим крестраж волшебником, так сказать, в естественных условиях. Убедиться в отсутствии изменений в его психике, магических способностях, внешнем облике, а попутно доказать самому себе, что 'якорь' действительно может стать спасением. И когда спустя полгода Реддл создал второй крестраж, радости Дамблдора не было предела. Его методика работала!

Время шло, Том закончил Хогвартс и устроился на работу в лавку артефактов 'Горбин и Бэркес', а Дамблдор 'победил' Гриндевальда и добился всеобщего признания. Тогда-то он и создал собственный 'якорь'. Предметом был выбран делюминатор, так что сомнений в канонном возрождение директора в теле Шестого Уизли не остается. К моему огромному сожалению, как именно происходил процесс, кто стал жертвой в ритуале, как Альбусу удалось скрыть его проведение от фамильяра, где сейчас находится крестраж директора и сколько их вообще, узнать не удалось. И тут одно из двух — либо эти воспоминания еще не восстановились, либо были собственноручно удалены предусмотрительным Альбусом. Лично я бы на его месте так и поступил, поскольку история с Батори убедительно доказывает — разговорить можно любого.

Однако 'якоря' Дамби волновали меня в меньшей степени (тем более, судя по имеющейся информации, они с тем же успехом могли считаться моими). В данный момент я сосредоточился на способах уничтожения крестражей. Описанные в каноне — адское пламя, яд василиска и 'авада' (меч Гриффиндора можно не учитывать, поскольку работал он, лишь будучи вымоченным в вышеупомянутом яде, и вполне заменялся обычной монтировкой) меня категорически не устраивали. Если дневник с колечком Гонтов еще можно сжечь, то артефакты Основателей портить жалко. А еще жальче мелкого Поттера, которого я под непростительное Волдеморта подставлять не собирался. Это в детской сказке можно рассчитывать на чудесное воскрешение героя, а в реальности 'авада' выбьет из тела не только крестраж Тома, но и уничтожит душу самого Гарри.

К слову об 'аваде'. Она способна пробивать любые магические щиты, и именно поэтому в начале восемнадцатого века угодила в список 'непростительных' заклинаний. Что вполне логично — новообразованному государству требовалось укрепить свою власть, для чего самый первый министр магии запретил обычным волшебникам Англии использовать данную вундервафлю, придумав для доверчивых лохов сказочку о раскалывании души. Хотя данное заклинание на энергетическую оболочку применяющего его мага не влияло от слова совсем.

Следует заметить, что для создания 'авады' требуется лишь осознанное желание убить и огромное количество сил. Я не преувеличиваю — действительно огромное. И пусть в некоторых читанных мною фанфиках герои овладевали этим заклинанием еще на первом курсе Хогвартса, в реальном мире молодой, истощенный боем или недостаточно магически развитый волшебник выдать полноценную 'аваду' в принципе не способен. А уж разбрасываться ей направо и налево… такого даже Реддл себе не позволял!

В книгах Вольфа Чарринтера (само собой, запрещенных Британским Министерством магии еще в тысяча восемьсот лохматом году) говорится, что третье непростительное направлено на уничтожение энергетической оболочки разумного, а потому элементарно не замечает магическую защиту, действующую на ином уровне. Причем 'авада' не просто выбивает душу из тела, а разрывает ее в мелкие клочья — отсюда гибель тела вследствие разрыва сердца, спровоцированного болевым шоком. К тому же применение данного заклинания оставляет в пространстве легко различимый след и вызывает срабатывание тревожного сигнала в дежурном отделе аврората, поэтому во время стычек с фениксовцами Пожиратели предпочитали обходиться обычными боевыми чарами. В противном случае сторонников Дамблдора выбили бы подчистую еще в первый месяц войны.

В общем, как средство уничтожения крестражей Волдеморта 'авада' однозначно не годилась. К счастью, в восстановленной части памяти Альбуса нашлись альтернативные варианты, которыми директор не раз пользовался в своих экспериментах. Самым подробным образом изучив их все, я выбрал тот, что показался мне наиболее оптимальным, и вывалился в реальный мир. Покосился на дремлющего Фоукса, сладко зевнул, перевернулся на бок и моментально заснул.

Лондон. Как много значит это слово для любого англичанина! Столица, главный политический и экономический центр страны, крупнейший населенный пункт Великобритании, обладающий без малого двухтысячелетней историей и долгое время считавшийся самым большим городом мира. Да, он по праву заслуживает, чтобы им гордились и восхищались!

Сколько себя помню, я всегда любил Лондон. Его темные, наполненные мрачным очарованием улочки, его дома, каждый из которых являлся подлинным шедевром архитектуры, его непередаваемый аромат аристократизма, прослеживающийся буквально во всем — от невозмутимого швейцара у дверей фешенебельного отеля в центре до вывески непритязательной кофейни Ист-Энда.

Мне нравилось гулять по скверам Сити, располагавшимся в тени высоких зданий, ставших приютами для юристов и финансистов всех мастей, нравилось разглядывать острые шпили Вестминстерского аббатства, неспешно прохаживаться по дворцовой площади, впитывая дух Викторианской эпохи, нравилось ходить по Лондонским мостам, любуясь темными и холодными водами Темзы…

Вот и сейчас, в один из пасмурных октябрьских вечеров, когда все добропорядочные горожане предпочитают сидеть дома у горящего камина в хорошей компании с бокалом терпкого вина в руке, я решил воспользовался случаем и устроить променад по Лондону. За спиной висела старая сумка с только что купленными в магазине сладостями, теплый шерстяной пиджак шотландской расцветки надежно защищал от промозглого ветра, а шею обхватывал модный нынче шарфик. В общем, я ничем не выделялся из толпы обычных магглов и мог в полной мере насладиться неспешной прогулкой, не опасаясь привлечь пристальное внимание вездесущих полисменов.

Свернув на тихую безлюдную улочку, я полюбовался вычурными статуями атлантов, поддерживающих широченные балконы одного из зданий, осмотрел небольшую часовенку, зажатую меж двумя серыми каменными коробками, и даже обнаружил скромную бронзовую табличку на одном из домов, гласившую, что здесь располагается общественная библиотека. А ведь еще полсотни лет назад на месте этого высоченного здания был пустырь, где обитала стая бродячих собак. Эх, как же быстро летит время!

Мимо промчался автомобиль, обдав меня запахом бензина. С неба на нос упала капелька, как бы намекая, что пора возвращаться домой. Зайдя в темную подворотню, я достал волшебную палочку и уже хотел применить заклинание аппарации, но услышал позади шорох торопливых шагов и повелительный окрик:

— Сэр, остановитесь!

Обернувшись, я увидел трех мужчин, в эмоциях которых царила жажда наживы и охотничий азарт. Один, с перебитым носом, крепко сжимал в руках гвоздодер, второй, в засаленной кепке, небрежно помахивал клюшкой для гольфа, а третий извлек из кармана нож-бабочку. Ловко крутнув его, он продемонстрировал мне длинное острое лезвие и нахально заявил:

— Это ограбление! Рекомендую добровольно вынуть из карманов все ценные вещи и отдать их нам. В противном случае мы будем вынуждены применить силу.

Троица уверенно окружила меня, отрезав пути к отступлению. Глядя на потуги горе-грабителей, я недовольно покачал головой. Вот что мне не нравится в Лондоне, так это засилье разной швали, которая доставляет множество неприятностей как обычным людям, так и волшебникам, решившим немного прогуляться… С другой стороны, свежий материал для опытов мне не помешает! Да и, в конце-то концов, могу я немного поразвлечься в свой законный выходной?

Раз — в руках бандита в кепке вместо клюшки появляется букет колючих роз. Два — грабитель с перебитым носом издает дикий крик, обнаружив на месте гвоздодера недовольно шипящую гадюку. Три — кинувшийся на меня с ножом мужчина превращается в упитанную крысу. К моему огромному огорчению, на этом 'ограбление' заканчивается. Увидев, что случилось с сэром Робином Гудом, его трусливые подельники кинулись наутек, обратно в Шервудскую чащу. Мне осталось лишь приласкать каждого 'ступефаем' и аналогично трансфигурировать в грызунов.

Затем упомянутое заклинание настигло первую крысу, оправившуюся от шока и попытавшуюся было шмыгнуть в сточную канаву. Создав из валявшейся под ногами мятой газеты клетку с прочными прутьями, я поместил туда оглушенных зверьков и довольно осклабился. Вечер удался! Оглядевшись и убедившись в отсутствии случайных свидетелей, я устранил все следы колдовства, поднял клетку и аппарировал домой…

Разбудил меня громкий стук. Распахнув глаза, я обнаружил, что лежу в собственной кровати. Надо мной мирно дремлет феникс, вцепившись когтями в резную спинку, а за окном только-только начало рассветать. В сознании царила какая-то непроглядная муть — видимо, проявились последствия медитации. Решительно повернувшись на другой бок, я расслабился, вознамерившись досмотреть увлекательный сон, в котором Дамблдор будет экспериментировать с душами магглов-грабителей. Но моим планам не суждено было осуществиться. Со стороны двери снова послышался требовательный стук.

— Млять! — разочарованно прошипел я и попытался подняться.

Это удалось не сразу. За ночь мышцы большей частью превратились в вату, а голова была тяжелой и гудела, как трансформаторная будка. Свесив ноги с кровати и водя ими по полу в поисках тапочек, я вяло удивился своему состоянию. Когда при восстановлении воспоминаний я выкладывался в ноль, после чего уходил в глубокую отключку, то наутро не напоминал овощ. Во всяком случае, мозги более-менее функционировали. А сейчас, особо не перенапрягаясь и вдобавок подлечившись слезами, я двух мыслей толком связать не могу. Непорядок!

В дверь снова забарабанили.

— Да иду я! Иду! — крикнул я, нащупав-таки пятками тапочки.

Интересно, кто же это такой настойчивый? И наглый, раз приперся к директору в такую рань. Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро? Хренушки! Эта сентенция годится лишь для глупого детского мультика, а в реальности тот, кто посмел лишить хозяев законного сна, рискует стать их врагом под номером один. Недаром живущих в многоэтажках доблодятлов, которые в выходной день с самого утра начинают орудовать перфоратором, проклинает весь дом, объединяясь в своей ненависти.

Стук возобновился. На этот раз он был таким сильным, что с косяка на пол посыпались кусочки штукатурки. Опасаясь, как бы утренний гость сгоряча не вынес мне дверь, я кинулся открывать. Ну, если вдруг выяснится, что меня подняли из-за какой-то ерунды, клянусь — приложу визитера особо мерзким заклятием! А 'ерундой' считается все, что не относится к новостям о начале вселенского апокалипсиса!

Состроив злобную морду лица и готовясь высказать ночному гостю все, что думаю о тех личностях, которые имеют наглость спозаранку вытаскивать из постели Великого Светлого Мага, я решительно распахнул дверь… и замер, уронив челюсть. На пороге стоял крысолов. Огромный — больше двух метров, с головой не меньше глобуса, стоявшего в нашем школьном кабинете географии, и мясистыми руками-листьями, каждый из которых напоминал банное полотенце.

Сперва я решил, что глаза меня обманывают. Ну не могла эта тварь за неполные сутки так вымахать и обзавестись разумом, позволившим ей добраться до моего кабинета! Однако крысолов оказался вполне реальным. Раскрыв свою голову-бутон, он облизнулся желтоватым языком и грозно зарычал, дохнув на меня гнилостным смрадом. Сбросив оцепенение, я рванулся к тумбочке за волшебной палочкой, однако тварь была начеку. Выстрелив своими лианами, она захлестнула мои лодыжки, заставив плашмя растянуться на полу в полуметре от цели.

— Фоукс! — отчаянно крикнул я, чувствуя, как крысолов подтаскивает меня к себе.

Однако феникс и не думал просыпаться. Я лихорадочно дергался, пытаясь вывернуться из хватки зеленой твари или хотя бы ослабить путы, но все было тщетно — обвившие мои ноги лианы по твердости не уступали стальным тросам. Извернувшись, я попытался за что-нибудь ухватиться, не переставая звать фамильяра, но пальцы бессильно скользили по паркету, а сон огненного птаха оказался удивительно крепким.

Подтянув жертву поближе, крысолов обнял меня своими листьями. Крепко, словно старого друга. Я в ужасе завопил, ощущая, как в кожу впиваются тысячи острых колючек. А зеленая тварь распахнула свою пасть и наклонилась ко мне. Последнее, что я почувствовал — как острые зубы существа смыкаются на моей шее, перекусывая ее и обрывая мой истошный вопль…

А в следующий миг подскочил на кровати, слыша, как колотится о ребра мое сердце. Лихорадочно оглядевшись и не обнаружив в комнате никаких растительных тварей, я откинулся на подушку и облегченно выдохнул:

— Всего лишь сон…

Но какой реальный! Если бы не странный сюжет кошмара, я бы легко мог спутать его с очередным кусочком памяти Дамблдора. Но больше всего меня напрягало отсутствие каких-либо эффектов в момент перехода от сна-воспоминания к этому бреду. Старая привычка готовиться к худшему навевала очень неприятные мысли. Что, если подобные кошмары станут регулярными? Что, если в дальнейшем они учтут мои пожелания и не будут так сильно противоречить действительности? Что, если в результате у меня окончательно сотрется грань между реальной вселенной и миром, порожденным моим воображением? Я ведь до самого конца не подозревал, что действие происходит во сне…

А может, я до сих пор сплю?

Недолго думая, я ущипнул себя за ляжку. По нервам хлестнуло болью, которая оказалась довольно сильной. Заметка на будущее — не мешало бы ногти подстричь. Я же не феникс, чтобы щеголять таким украшением на лапах! Однако врезавшиеся в память болевые ощущения, полученные во время жарких объятий с крысоловом, заставляли меня усомниться в надежности данной проверки, что расстраивало неимоверно.

У меня и так проблем — выше крыши, а тут еще подсознание начало выкидывать фортели, разрушая мою уверенность в реальности окружающего мира! А ведь я только-только смирился со снами в форме воспоминаний Альбуса и начал находить в них пользу. К примеру, последнее объяснило мое безэмоциональное поведение при встрече с грабителем. И приступ самокопания на тему: 'Ой, какой же я бездушный — человека убил и не поморщился!' теперь казался мне глупым. Мрази, подобные бритоголовому, годятся лишь на убой. Или в качестве материала для исследований. Иначе приносить пользу они в принципе не способны. И не переживать мне нужно было, а гордиться тем, что я избавил человечество от одной из бесчисленных раковых клеток, разъедающих его изнутри.

Может, ликвидировав бандита, я спас жизнь нескольким десяткам невинных клиентов, что в будущем принесут в ломбард ценный товар, за который алчный Роджер снова не захочет платить? А если так, получается, я — самый настоящий герой! Ничуть не хуже Бэтмена. Конечно, плащика и маски с ушками не хватает, но ведь я же не тупой подражатель? У меня есть собственный стиль, в который входит крутецкая мантия с единорогами, очки-половинки, белоснежная борода и ослепительная улыбка. А многочисленные технические примочки летучей мышки с успехом заменяет волшебная палочка…

Дамбимен! Вы против Общего Блага? Тогда мы идем к вам!

— Боже, какая хрень в голову лезет! — пробормотал я.

Осторожно, чтобы ненароком не разбудить Фоукса, поднялся с кровати и босыми ногами попытался нашарить под ней тапочки. Заработавший мозг ехидно напомнил, что у Альбуса их отродясь не водилось. Хм, тоже мне проблема! Взяв палочку, я трансфигурировал из воздуха мягкие шлепанцы в форме пушистых зайчиков с длинными ушами, с удовольствием натянул их на свои лапы и потопал в уборную.

В этот день традиционный утренний моцион, включавший в себя зарядку, водные процедуры и все остальное, мое тело выполняло в режиме автопилота, поскольку разум был занят более важными задачами. Ночная прогулка в закрома памяти принесла неплохой результат, и теперь нужно было произвести корректировку дальнейших планов. Вернее, определиться с главным вопросом — начать уничтожение уже имеющихся крестражей или прежде собрать всю коллекцию, чтобы аннигилировать ее одним махом?

Поэтапное уничтожение было связано с несколькими проблемами. Волдеморт обязательно почувствует ликвидацию своих 'якорей' и может догадаться, что я специально заманиваю его в Хогвартс, чтобы добить. Конечно, передача крестражем накопленной памяти хозяину — это все фаннонные выдумки, но благодаря связи между частями души исчезновение одной из них непременно скажется на основе. Упадок сил, потеря сознания, кратковременный шок и прочие прелести — все это настигнет Реддла в момент разрушения крестража. А если подобное будет повторяться регулярно, Том вполне способен отказаться от своих планов по краже философского камня и оставить меня в дураках.

Да-да, я помню, у Дамби имелся какой-то артефакт, отслеживающий перемещение духа Темного Лорда, но толку с него? Ни поймать, ни добить Волди у меня не выйдет — тут бесплотное состояние играет на руку Тому. Также от немедленной расправы над частями души Реддла меня удерживало осознание факта, что уничтожение даже одного 'якоря' вызовет нехилый выброс магической энергии, который наверняка будет зафиксирован в аврорате. Уж если его работники способны отследить 'аваду' с точностью до десятка метров, то сильный (и явно 'темный') ритуал однозначно привлечет их внимание. А на щиты школы надежды мало — у содержащейся в крестраже силы несколько иная структура.

Следовательно, мне нужно найти место, оборудованное особыми рунами-поглотителями. Выручай-комната для ритуала не годится — выброс такой силы попросту уничтожит ее, но вот Тайная может подойти. Если канон не врет, Гарри умудрился 'поломать' там один из крестражей Волди, но после его подвига толп авроров в школе не наблюдалось. Выходит, либо Слизерин оборудовал свой серпентарий удивительно надежными чарами сокрытия, либо Тайная комната расположена так глубоко, что земля смогла поглотить излучение. Либо канонный Дамблдор как-то сумел разрулить ситуацию, не поднимая шумихи — этот вариант тоже нельзя было исключать.

Однако имелся у комнаты Основателя жирный минус — обитающая там гигантская змеюка, способная окаменять взглядом своих жертв. Даже если у меня сохранились навыки парселтанга, коим владел Альбус, даже если василиск в данный момент пребывает в спячке, длящейся многие сотни лет, все равно соваться к нему в логово опасно. С другой стороны, подпускать к себе Реддла в расцвете духовного могущества я не намерен. Одного раза было вполне достаточно. И до возвращения в Англию Квиррелла с сожителем хотя бы половина крестражей последнего должна быть ликвидирована. Лишь в этом случае у меня появляется реальный шанс справиться с Лордом. А значит…

Поглядев в зеркало на свое хмурое отражение, я решительно произнес:

— Хватит прохлаждаться! Пришло время погеройствовать. Всем атас, Дамбимен спешит на помощь!

Нет, с моей черепушкой явно не все в порядке! Может, записаться на прием к маггловским мозгоправам, раз у волшебников психоаналитики не в чести?