Дамби - не гад!

Глава 29

Поглядев на часы, я выяснил, что у меня есть минут пятнадцать до прихода Люциуса. Потратить время на разбор свежей корреспонденции или покопаться в огнестрельной добыче? Как любой нормальный мужик, я без колебаний выбрал последнее и отправился в спальню. Достал из шкафа ящики и увлеченно принялся в них рыться. 'Длинноствол' меня не привлекал, но вот пистолеты с револьверами буквально сами прыгали в руку. Устрашающий 'Desert Eagle', сиречь 'Пустынный орел', тяжелый 'Кольт Анаконда' с необычайно толстым дулом, дамский 'Браунинг', на фоне этих монстров казавшийся крохотным…

На какой-то миг я почувствовал себя ребенком, увлеченно играющим с блестящими игрушками. Это меня отрезвило, вернув к вопросу — куда пристроить награбленное? Оружейный барон из меня никакущий, поэтому о продаже речи не идет. Может, Малфою сплавить, чтобы его паучья ферма превратилась в кусочек Дикого Запада? Ладно, попробую. А если откажется, отволоку пушки в Выручай-Комнату, и пусть там себе ржавеют. Не выбрасывать же их в озеро? Русалки точно обидятся.

'Тут какой-то павлин спрашивает, можно ли ему войти!' — пришла мысль феникса.

Послав фамильяру волну веселья, поощряя птаха, стремительными темпами осваивающего человеческий юмор, я вернулся в кабинет и встретил блондина. Сегодня тот выглядел, по обыкновению, блестяще — пижонский наряд, дорогие украшения, в руках трость с серебряным набалдашником. Судя по эмоциям, Люциус успел оправиться от вчерашнего провала, чему я не удивился. Хороший политик обязан быть гибким. Упав в полную нечистот яму с плеском и брызгами, он должен не зацикливаться на своей неудаче, а поскорее оттуда выбраться, отряхнуться и элегантно поклониться присутствующим, сделав вид, что все так и было задумано.

Озвучив традиционные слова приветствия, Малфой вручил мне два бланка и кровавое перо (как будто у директора собственного могло не оказаться!), заявив, что после подписания документы будет нужно заверить в Министерстве и зарегистрировать в свитке учета. Предусмотрительность блондина я оценил, как и излишнюю хитрожопость. Ведь перышко как раз и предназначалось для заключения договоров с магглами (такое редко, но случалось). Обычному волшебнику (или сквибу) для подобного документа хватило бы оттиска личной силы (Министерство — это вам не гоблины, извращениями не занимается!). А поскольку я точно не говорил Малфою, что опекуны Поттера магами не являются, то мигом сообразил — Люциусу удалось добраться до информации, которую Дамблдор десять лет назад постарался скрыть. Иными словами, павлин мне тонко намекал, что способен на многое, и сбрасывать его со счетов пока рановато.

Поблагодарив мага за оперативность (от меня не убудет!), я спрятал за пазуху листы пергамента с пером, достал из рюкзака заветный медальон, отдал его блондину и поинтересовался:

— Ты к возможному нападению на свою ферму готов?

— А? — блондин с трудом оторвался от разглядывания реликвии, бережно спрятал ее в карман и ответил: — Да. Оборотни предупреждены, прочие сотрудники с общим планом действий ознакомлены.

— То есть, будете обороняться?

Малфой кивнул, не понимая, к чему я клоню.

— А ты не задумывался, что цель нападения может быть иной? Давай с тобой рассмотрим следующий сценарий. Имеется группа социально активных граждан, которые очень недовольны недавним объединением зараженных ликантропией людей в большую стаю, способную стать угрозой для всей страны. Эта группа, отчаявшись добиться понимания у официальных властей, решает действовать собственными силами и совершает разбойное нападение на мирное предприятие. Охрана фермы реагирует соответственно, но нападающих слишком много. Они прорывают защиту, разрушают постройки и атакуют мирных сотрудников, которые в итоге вынуждены защищать свою жизнь любыми средствами. Например, клыками и когтями, поскольку магией не владеют. Наконец, прибывают аврорские группы и останавливают бесчинство. Пострадавших увозят в госпиталь. А наутро газеты пестрят заголовками о десятках зараженных ликантропией граждан Магической Британии. Представил?

Вцепившийся в свою трость Люциус мрачно произнес:

— После такого ферму сравняют с землей… Но что же делать?

— Я предлагаю раздать сотрудникам маггловское оружие. Если помнишь, поправка к закону об имуществе от тысяча восемьсот тридцатого года допускает лишение жизни преступника, проникшего в частные владения. Поэтому если кучку идиотов, решивших, что они умнее Министерства магии, расстреляют при попытке совершить организованное разбойное нападение на честного предпринимателя, серьезных последствий не будет. Вы будете выступать в роли пострадавших, а у авроров даже не найдется причин для задержания. Если, конечно, оружие не будет зачаровано. Ты даже сможешь под шумок умыкнуть парочку уцелевших в бойне и выяснить, кто их послал, после чего первым поднять шумиху в прессе.

Малфой окинул меня уважительным взглядом и признался:

— Такой способ решения проблемы мне в голову никогда бы не пришел. Спасибо, господин директор! Может, вы еще подскажете, где можно оперативно достать маггловское оружие?

— Следуй за мной, — кивнул я блондину и отправился в спальню.

Потрясенно уставившись на открытые ящики и валявшиеся на кровати пистолеты, Люциус покачал головой:

— Вы не перестаете меня удивлять!

— Сейчас ты удивишься еще больше! — ухмыльнулся я. — Оружие краденное, поэтому в руки магглов оно попасть не должно. Более того, если о внезапном появлении у тебя этого арсенала пронюхают недоброжелатели из аврората, отслеживающие необычные происшествия в Лондоне, тебе придется сильно постараться, чтобы избежать лишних вопросов. Рекомендую заранее состряпать предельно достоверные документы, доказывающие, что данные стволы и боеприпасы заказаны тобою год назад в Штатах. Справишься? Если нет, все это добро останется у меня.

— За кого вы меня принимаете? Разумеется, справлюсь! — уверенно заявил маг.

— Тогда подожди немного, я отберу несколько игрушек для 'своих'. Не переживай, тебе еще много останется! Кстати, советую сразу устроить тир и дать возможность сотрудникам хорошенько пристрелять оружие, ведь без нужных навыков они скорее друг друга продырявят, нежели нападающих. Патронов я взял много, так что можно не экономить.

Получив от Малфоя короткое: 'Понял', я принялся снимать сливки с добычи. Отложил три пистолета с дополнительными обоймами к ним, четыре револьвера, дамский 'пугач' и чуть больше полусотни коробок с патронами для всех 'стволов'. Этим решил ограничиться, несмотря на то, что мои хомяк с жабой заливались горючими слезами, провожая жалобными взглядами мощные дробовики, винтовки с прекрасной оптикой и знаменитый 'Кольт' сорок пятого калибра с отдачей, сравнимой с ляганием норовистой лошадки. Мне это все точно не пригодится, а оборотни, обладающие большой силой и ловкостью, точно оценят щедрый подарок Деда Мороза.

Закрыв ящики, я передал их Люциусу, выслушал многословные благодарности и помог переправить груз в камин. Порекомендовал блондину поскорее заканчивать оформление законопроекта и распрощался с бравым генералом, спешившим поскорее вооружить свою маленькую армию. А лишь пламя в камине угасло, тихий звон колокольчика сообщил мне, что Минерва с мелким Поттером уже на подходе. Как раз вовремя!

Пока парочка поднималась наверх, я успел сделать много вещей. Вызвать Ниппи, вручить домовику извлеченные из рюкзака кассеты с приказом сжечь, сбегать в спальню за маггловскими деньгами и даже с помощью магии состряпать из своих давно просохших волос приличную прическу. В таком виде я и встретил гостей. Еще не успевшая переварить новости МакГонагалл выглядела крайне сосредоточенной. Моська Гарри тоже была серьезной и совсем не шла бойкому одиннадцатилетке. Поприветствовав пацана, я не поленился напомнить, что на улицу его в любом случае никто не выбросит, попросил ухватиться за меня покрепче, а потом обнял мальчика со сдавленно пискнувшей Минервой и аппарировал на вокзал.

Прибытие вышло плавным — видимо, профессор помогла мне своей магией, однако от неприятных ощущений это нас не спасло. Переждав краткий приступ тошноты и дезориентации, я огляделся, не заметил случайных свидетелей нашего появления и уверенно повел спутников к стоянке такси. 'Лондонский экспресс' уже прибыл на станцию, распахнув свои двери для жителей провинции, желающих отправиться в столицу. Немногие пассажиры, приехавшие ранним утром в Литтл Уингинг, наоборот, спешили к автобусной остановке.

— Альбус, а почему мы не переместились сразу к дому родственников Гарри? — поинтересовалась Минерва, по примеру мальчика, взявшаяся за мою руку.

— Потому что нам нужна достоверная 'легенда', - ответил я. — На случай, если Вернон не изменит своего решения, нам будет лучше стать родственниками Гарри по линии его отца, родившегося и выросшего в Америке, которые хотят забрать мальчика к себе. Ведь любопытных соседей Дурслей может насторожить внезапное исчезновение ребенка, а данная история отлично все объяснит. Однако для большей достоверности нужны детали, которые мы и обеспечим, всего лишь приехав в нужное место на такси. Ясно?

— Круто придумано! — восхитился прислушивающийся к разговору шкет. — Прямо как в шпионских сериалах!

Я улыбнулся и весело заявил:

— Это я даже не старался!

Но в следующий миг улыбка покинула мое лицо. Нет, зарезервированная мною машина оказалась на месте, но вот ее пассажирское сидение уже было занято каким-то мужчиной в синей бейсболке, который, судя по активной жестикуляции, уговаривал водителя отвести его, куда нужно. Причем сомнение, появившееся в глазах таксиста, непрозрачно намекало, что дело стремительно двигалось к согласию сторон. Подойдя к авто, я заглянул в окошко и спросил:

— Мы можем садиться?

Узнав меня, шофер ответил:

— Сразу, как только джентльмен освободит салон.

— Двойной счетчик! — нахально заявил хрен с кепкой.

Надо отдать должное водителю, он ничего не сказал, но эмоции маггла ясно говорили мне, что еще одно повышение цены — и мужик поднимет лапки кверху, заявит мне: 'Ничего личного, только бизнес!' и обдаст на прощание парами бензина.

— Двойной счетчик за маршрут до Тисовой-четыре и обратно, плата за простой на адресе и щедрые чаевые, — спокойно заявил я.

Оживившийся таксист повернулся к пассажиру:

— Сэр, я прошу вас покинуть транспортное средство.

Окинув меня неприязненным взглядом, недовольный мужчина выбрался из авто и на прощание так хлопнул дверью, что едва стекло не вылетело. Но качество английских автомобилей на голову превосходило выкидыши российского автопрома, и гнев несостоявшегося пассажира никакого вреда такси не причинил. Это я ощутил, галантно распахивая ту же дверцу для Минервы.

— Никогда не нужно торговаться с американцами! — сказал я в спину бейсболисту, дождался, пока в автомобиль запрыгнет Гарри, и залез сам.

Дорога заняла всего четверть часа. Когда водитель остановил авто у дома Дурслей, я попросил его посигналить, заметив играющих дальше по улице ребятишек. Таксист просьбу выполнил, получил пятьдесят фунтов и пообещал дождаться нашего возвращения. Выбравшись из машины, я увидел стоявшую на пороге Петунию. Судя по печальному лицу женщины, вердикт был неутешителен. Однако пьесу нужно было доиграть до конца.

Вместе с Гарри мы прошли в дом его родственников, поприветствовали хмурых мистера и миссис Дурсль, поздоровались с Дадли, который во все глаза разглядывал нас и своего кузена, словно рассчитывая обнаружить замаскированные хвосты и рога. Воспользовавшись приглашением Петунии, мы прошли в гостиную и снова устроились на креслах напротив хозяйской четы. Не став ходить вокруг да около, я сразу перешел к делу:

— Итак, что вы решили? Согласны, чтобы Гарри обучался в школе магии, приезжая к вам на каникулы, или продолжите настаивать на отказе от всякой ответственности за жизнь мальчика?

— Продолжу! — твердо заявил Вернон. — В моем доме нет места ненормальным!

Тетка национального героя, сдавленно всхлипнув и промокнув глаза платочком, тихо произнесла:

— Прости, Гарри.

Мальчик хоть и был морально готов к подобному ответу, но все равно понурился. Потрепав его за непослушные вихры, я прошептал: 'Крепись! Ты же мужчина!', достал из кармана листы с пером и протянул их Дурслю:

— Поставьте свое имя и подпись в верхней пустой графе. Ваша супруга тоже должна будет расписаться аналогичным образом.

Вернон решительно цапнул перо, разложил документы на журнальном столике и принялся выводить свой автограф. Однако, нацарапав первую букву, охнул и удивленно пожаловался:

— Больно!

— Терпите, мистер Дурсль! — приказал я. — Вы же понимали, что придется расписываться кровью. А царапины на руке быстро заживут. Главное — обработать антисептиком, чтобы инфекцию не занести.

Мужчина с недоверием поглядел на меня, затем на стоявшего рядом Гарри и решительно продолжил писать. Закончив, передал перо Петунье, которая провозилась не в пример дольше — видимо, привыкла к шариковым ручкам. Потирая запястье, на котором отпечатался размашистый автограф, Вернон мрачно уточнил:

— Это все? Теперь вы оставите нас в покое?

— Секундочку! — попросил я, достал из кармана пачку купюр и положил их на столик. — Здесь десять тысяч фунтов. Надеюсь, эти деньги окажутся достаточной компенсацией за взорванный телевизор и прочие неудобства, которые вам мог причинить мальчик. Потерю интереса со стороны социальных служб я вам гарантирую. Но будет лучше, если всем любопытствующим вы станете рассказывать, что Гарри улетел в Соединенные Штаты к своим внезапно объявившимся родственникам по линии Джеймса, у которых есть своя ферма в Аризоне. Надеюсь, такая история не покажется вам ненормальной?

Вместо ответа удивленный Дурсль потыкал пачку пухлым пальцем и уточнил:

— Это какой-то фокус? И как только вы исчезнете, они превратятся в конфетные фантики?

Поднявшись с кресла, я аккуратно сложил подписанные документы, спрятал их с пером в карман и ответил:

— Деньги настоящие. Мы же не фокусники и не дикари какие-нибудь. Пойдем, Гарри, нам пора!

— Постойте! — спохватилась Петуния. Выбежав из комнаты, она вернулась с большим чемоданом и протянула его мне: — Вот, я тут собрала мальчику в дорогу. Документы, одежду, зубную щетку, немного еды… Гарри, прости! Я пыталась уговорить Вернона, но…

— Не переживайте, тетя, я все понимаю, — совсем по-взрослому произнес пацан.

Секунду поколебавшись, я достал палочку, трансфигурировал из воздуха листок бумаги с текстом и протянул его женщине, пояснив:

— Тут адрес моего абонентского ящика в центральном почтовом отделении Лондона. Если хотите, вы всегда можете написать племяннику письмо. Только учтите, этот листок скоро исчезнет.

— Спасибо, — прошептала Петуния, глаза которой стремительно наполнялись слезами.

— Не за что. А теперь давайте выйдем на улицу и устроим для ваших соседей спектакль под названием 'Прощание с гостями из Америки'!

Шоу удалось на славу. Были и рукопожатия, и крепкие объятия, и слезы. Вернон отыгрывал свою роль на все сто. Либо понимая, что данное представление пойдет на пользу его репутации, либо впечатленный тем, как легко я расстался с солидной суммой. Среди эмоций толстяка я уловил сожаление, но не разобрался, чем оно вызвано — то ли запоздалой мыслью, что за подписание договора можно было потребовать от меня гораздо больше десяти штук, то ли пониманием упущенного шанса завести дома личного волшебника, способного в буквальном смысле делать деньги из воздуха.

Таксист, судя по энтузиазму окружившей автомобиль малышни, уже успевший поделиться новостью о щедрых американцах, помог мне загрузить чемодан в багажник. Усевшись на заднее сидение, мы старательно помахали Дурслям в окошко и поехали обратно на вокзал. Дорога прошла без эксцессов. Расплатившись с водителем, я прикинул количество оставшейся наличности и решил заскочить в имевшийся на станции продуктовый магазин. Там в отделе сладостей выбрал десяток шоколадных батончиков, один из которых тут же сунул Гарри — заесть разочарование, а также набрал множество самых разнообразных пакетиков с орешками всех видов, жареными семечками, кукурузными зернами и прочей дребеденью — для фамильяра. Давно ведь собирался побаловать Фоукса.

Купив на кассе крепкий пакет, я сложил лакомства в него. Затем отвел молчаливых МакГонагал с Гарри в укромный уголок, подальше от видеокамер и чужих взглядов, уменьшил громоздкий чемодан, сунул его в карман, приказал спутникам держаться за меня, обнял их и аппарировал в кабинет. Само перемещение прошло неплохо, но вот приземление вышло жестким (видимо, из-за защиты директорской башни). И если Минерву я подхватить успел, чтобы профессор не навернулась головой об шкаф, то мелкий Поттер лягушкой растянулся на полу.

Слава Мерлину, обошлось без серьезных травм. Обследовав кривившегося от боли, но не собиравшегося хныкать пацана подсмотренным у Поппи заклинанием, я с облегчением заявил:

— Переломов нет, но пара синяков на коленках скоро появится. Короче, жить будешь, герой!

— Только где? — хмуро поинтересовался малец. — И с кем?

— Несколько дней побудешь в Хогвартсе, а потом я постараюсь подобрать тебе хорошую семью.

— Профессор Дамблдор, а вы не могли бы… Не хотели бы…

Гарри понуро опустил голову, так и не закончив фразы. Изрядно удивившись, я уточнил:

— Ты хотел спросить, не мог бы я стать твоим опекуном?

— Угу, — кивнул Поттер, не отрывая взгляда от своих ботинок. — Извините, господин директор. Я понимаю, что не должен был этого говорить. У вас же наверняка свои дети есть и много других хлопот… Просто я подумал, что вы с профессором МакГонагалл — очень хорошие люди. И я буду счастлив, если вы захотите принять меня в свою семью.

Какая восхитительная наглость! Нет, я просто в восторге от этого шкета! Готов поспорить, данная идея пришла в голову Гарри еще по дороге на вокзал, но он ничем не выдал своих намерений, а дождался удобного момента и произвел прицельный выстрел, наповал сразивший Минерву. Растаявшая, словно ванильное мороженое, кошечка обняла мальчика и с мольбой посмотрела на меня. Однако я был крепким орешком и не поддался на уловку маленького манипулятора.

— Во-первых, своих детей у меня нет. Во-вторых, мы с профессором МакГонагалл не супружеская пара, а коллеги и давние друзья. В-третьих…

— Что, правда? — изумился мелкий. — А я был готов поклясться, что вы — муж и жена, просто носите разные фамилии! Как известные киноактеры.

Нахмурившись, я поучительным тоном произнес:

— Гарри, перебивать взрослых некрасиво! И потом, помнишь, что я говорил о клятвах? — дождавшись утвердительного кивка, я продолжил: — Замечательно. Тогда, с твоего позволения, я закончу свою мысль. С началом занятий ответственность за всех учеников Хогвартса, не имеющих живых родителей-волшебников, автоматически возлагается на директора школы. Так что формально семь лет с сентября по май я буду твоим опекуном. Ясно?

— Да, — грустно отозвался шкет.

— Тогда чем ты недоволен?

— Я не хочу 'формально'!

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Вздохнув, я попытался объяснить:

— Гарри, иметь меня в опекунах — очень рискованная затея. Я — лицо публичное, занимаю много ответственных постов, вращаюсь в высших политических кругах страны, имею великое число недругов и завистников. И если я решусь вписать свое имя в документе на опекунство, подавляющее большинство волшебников Англии сразу подумают, что я намерен использовать твою славу национального героя в личных интересах, а также стремлюсь заполучить деньги и артефакты, оставленные тебе родителями. Поверь, Гарри, ты мне тоже очень нравишься, и я бы хотел иметь сына, похожего на тебя. Но я не желаю, чтобы ты страдал из-за моей работы и репутации. Ведь, став моим воспитанником, ты автоматически превратишься в политическую фигуру. Маленькую, но уже очень влиятельную. Твоего расположения будут добиваться разные чиновники, чтобы твоими руками воздействовать на меня, твоей дружбы будут искать многие сверстники, желающие погреться в лучах твоей славы, а когда подрастешь, твоего внимания будут жаждать многие меркантильные девушки, любыми средствами стремящиеся заполучить выгодного жениха… Ладно, признаю, с последним я немного погорячился. Но вариант, что моего 'любимого воспитанника' могут похитить оппоненты, чтобы заставить меня подписать какой-то закон, вполне реален. Политика — грязное дело, и пока возможно, я намерен уберечь тебя от этой грязи. Не расстраивайся, Гарри, я подберу тебе хорошую семью! Не хуже нас с Минервой.

— Обещаете? — прищурился пацан.

— Даю слово! — серьезно ответил я. — А сейчас держи свои вещи. Думаю, их нужно пересмотреть и разобрать. Профессор МакГонагалл тебе в этом поможет. А потом вы с ней отправитесь к Хагриду. Тебе же понравился наш лесник?

— Да! Он прикольный.

— Прекрасно. Тогда до обеда, пока я разбираюсь с текущими делами, ты побудешь у него. Думаю, скучать тебе не придется. А чуть позже мы с мадам Помфри вплотную займемся твоим здоровьем. Согласен?

Повеселевший Поттер закивал, взял уменьшенный чемодан и вместе с анимагом покинул мой кабинет. Спрятав документы с перышком, я предложил фамильяру отведать маггловское лакомство. На часах было начало десятого — с Дурслями мы быстро управились. Учитывая, что в прошлый раз ритуал очистки занял около часа, отправляться в банк рановато. Тут ведь нельзя полагаться лишь на удачу. Следует все очень точно рассчитать и придерживаться заранее намеченного плана. В противном случае алчные коротышки действительно пустят меня на удобрение для своих грибов, реализовав худшие опасения Минервы.

Терять времени зря я не стал. Взял чистый лист, нашел в шкафу Прыткопишущее перо и нацарапал письмецо одному старому знакомому Дамблдора, ранее работавшему в отделе обливиаторов. Нет, не Локхарту. Помимо этого писаки там имелись и другие хорошие специалисты. В своем сообщении я просил получателя, носившего красивое имя еврейского демона, забраться в архив отделения социального департамента, расположенного в Литтл Уингинге и уничтожить все данные о Гарри Поттере и его опекунах. Обещания нужно выполнять, а только так я могу обеспечить отсутствие интереса данной службы к Дурслям.

Закончив письмо, я снабдил его простеньким заклинанием самоликвидации, которое должно сработать по истечении суток. Или при попытке извлечь из послания образец магической силы отправителя. Нечего компроматом на себя разбрасываться! Приказав артефакту вывести адрес получателя на плотном конверте без меток, я сунул туда листок, пару десятков камешков из хранившегося в тайнике мешочка (специалист, подобно Джоку, предпочитал именно такую оплату своих услуг) и поручил Ниппи отправить.

Все, теперь можно спать спокойно! Социальные работники навсегда забудут о сироте со шрамом на лбу. Не останется никаких документов и записей, доказывающих существование мальчика. Асмодей Горредсон свое дело знает! Именно он в восемьдесят первом помог Дурслям в течение нескольких дней оформить права на мальчика и 'восстановить' его свидетельство о рождении. Хотя у других в подобных случаях бумажная волокита растягивалась на несколько месяцев.

Довольно потянувшись, я встал с кресла, немного размялся и стал готовиться к операции. Достал письмо из-за пазухи и дописал на конверте несколько слов. Высыпал в ящик шкафа покупки, образец которых пришелся Фоуксу по вкусу, а взамен вложил в пакет полную бутыль рунного зелья, схему пентаграммы и самую обычную кисточку. Достал из рюкзака магические накопители и принялся сливать свою силу. Сегодня мне хватило одного камешка — все-таки аппарация на большое расстояние, да еще с двумя 'наездниками' под мышкой расходует немало энергии. Осушив накопитель с природной силой, я принялся заполнять свой резерв магией из философского булыжника.

За этим занятием меня и застала МакГонагалл, а в ответ на мой недоуменный взгляд пояснила:

— Я попросила Спраут позаботиться о Гарри. Она не отказала — лишняя пара рук Помоне никогда не мешала, а мальчику нравится копаться в земле… Альбус, может, позволишь мне пойти с тобой?

Стойко выдержав умоляющий взгляд кошечки, я покачал головой:

— Нет, Минни, ты нужна мне в Хогварте, — почувствовав, что сила в меня больше не лезет, я протянул профессору темно-красный камень: — Возьми! Это подарок моего наставника. Если я облажаюсь, тебе он точно понадобиться. Как и помощь Помфри. Но помни, крайний срок — полдень.

Мысленно предупредив Фоукса, что могу задержаться у гоблинов, я не удержался. Притянул МакГонагалл к себе и поцеловал в губы. Как говорится, помирать — так с музыкой! Но едва почувствовав, что женщина начала мне отвечать, я резко отстранился, подхватил пакет с бутылкой и аппарировал прямо ко входу в 'Гринготтс'.

Мое внезапное появление на лестнице заставило гоблина-привратника схватиться за оружие. Впрочем, крысомордый быстро опознал меня, отпустил рукоять секиры, уважительно поклонился и распахнул дверь. Кивком поблагодарив охранника, я вошел в волшебный банк, дождался, пока сканирующие заклинания завершат свою работу, и направился в холл. Там подошел к первому попавшемуся скучающему клерку и холодно заявил:

— Мне нужно срочно встретиться с вашим директором.

— Но господин Твердоглав не занимается работой с клиентами! — хриплым голосом возразил работник банка.

Я был к этому готов:

— Передай господину Твердоглаву, что выслушать меня в его интересах, поскольку речь пойдет о репутации 'Гринготтса' и благополучии всей расы гоблинов.

Коротышка с сомнением посмотрел на меня, но потом решил, что подобные вопросы находятся вне его компетенции, спрыгнул со своего насеста и шустро скрылся за одной из дверей. Не обращая внимания на удивленные взгляды и шепотки коллег клерка, я терпеливо ждал у пустой стойки, считая про себя. Наконец, сто девяносто три секунды спустя гоблин вернулся. Взволнованный, запыхавшийся, он подскочил ко мне и попросил следовать за ним.

Вдвоем с коротышкой мы нырнули в лабиринт узких банковских коридоров. Запоминать маршрут, по которому вел меня клерк, я даже не пытался. Все равно бесполезно. У подземных жителей своя хитрая магия, и без проводника тут можно бродить до посинения, даже не осознавая, что на самом деле ты ходишь кругами. К моему удивлению, в этот раз путешествие не затянулось. Видимо, директору не терпелось выяснить, что же побудило меня разбрасываться громкими словами. Гоблин привел меня к большой двери, обитой листовой бронзой, у которой дежурили два стража в доспехах максимально брутального вида. Хмуро зыркнув на меня и уделив особое внимание яркому пакету с бутылкой, воины хором сказали на гоббледуке:

— Вы можете войти.

Провожатый почтительно распахнул передо мной дверь и шагнул в сторону. Я вошел в просторное помещение с довольно низким потолком, где из мебели были только стол, кресло и двое стоявших в углах комнаты стражей, которые как две капли воды походили на вояк, охранявших вход. Не только зверские отталкивающие морды, но даже набор боевых амулетов, чары которых я улавливал благодаря очкам, были абсолютно идентичны. В кресле восседал старый гоблин, знакомый мне по воспоминаниям Дамблдора (Альбус был одним из волшебников, которые в годы гражданской войны пытались уговорить директора банка перекрыть Пожирателям Смерти доступ к средствам, а главы кланов у гоблинов менялись крайне редко).

— Альбус Дамблдор! Приветствую! — радостно воскликнул самый главный крысюк этой помойки хриплым каркающим голосом. — Не ожидал вас сегодня увидеть. Выглядите неплохо. Выходит, слухи о вашей болезни оказались ложными?

— Директор Твердоглав, мое почтение! Неужели, несмотря на огромный жизненный опыт, вы продолжаете верить слухам? — произнес я, отметив, что гоблин не собирается кланяться, вставать или предлагать мне присесть, тем самым подчеркивая мой статус просителя, ворующего драгоценное время у банкира.

— Вам ли не знать, что слухи бывают разными, — оскалившись, заявил старикашка. — Но время — золото! Я хотел бы узнать, что заставило вас требовать встречи со мной? Надеюсь, не очередное глупое постановление Министерства магии?

— Нет, дело намного серьезнее. Надеюсь, вы еще не забыли то страшное время, когда группировка Пожирателей Смерти под предводительством Темного Лорда набрала достаточно сил, чтобы устроить террор в Магической Англии? Тогда много ваших клиентов лишились жизни, многие эмигрировали в другие страны, забрав накопленные богатства, множество торговых предприятий прекратили свое существование, а товарооборот упал до минимума. Сократились прибыли, уменьшилось количество финансовых операций…

— К чему вы ведете? — не выдержал директор.

— Волдеморт жив, — твердо заявил я. — Десять лет назад он лишился тела, но сейчас имеет все шансы обрести новое, а затем возобновить войну. Надеюсь, вам известно такое понятие как 'крестраж'? — старик коротко кивнул. — Мне стало известно, что крестраж Темного Лорда, не позволяющий ему окончательно умереть, находится в банке 'Гринготтс', в сейфе Лестрейнджей. Это Чаша Хаффлпаф, творение Основательницы Хогвартса. Бесценная реликвия, которую посмел осквернить Волдеморт.

— И что вы предлагаете? Отдать вам Чашу? Этого не будет!

Я спокойно выдержал колючий взгляд Твердоглава и пояснил:

— Прекрасно понимая, что вы не можете нарушать обязательства перед своими клиентами, даже осужденными на пожизненный срок в Азкабане, я предлагаю вам свою помощь. Поскольку возрождение Волдеморта мне крайне не выгодно, я готов лично уничтожить его крестраж, не повреждая носитель. Для этого мне потребуется ровная площадка диаметром три ярда и время на ритуал очищения. Насколько мне известно, сейф Лестрейнджей достаточно велик, поэтому выносить Чашу за его пределы не потребуется. Разумеется, все за всеми моими действиями будут наблюдать сотрудники банка, чтобы сохранить имущество ценного клиента. Что скажете?

Задумчиво почесав подбородок, директор уточнил:

— Откуда вам стало известно о крестраже?

Я удивленно поднял бровь. Это он что, всерьез?

— Хорошо. Не хотите говорить — ваше право, — прокаркал гоблин. — Но даже если ваши слова являются правдой, я все равно не могу предоставить вам допуск к сейфу. А тем более, дать разрешение на проведение в нем магических манипуляций!

— Правдивость моих слов легко могут подтвердить ваши специалисты. Их умений наверняка хватит, чтобы опознать крестраж. Но что дальше? Вы скованы клятвами и точно не станете его уничтожать. Я же имею необходимую свободу действий и желание, чтобы данная история не достигла посторонних ушей. Ведь десять лет назад я лично объявил об уничтожении Волдеморта, поэтому сейчас на кону моя репутация. И репутация 'Гринготтса', поскольку слух о крестраже Темного Лорда, хранимом в банке и способном подчинить себе любого случайного посетителя, способен лишить вас большей части клиентов.

— Слухам же нельзя верить! — возразил Твердоглав.

— Так они же бывают разными? — с усмешкой вернул я его слова.

На этот раз почесывание подбородка затянулось. Я уже начал беспокоиться, что старик протрет себе дырку в нижней челюсти, но внезапно гоблин заявил:

— Я дам ответ, когда посоветуюсь со своими подчиненными!

Я кивнул:

— Хорошо. У вас есть десять минут.

Глава банка вонзил в меня наполненный злостью взгляд и прошипел:

— Мистер Дамблдор, а не много ли вы на себя берете?

— Скорее, мало! — ледяным тоном произнес я. — Придя к вам, как друг, с намерением помочь сохранить лицо и репутацию, я в ответ получаю одно недоверие. А ведь я с тем же успехом мог отыскать неупокоенный дух Волдеморта, продемонстрировать его общественности и только тогда сообщить о крестраже. Ведь всем известно, что Темный Лорд обещал дать равные права волшебным расам, поэтому никого не удивит тот факт, что залог его бессмертия хранится у гоблинов. И Министерство магии, еще помнящее ужасы прошлой войны, сделало бы всю дальнейшую работу за меня.

— Это вряд ли! 'Гринготтс' так просто не взять!

— Хотите это проверить? — не дождавшись ответа от главы банка, я подытожил: — Прямо сейчас у меня есть время, возможность и желание вам помочь. Если вы не согласны, описанный мною сценарий воплотится в реальности, и тогда выгоды не получит никто.

Старик снова коснулся подбородка, но потом резко поднялся со своего кресла и проскрипел:

— Десять минут!

— Время пошло, — отозвался я, глядя, как директор исчезает в неприметной дверце, скрытой за искусной иллюзией каменной стены.

Стражи, за время беседы не проронившие ни звука, продолжали старательно изображать статуи. Поставив бутыль на стол, я размял затекшие пальцы и принялся отсчитывать секунды. Ведь пользоваться волшебной палочкой, наколдовывая 'темпус', означало нарваться на крупные неприятности, которые могли вылиться в форму удара боевой секиры по чьей-то седовласой голове. Так сказать, спасибо за ценную информацию, но дальше мы как-нибудь сами! А тупым волшебникам скормим баечку о том, что директор Хогвартса попытался совершить покушение на главу 'Гринготтса'. И те скушают, не подавятся! Некоторые даже поблагодарят за устранение Великого Светлого Мага, давно ставшего занозой в их аристократических задах. М-да…

Либо я медленно считал, либо советники не смогли сообщить своему директору ничего полезного, но вернулся старый гоблин на минуту раньше срока.

— Мистер Дамблдор, я согласен с вашим предложением! — заявил Твердоглав, не сводя с меня напряженного взгляда. — Сотрудники банка проводят вас к сейфу, впустят внутрь и проследят за тем, чтобы вы не смогли ничего украсть. Однако предупреждаю сразу, если после ритуала окажется, что артефакт Хаффлпафф поврежден, вы автоматически получите статус вора и будете казнены, согласно законам 'Гринготтса'!

Хм, все оказалось легче, чем я предполагал. Или здесь кроется какой-то подвох? С этими тварями нельзя ни в чем быть уверенным! Взяв бутыль, я спокойно произнес:

— Принимается, но при одном условии — упомянутые сотрудники банка не будут вмешиваться в процесс подготовки и проведения ритуала очистки, а также не станут совершать действия, способные причинить вред творению Основательницы.

— Договорились! — довольно кивнул директор, наградив меня широким оскалом.

От этой жуткой гримасы по моей спине пробежал целый табун мурашек. Зуб даю, Твердоглав что-то задумал. Слишком быстрое согласие, не скрепленное письменным договором или клятвами, настораживало не меньше предложения беспроцентного кредита в магазине бытовой техники. Разумеется, виду я не подал. Проследовал за вызванной директором четверкой хмурых гоблинов через лабиринт коридоров к вагонеткам, затем немного покатался по старым рельсам над пропастью и понаблюдал за тем, как один из сотрудников открывает дверь нужного сейфа.

В ячейке Лестрейнджей было просторно, светло и даже как-то уютно. Оно и понятно — древний род, полный комплекс услуг… Короче, нам так не жить! Чашу Хаффлпафф искать не пришлось — она стояла на постаменте у дальней стены. Один из гоблинов рассмотрел древний артефакт в какое-то стеклышко, после чего дал отмашку остальным. И работа закипела. В рекордный срок устилавшие пол груды драгоценного хлама и горки монет были расчищены, освобождая необходимое для пентаграммы пространство.

Под внимательными взглядами коротышек я подошел к крестражу, специфическую магию которого уловил еще на пороге, аккуратно взял обеими руками и поставил в центр будущего рисунка. Затем достал бутылку с кисточкой, которые крысомордые специалисты тщательно проверили, и принялся рисовать. Дело спорилось. Пол банковского сейфа был достаточно ровным, так что линии не смазывались, руны ложились одна за другой. Я даже в шпаргалку заглядывал всего пару раз — сказывалась практика. Закончив, внимательно оглядел свое творение (было бы глупо сдохнуть из-за пары лишних завитушек), предупредил стоявших у входа гоблинов, что собираюсь начинать, и стал наполнять рисунок силой.

Тут-то и выяснилось, что простым ритуал не будет, несмотря на отсутствие всякого ментального давления со стороны крестража (похоже, Том создавал его специально, чтобы поместить в банк, и потому не включал в структуру элементы, способные насторожить гоблинов). Выплескиваемая мною энергия впитывалась рунами лишь частично. Больше половины высвобожденной силы мгновенно поглощалось защитными заклинаниями банковской ячейки, деактивировать которые гоблины не собирались. Подозревая, что Твердоглав рассчитывал именно на это, я мысленно пожелал гаду отравиться 'паленой' грибной настойкой, сцепил зубы и продолжил работу, даже не вспоминая о любимой балладе. Тут не до осторожности!

Резерв стремительно пустел, руны на полу наливались энергией, а мое лицо покрывалось крупными каплями пота. Когда засиял весь рисунок, я активировал пентаграмму и без промедления принялся ковыряться в чарах артефакта, жалея, что не догадался прихватить с собой диадему Райвенклоо. Пусть она и поджарила бы мои извилины, зато я бы смог за секунды разобраться в структуре Чаши. Впрочем, опыт работы с другими 'якорями' Реддла оказался серьезным подспорьем. Мне удалось вычленить основу его чар, затем предельно аккуратно оградить ее от необычайно хрупких линий творения Хаффлпафф и разрушить, высвобождая кусочек энергетической сущности Тома.

Развеивать его не пришлось. Едва защитные чары пали, черный комок сам растворился в пространстве, поглощенный охранными структурами ячейки Лестрейнджей, напоследок наградив меня знакомым ощущением ломоты в зубах. Однако процесс был еще не завершен. Ощущая, что магия вытекает из меня стремительными темпами, и до полного истощения рукой подать, я тщательно удалил из Чаши остатки Реддловских заклинаний. Проверил целостность ее структуры и деактивировал пентаграмму, в которой почти не осталось энергии.

С негромким хлопком рисунок погас. Не желая дарить коротышкам удачную схему ритуала, я стер с пола остатки рунного зелья, вложив в это заклинание последние крохи энергии. И тут за моей спиной послышался громкий лязг закрывающейся двери. В следующий миг в сейфе погас свет, линии охранных заклинаний налились силой, в стенах активировались скрытые доселе чары. Ячейка Лестрейнджей одним махом превратилась в клетку, выбраться из которой было не под силу даже Великому Магу.

Гоблины сделали свой ход.