До встречи в Бомбее

Глава 24

5-й королевский военно-медицинский реабилитационный госпиталь, 1921 год

— Диана написала, — сообщил доктор Арнольд еще от двери комнаты. — Пока предпочитает воздержаться от визита из-за Эрнеста.

Джонс, сидевший за письменным столом, уставился на врача. Он так долго ждал, уповая на это письмо, и теперь, когда оно наконец пришло, его охватил страх.

— Что она пишет? — произнес он, с трудом выговаривая слова из-за судорожно сжавшегося горла.

Арнольд склонил седую голову, изучая письмо, которое держал в руке, и его глаза под очками весело поблескивали. В конверте оказалась еще вырезка из газеты. Джонсу показалось странным, что доктор не отдал ему всё вместе и не позволил прочитать самому. Неужели он что-то скрывал?

Прежде чем Джонс успел спросить, Арнольд сам задал ему вопрос:

— Говорит ли вам о чем-нибудь имя Мэдди Брайт?

Джонс сидел не шевелясь, забыв о вырезке, и ждал, что имя ему действительно что-нибудь скажет.

— Мэдди, — тихо повторил он. — Мэдди Брайт.

Он медленно покачал головой, и в его сознание просочилась неприятная покорность.

Это имя ничего не значило для него.

Так же, как и имя Люк Деверо.

— Не так сразу.

Убитый горем, он не стал слушать уговоры, что нужно дать себе время.

— Это еще не конец, — сказал Арнольд, складывая письмо и вырезку, так и не показав Джонсу.

Он не ответил. Ему казалось, что это конец.

Он отклонил предложение доктора пойти с ним в кабинет и все это обсудить. Когда к нему в комнату вошла сестра Литтон с кружкой какао в руке, он отослал и ее. Ему было невыносимо находиться среди людей, которые стали бы убеждать его не падать духом, потому что у него не осталось сил притворяться. Надев ботинки и куртку, он пошел в лес и принялся бродить, вдыхая влажный и холодный мартовский воздух, колотя палкой по деревьям и разбрасывая прошлогодние листья. Джонс не понимал, сколько прошел, но когда на землю опустились ранние весенние сумерки, силы покинули его; он повалился на покрытую мхом землю, откинулся на ствол дерева и зарыдал, как ребенок, по себе, по жене и дочке, по своим родителям, по всему, чего они лишились и чего лишился он. Безнадежность всех этих лет, что он прожил, пытаясь найти их, доконала его, и теперь он был готов, по-настоящему готов, наконец сдаться.

Вернувшись обратно в Пятый королевский, он всерьез намеревался отказаться от любых попыток вернуть прошлое.

«Помните, что вы однажды предложили? — даже собирался сказать он сестре Литтон. — Что ж, я согласен попробовать начать снова и стать счастливым. Я устал от этого места. Я так устал…»

Джонс совершенно обессилел. Было слышно, что в столовой начался ужин, и он сознательно не пошел туда, чтобы не наговорить сестре Литтон чего-нибудь такого, о чем впоследствии придется пожалеть, а отправился сразу к себе в комнату, рухнул на кровать в одежде и быстро уснул.

И ему приснился сон.

Он снова оказался в окружении деревьев, но не холодного английского леса, а посреди индийских джунглей.

Он был в Индии.

Стоя возле ворот, он глядел на дорожку, которая вела к шикарной вилле, по стенам которой вились бугенвиллеи. На лужайках гуляли павлины, качались пальмы. Он увидел крыльцо, и на его ступенях сидела девушка. Она купалась в солнечном свете; ее светлые волосы и бледные скулы были скрыты от солнца полями шляпы.

Разглядывая ее во сне, он понял, что ждет, когда она поднимет глаза и заметит его.

И впервые он не проснулся до того, как она это сделала.

Девушка повернула голову в его сторону. Даже издалека он увидел, как ее лицо озарила улыбка.

Эта ее улыбка подействовала на него невероятным образом.

Она вернула ему всё.