До встречи в Бомбее

Глава 31

Элис изучала Люка через окно гостиной, вспоминая, как наблюдала за ним и Мэделин, когда они шли по дорожке к дому еще в период ухаживания. Только на этот раз она даже не пыталась убедить себя в том, что всё будет хорошо.

Не будет, сомнений нет.

Элис намеревалась поехать в церковь и даже оделась, но никак не могла собраться с силами и выйти. Ночью она не спала, и сейчас чувствовала себя совершенно разбитой от усталости и потрясения. А еще от чувства вины. Огромной вины и страха перед грядущей расплатой.

Ричард с ней почти не разговаривал. Конечно, она рассказала ему о письме Дианы еще на празднике, как только они зашли в дом.

— И тебе ни разу не пришло в голову хоть обмолвиться об этом раньше? — спросил Ричард напряженным голосом, еле сдерживая себя, чтобы не перейти на крик.

— Я не знала, что это имеет какой-то смысл, — ответила Элис.

— И лучше ничего не говорить мне? Ее отцу?

— Я так сожалею…

— О чем же? — прошипел он, закипая от злости. Она никогда не видела его настолько разгневанным.

— Обо всем, — сказала Элис. Мысли с бешеной скоростью проносились в голове, заставляя ее узреть страшный урон, который она невольно причинила не только Мэделин, Айрис и Люку, но также его родителям (это было просто невыносимо), Питеру, другим друзьям Люка, его тетям и дядям, — так быстро осознать величину катастрофы у нее не получалось. Она пыталась не давать волю слезам, понимая, что не имеет на них права, и ужасно жалела о том, как все вышло.

— Я бы заставил тебя сказать ей! — рявкнул Ричард. — Или, — он пристально посмотрел на жену, — именно потому ты и молчала? Потому что знала, что заставлю, а ты не хотела, чтобы она куда-то уехала…

— Нет, — выдохнула Элис, охваченная паникой от того, что он мог такое подумать. — Нет!

— Что ж, ты получила то, к чему всегда стремилась, Элис! Она вышла за Гая. И смотри, как это ее осчастливило.

— Ричард…

Он развернулся и ушел. Точно так же она уходила от него много раз за годы их супружества. Она бы никогда так не поступила, если бы имела хоть малейшее представление о том, насколько это больно.

Ей было жизненно необходимо добиться прощения от Ричарда — чтобы он поговорил с ней, понял, как ей страшно от того, что она натворила, и от того, как возненавидит ее за это Мэделин… И самое кошмарное, что дочь выберет Люка, уедет из Индии и заберет с собой Айрис. Элис сцепила холодные пальцы, чувствуя, как ужас проникает в ее кости, мышцы, переполняет ее.

Она не представляла, что же ей делать.

А Люк почти подошел к дому. Элис не могла отвести от него глаз. Днем ранее она испытала такое потрясение, что толком не разглядела его. зато хорошо видела сейчас. Теперь ей открылось, насколько по-настоящему ярким и живым человеком он был: красивое лицо исполнено невероятной энергии (она думала, что это лицо давно погребено где-то во Фландрии), теплый оттенок коричневых кудрей… Его грудь мерно вздымалась, когда он, преодолев последний отрезок дорожки, взбежал на крыльцо. Рассматривая его, Элис почувствовала, как что-то у нее внутри растаяло, несмотря ни на что. В конце концов, она полюбила мужа Мэделин. По-своему. С трудом, поскольку она всячески противилась этому, Люку удалось расположить ее к себе душевной теплотой, юмором и способностью сделать безмерно счастливой ее дочь. Элис вспомнилось, как та рыдала, отправляя ему телеграмму о рождении Айрис. Ее душила печаль, когда она представляла, что ему приходилось выносить на фронте и как много он из-за этого потерял.

«Твоя семья ждет тебя», — написала она тогда, желая ему лишь благополучного возвращения.

Она радовалась, что он жив. Действительно радовалась.

Но все изменилось. Жизнь Мэделин и Айрис пошла дальше.

Так ли уж неправильно было с ее стороны надеяться, что он никогда не вернется?

Люк постучал в дверь.

Элис повернулась, но не двинулась с места, чтобы открыть.

Она знала, зачем он пришел, и ждала этого. Неужели Диана не объяснила, что указала его доктору на всё то, о чем умолчала Элис?

Элис понимала желание Люка встретиться с ней лицом к лицу. И не находила равных по силе аргументов, которые можно противопоставить тому, что он сейчас скажет.

Стыд не позволял ей посмотреть Люку в глаза.

Когда Ахмед впустил его, она продолжала стоять в стороне, как стоял Люк днем раньше. По теплому дружественному тону, с которым Ахмед поприветствовал Люка на урду, и доброжелательному ответу (как мучительно было снова слышать этот низкий бархатистый голос), Элис поняла, на чьей стороне была симпатия Ахмеда, и почувствовала знакомый укол жалости по отношению к несчастному Гаю. Он действительно не заслуживал постоянно быть на втором месте.

И вот по лестнице уже шумно спускается Ричард. Элис присела на подоконник, пока ее муж приветствовал Люка с восторженным энтузиазмом, каким он никогда не удостаивал Гая, даже после того как неохотно принял этот брак.

Боже мой, — воскликнул он, — Люк, Люк. Иди сюда…

Элис представила, как он заключает его в объятия и хлопает по спине.

— Ричард, — ответил Люк, — так приятно снова нас видеть.

— Чудесно до безумия видеть тебя, мой мальчик.

«Мой мальчик».

Элис закрыла глаза.

Если бы только она могла так же искренне радоваться. Но Ричард не сидел в Индии, как в ловушке. Он мог отправиться вслед за Мэделин и Айрис, если бы они уехали. Он всегда мог.

Ричард пригласил Люка позавтракать. К облегчению Элис, тот отказался, сказав, что не может остаться надолго.

— Ты виделся с Мэдди? — спросил Ричард.

— Да, — ответил Люк, и Элис сглотнула пересохшим горлом. Даже через закрытую дверь она слышала в его голосе любовь — настоящую, какой она всегда и была.

Разговор продолжался. Элис, схватившись рукой за горло, слушала: Люк отвечал на вопросы Ричарда о том, что с ним произошло — о потерянном кителе, жетонах, ужасной трагедии, постигшей Фразера. («Ох, — тяжело произнес Ричард, — Боже же ты мой…») Люк рассказал, как он вышел на дорогу до Менена только для того, чтобы снова сгинуть, а потом о том, как вернулся в Индию за Мэделин и Айрис.

— Я не могу просить прощения за то, что воевал, потерял память и исчез, — сказал он.

— Я и не ждал этого от тебя, — ответил Ричард.

Элис слышала, как он справился о ней, и ее пронзил страх. Но Ричард сообщил, что она нездорова (за что она малодушно возблагодарила мужа) и что он с радостью передаст ей сообщение.

Услышав, что сказал в ответ Люк, Элис засомневалась, не послышалось ли ей. Он пообещал, что от него Мэделин никогда не узнает о письме Дианы.

— Ты уверен? — с сомнением спросил Ричард.

— Вполне, — ответил Люк и продолжил, рассказав, как Мэделин разгневалась, узнав, что Питер, который и сам был едва жив, возможно, видел его на Ипре. — Элис должна поговорить с ней об этом сама, сказал он. — А если она не захочет, то… — он ненадолго умолк, — что ж поделать, я тоже пойму.

— Ты не должен чувствовать себя обязанным, — сказал Ричард.

— Я не об этом, — сказал Люк. — Все и так достаточно страдали. Я не хочу, чтобы это встало между ними. Не нужно осложнять все больше, чем оно есть сейчас.

Элис откинулась назад на подоконнике. Она ждала взрыва ярости. Ее сердце бешено заколотилось от проявленного Люком понимания, от его непостижимой щедрости.

Она почти собралась с силами, чтобы подняться и выйти поблагодарить его.

Если бы он не ушел так быстро, она бы даже справилась с этой задачей.

Ей хотелось думать, что справилась бы.

— Ты этого не заслуживаешь, — сказал Ричард, войдя к ней. — И что бы ни говорил Люк, ты должна рассказать Мэдди. Ты перед ней в долгу.

— Я знаю, — выдавила из себя Элис.

— Не сегодня, — сказал он. — Ей и так есть о чем подумать.

— Это я тоже понимаю, — сказала Элис.

Ричард бросил на нее холодный взгляд.

— Я полагаю, теперь мне известно, почему я имел удовольствие устроить на работу Альфа?

Элис не пыталась защищаться. Ей было нечего сказать в свое оправдание.

И от этого понять доброту Люка стало еще сложнее.

— Ничего сложного, — сказал Ричард с убийственным презрением. — Он любит нашу дочь, — еще один жесткий взгляд. — Вот это и есть любовь.

— Мне известно, что такое любовь, — всхлипнула Элис и на сей раз не смогла сдержать слез. Ее убило наповал то, что он мог подумать иначе.

— Неужели? — устало бросил он.

Элис хотелось крикнуть: «Да, известно! Это мое отношение к тебе, к Мэделин и Айрис…»

Но прежде чем она это сделала, Ричард развернулся на каблуках и вышел.

Похоже, он не желал этого слышать.

В то утро он не сказал ей больше ни слова. Пойти в церковь тоже не предложил. И даже дверь автомобиля, когда они отправлялись за Мэделин и Айрис, чтобы привезти их к себе на обед, он открыл молча. Весь короткий путь до виллы Гая он смотрел только на дорогу, а останавливая машину, глубоко вздохнул.

Мэделин вышла им навстречу. Вид у нее был усталый. Элис чувствовала себя так же. Темно-синее платье и шляпка-клош подчеркивали бледность Мэделин. Элис не знала, почему дочь выбрала этот цвет. Обычно она не надевала темное.

Возможно, настроение.

Элис предположила, что ее встреча с Люком прошла не совсем так, как он на то надеялся. А может быть, Мэделин расстроило то, что произошло после этого на вилле?

«Нет, — Элис мысленно потрясла головой, — довольно гадать. Так ты сойдешь с ума».

— Здравствуй, милая, — обратился Ричард к Мэделин. В его голосе звучали доброта и чуткость, резко контрастировавшие с холодностью, которую он все утро проявлял к Элис.

— Можно мы не будем ничего обсуждать? — попросила Мэделин, обнимая отца. — Айрис, кажется, опять сама не своя, и я не хочу испортить ей еще один день.

— Можешь на нас положиться, — ответил Ричард.

— Конечно, — кивнула Элис. Она и сама не собиралась этого делать. В ней говорила годами выработанная привычка молчать, если что-либо трудно передать словами.

— Спасибо, — ответила Мэделин с усталой улыбкой.

Элис попыталась улыбнуться в ответ. Она обнаружила, что не может смотреть в глаза дочери. Ужасный секрет, который она хранила в себе, и необходимость признаться в нем были тому причиной.

Поэтому Элис посмотрела на дом.

— А где же Айрис? — спросила она.

— Наверху. Переодевается, — ответила Мэделин. — Она пролила молоко на платье.

— Пойду схожу за ней, — предложила Элис, хватаясь за возможность уклониться от снедавшего ее чувства вины хотя бы на несколько минут.

— Мы не торопимся, — сказала Мэделин ей вслед. — Мы все равно ждем остальных.

— Я знаю, — ответила Элис.

— Мама! — крикнула Мэделин, — не упоминай Люка. Она уже спрашивала, почему он не придет сегодня, а мне не хочется усугублять положение.

— Я не скажу ни слова, — заверила ее Элис.

Она и не собиралась ничего говорить. Взбираясь вверх по лестнице, она хотела только обнять внучку, усадить ее к себе на колени и обнять покрепче. Ей было необходимо утешить себя таким образом.

Элис заглянула в комнату Айрис, которую Гай обставил с безграничной любовью. Она полюбовалась картинами на стенах, игрушками на полках, а потом обнаружила среди всего этого Айрис. Девочка вовсе не переодевалась, а сидела на полу в нижней юбке с высунутым языком и старалась оттереть мокрой тряпочкой пятно от молока.

— Давай поищем тебе другую, а? — предложила Элис, чуть не задохнувшись от внезапно накрывшей ее тоски. Если Люк добьется своего, у нее, может, больше и не появится возможности чем-то помочь этой малышке.

Стараясь успокоиться, она пошла к шкафу, чтобы достать платье.

«Не упоминай Люка», — сказала Мэделин.

Но Айрис сама заговорила о нем.

— А где сейчас мой папа? — спросила она.

— Не знаю, — с нажимом ответила Элис.

— Он тебе нравится?

Элис по очереди раздвигала и осматривала ее платья.

— Да, конечно.

— Он хочет, чтобы мы с мамой уехали отсюда?

От этого вопроса и от того, как дрогнул голосок Айрис, Элис застыла.

Ее душа кричала: «Да. Не дай ему этого сделать, пожалуйста!»

Но она заставила себя произнести:

— Почему ты спрашиваешь?

— Мне так сказал Гай.

Элис повернулась, посмотрела девочке в лицо и остановилась как вкопанная. Большие голубые глаза внучки были полны страха. Безотчетно Элис подошла и прижала ее к себе так, как хотела, поднимаясь по лестнице.

— Когда Гай сказал тебе это? — спросила она.

— Сегодня ночью, — ответила Айрис. — Мне приснился плохой сон. Мама не пришла.

Сердце Элис содрогнулось. Она была с Люком. Скорее всего.

— Гай пытался разбудить ее? — спросила она у Айрис. Каким-то чудом ей удавалось владеть своим голосом.

— Я не знаю.

— А ты рассказала маме об этом сне?

— Гай сказал, не надо.

Элис кивнула.

— А что еще он сказал?

— Что он никому не позволит меня забрать, что я в безопасности и чтобы я сказала маме, как сильно мне этого хочется, — Айрис посмотрела на бабушку в замешательстве. Ее маленькое личико исказила тревога. — Он сказал, что для меня она сделает все.

Элис закрыла глаза.

— Он правда так сказал?

— А она сделает? — спросила Айрис.

— Да, — ответила Элис, — конечно. Мамы всегда так делают.

— Значит, я должна сказать ей, что хочу остаться здесь? — пролепетала Айрис. Ее нижняя губа дрожала. Еще немного, и безутешных рыданий не миновать.

Элис задумалась на мгновение.

Потом она снова поцеловала внучку и медленно, будто слова образовывались сами собой, сказала ей то, что, по ее разумению, следовало сказать.

— Обещаешь? — спросила Айрис.

— Обещаю, — ответила Элис. — Но ты должна сделать, как я тебя прошу, и никогда не рассказывать маме, что Гай просил тебя так поступить.

— Я не расскажу, — торжественно поклялась Айрис.

— Умничка, — похвалила ее Элис, испытывая желание взять свои слова обратно. Но было слишком поздно. Пути назад нет. Не теперь.

Продолжая говорить всякие милые глупости, Элис пригласила Айрис к себе в любое время.

— Я тебе всегда помогу, моя дорогая.

Внучка кивнула.

Элис обняла ее еще крепче.

«Вот, — сказала она себе, — это и есть любовь».